Седов представил и зябко поежился.

— А потом появился ты, — продолжал эриданец. — Порталы-то мы на Грисе к этому времени уже восстановили, хотя Слова не знали. На чудо продолжали надеяться. Представляешь, что мы почувствовали, когда диспетчер с Грисы сообщил всем службам, что один из порталов сработал!

— И что? — с напряженным интересом Седов ждал продолжения.

— Когда парень сказал, что один солдат вернулся, доставил на законсервированную станцию кучу лейлян и восстановился в нормальном виде, все чуть с ума не посходили! А сколько начальства сюда набежало, в жизни такого не видел. И надеюсь, больше никогда не увижу! — вполне искренне добавил Лайк.

— А когда вы сообразили, в чем дело?

— Не скоро. Сначала вернувшийся солдат заявил, что на Лейли появился Освободитель, который знает слово и говорит с призраками. Тогда кое — кто из ученых начал болтать о приходе мессии и даже о воскресении генерала Псо! Ну а потом, когда освобожденные начали передавать Слово друг другу и хлынули потоком, рассказывая подробности об Освободителе, я вспомнил, что пропустил на Лейли нахального галактического посредника, и сообщил о тебе властям, по инстанциям.

Эриданец немного помолчал, а потом с неожиданной теплотой добавил:

— Ничего не могу сказать, старик, ты свое дело знаешь. Спасибо тебе за ребят!

— А как получилось, что вы меня бросились спасать? — еще один давно назревший вопрос.

— Кто-то из солдат припомнил, что у тебя вроде как возникли неприятности с местными. Мы и решили разобраться. Кстати, ведь ты и в самом деле общался с призраками? Наши ученые очень заинтересовались. Как? Здесь есть какой-то секрет? — прямолинейно спросил Лайк.

— Ну да так и общался, — уклончиво ответил Седов и пожал плечами: он не собирался облегчать жизнь местной СБ, сообщая о мыслеречи. — Как обычно, как переводчик. И слышал их отлично. И случайно выругался, когда один из них достал меня своими воплями. Кто же знал, что их освободит обычное ругательство?

— Да уж, — усмехнулся Лайк. — Старина Псо не выбирал выражений. Но чтобы он умудрился запрограммировать биотрансформацию на грубую брань, кому такое могло прийти в голову?

— Да ведь не на грубую брань, — возразил Седов. — Просто на слово «Нокс», ночь. Откуда у него взялось ругательное значение?

— Для нас настоящая брань и есть. Когда-то, на заре цивилизации, эриданцы очень боялись ночи, из которой появлялись самые опасные существа и призраки, — задумчиво объяснил Лайк. — Пожелание быть схваченным ночью представлялось довольно страшным проклятием.

— А теперь многие сохранят страх перед изнанкой ночи, — предположил Седов.

— Нам это не страшно, — покачал головой эриданец, — на планетах Ахернара ночь не имеет изнанки.

— Зато на Лейли имеет, — неожиданно вмешался в разговор до сих пор угрюмо молчавший Приск. Кажется, его отношение к эриданцам после рассказа Лайка резко изменилось в худшую сторону. — Пойдем отсюда, пожалуйста! — взмолился он и, вцепившись в рукав куртки Валерия, потянул его за собой. — Мне тут как-то не по себе.

Они вернулись на базу, по-прежнему провожаемые заинтересованными и благодарными взглядами. Пару раз к Валерию все-таки подходили осмелевшие солдаты и пожимали руку. Кто-то даже попросил автограф. Возможно, подписи, оставленной Седовым прямо на офицерской планшетке, предстояло занять почетное место в местном военном музее.

После выслушанной жуткой истории Валерий не испытывал ни малейшего желания наслаждаться почетной ролью спасителя. Единственное, о чем он мечтал — как можно быстрее покинуть систему двойной звезды и покончить с затянувшимся расследованием. Никак не удавалось прогнать из сознания картинку расстрела карантинщиками беспомощных призраков.

С трудом отбившись от многочисленных расспросов, приглашений и настойчивых уговоров эриданских военных — ученых задержаться подольше, Седов с Приском забежали на корабль Торха.

— Доставить тебя к Ахернару или полетишь на своей яхте? — поинтересовался бывший спецназовец.

— Думаю, на яхте быстрее, — ответил Седов. — Завтра мы с Приском будем на месте. Спасибо тебе за все. Что ты собираешься делать дальше?

— Думаю все-таки провести санитарный контроль, — злорадно щелкнул клешнями Торх. — Им тут не помешает подсуетиться. А меня благодарить не за что. Тебе спасибо, за оперативность. В рапорте отмечу, — пообещал он.

— Удачи! — Седов улыбнулся, представив себе, как в галактическом центре отнесутся к благодарственной записке назойливых санитаров, но от пережитого на душе все равно оставался гадкий тяжелый осадок.

На предстоящих переговорах Валерию предстояло отстаивать интересы лейлян. В запутанной истории с эриданским карантином непростое деление на правых и виноватых, преступников и жертв, резко не совпадало с подсказками собственных симпатий и антипатий. Жестокие убийцы оказались безвинными жертвами, а суровые, но справедливые кураторы — истинными виновниками трагедии.

С Лайком Седов прощаться не стал.

На Пакс, главную планету Ахернара, яхта прибыла на следующий день. Приск в рекордные сроки уладил свои дела в университете, и затем добросовестно сопровождал землянина на встречи и переговоры. Чертенка воспринимали как полномочного представителя Лейли, а Валерий был благодарен парню за моральную поддержку. Им вместе пришлось выслушивать долгие путаные объяснения чиновников и не менее обременительные благодарственные речи столичной администрации. С подписанием договора о репарациях и обязательствах в отношении Лейли не возникло никаких проблем. В ответ Приск от имени своей планеты подписал документ об отсутствии дальнейших претензий.

Мальчишка не имел никаких официальных прав, однако дипломат, не колеблясь, заверил его подпись, а тех из лейлян, кто, в будущем, возможно, попытается оспорить подписанное обязательство, попросил направлять лично к нему, Седову. Ему было что предъявить в ответ — вживленные камеры наблюдения детально зафиксировали злоключения дипломата на Лейли. Обвинение в насильственном захвате и пытках галактического посредника при исполнении обязанностей обошлось бы лейлянам намного дороже, чем все выгоды от шантажа недобросовестных кураторов.

— Пожалуй, я все-таки заберу документы из университета и пойду в дипломатическую академию, на военный факультет, — заявил лейлянин, когда, оформив все бумаги, они направились на космодром. Приск настоял на том, чтобы сопровождать земного друга до самого отлета.

— Почему ты так решил? — удивился Валерий. Он был рад безостановочной болтовне паренька, которая отвлекала от неприятных воспоминаний.

— Хочу стать таким, как ты, — с искренним восхищением ответил лейлянин. — Настоящим героем. Может быть, мне тоже удастся кого-то спасти. Целый мир. Два мира. Это ведь самое главное. А то, что спасенные неблагодарны — уже не важно. Ты не можешь себя винить.

Наивность зеленого чертенка вновь заставила вымученно улыбнуться:

— Ты прав. Я не виноват.

Седов не чувствовал себя героем. Скорее инициативным дураком, рискнувшим жизнью ради недостойных тварей. Но, может быть, так себя обычно чувствуют все герои?

— Скажи, — не удержался любопытный Приск, когда они уже прощались у выхода из космического вокзала. — А как ты все-таки сумел услышать, что говорят черные тени?

— Привычка, — отшутился Седов. Уже не было времени рассказывать, что за годы работы с мыслеречью у него действительно возникло умение постоянно общаться в двух диапазонах. А на языке энергонов воющие стоны призраков казались грубыми пришельцами, рвущими ткань мыслеобразов. Такое нельзя не услышать. И невозможно объяснить.

И Валерий, уже вполне серьезно, добавил: — Понимаешь, все дело в том, что я переводчик и просто обязан понимать тех, кто со мной говорит. Даже если дело происходит на изнанке ночи.