– Послушайте! В первую очередь добейтесь свидания с мужем, а теории будете излагать потом…

Мне показалось, что Ивицын был знаком с Робертом. Даже не знаю, почему так показалось. Ивицын сказал, что ему нужно задать мне несколько вопросов.

– Надеюсь, вы не будете нарушать права моей подзащитной? – нарочито потребовал Роберт.

Ивицын от него просто отмахнулся.

– В котором часу 28 июля ушел ваш муж? Я имею в виду вечер 28 июля.

– Не помню.

– Послушайте, этим вы никак ему не поможете.

– Я действительно не помню.

– Но он уходил?

– Кажется. Меня не было дома, я была в студии.

– Когда вы вернулись, он был дома?

– Не помню.

– Что было в руках вашего мужа, когда он уходил?

– Я не видела, как он уходил.

– Вы хотите составить супругу компанию?

– Эй, без запугивания! Моя клиентка действительно ничего не помнит, – сказал Роберт.

– Что было в его руках?

– Ничего.

– Вы ведете себя просто глупо.

– Я не буду давать показания, потому что я ничего не помню. А вы докажите, что я лгу!

– Впрочем, ваши показания не очень-то и нужны. Вот, читайте.

Мы с Робертом склонились над листами бумаги.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА АНДРЕЯ КАЮНОВА.

– Портфель с инструментами подбросили в галерею. Инструменты мне не принадлежали. Я никогда не видел их раньше. Захватил их домой случайно.

– Вы утверждаете, что никогда прежде не видели этих инструментов?

– Да, утверждаю. Они мне не принадлежат.

– Но на инструментах обнаружены ваши отпечатки пальцев. Как вы это объясните?

– Это естественно – я же брал их в руки, чтобы рассмотреть.

– Но ваши отпечатки там единственные.

– Я уже сказал, что брал в руки. Возможно, этим я стер другие отпечатки. Звонок раздался вечером, не помню, в котором часу. Я никуда не собирался уходить. Тот же голос, что и 26-го. Номер был не определен. Я сразу понял, с первых его слов, что это убийца Димы. Он сказал: «Ну как, понравилось? В этот раз понравится еще больше, потому что нам надо поговорить. Станция Белозерская, Северный вокзал. Лесопосадка около станционной постройки. Половина девятого. Инструменты захвати с собой, я тебе на хранение их давал. Если не трус, то поговорим».

Я уже знал, что поеду. Взял портфель с инструментами. Зачем? Решил, что убью этого гада – так, как он убил Диму Морозова. А жене сказал, что у меня деловая встреча. Билет купил на Северном вокзале, на электричку до Белозерской, в 19:15. Приехал на станцию ровно через час, в 20:15. Было очень темно. Я пошел в лесопосадку, но заблудился и никого не встретил. Блукал там ровно час, разозлился и забросил портфель в кусты. Уехал в город последней электричкой в 21:15. В половине одиннадцатого был дома. Это все, что я могу сказать. Мальчиков я не видел. Так же, как и Дима, они занимались в моем классе. Я и представить не мог, какая им угрожает опасность.

– У нас есть показания кассирши с вокзала, которая запомнила Каюнова, купившего билет на электричку в 19:15. По ее словам, детей с ним не было, Каюнов был один. Это обстоятельство сейчас выясняется. По заключению экспертизы, мальчиков убили между восемью тридцатью и девятью часами вечера. На орудиях убийства найдены только одни отпечатки, и они принадлежат вашему мужу. Об этом вы только что прочитали. На Белозерской Каюнова никто не видел – очевидно, он купил билеты в автомате. В последнюю электричку с этой станции он сел один. Кстати, обратного билета у него не найдено. Нет и свидетелей, показывающих, что обратно Каюнов уехал именно электричкой. Это обстоятельство также проверяется. Он мог уехать автобусом из поселка в 20:30. Учтите, то, что он сел в последнюю электричку один, известно только с его слов.

Я перебила Ивицына:

– Но он вернулся домой в половине одиннадцатого! Я его ждала!

– Ага, значит, все-таки решились заговорить.

– Но это правда.

– А кто знает? Вы жена, заинтересованное лицо.

– Да нет же!

– У вашего мужа был в руках портфель, когда он вернулся?

– Нет.

– Тем не менее по времени все совпадает.

– А как могли мальчики сами оказаться ночью на Белозерской?

– Я же сказал – выясняется, – недовольно искривил губы следователь. – Дети играли в детективов, и убийца каким-то образом заманил их за город. Детские игры порой бывают небезопасны.

– У вас есть еще вопросы ко мне?

– Нет, вы можете идти. А вот адвокат пусть останется – я должен побеседовать с ним.

– Все уже закончилось? А где Роберт? – спросила Юлька, когда я вошла в квартиру.

– Остался беседовать с Ивицыным. Кстати, где ты этого Роберта откопала?

– Порекомендовал наш общий знакомый. Ну, тот, что устроил твою карьеру.

– А…

– Как тебе Роберт?

– Вроде ничего. На безрыбье и рак рыба.

– Зря так говоришь. Он спец.

– Я надеюсь. Юля, я очень устала.

– Расскажи, что произошло с твоей работой?

– Позже.

Я легла на диван в гостиной. И сразу все заволокло туманом. Юля ушла.

Буквально через несколько минут вернулся Роберт. Он завалился в кресло и начал без предисловий:

– Все слишком сложно, давайте о гонораре.

– Я же подписала с вами соглашение.

– Безусловно. Но мне требуется аванс.

– Сколько?

– Пять тысяч долларов.

– Для начала? – Голос мой выдался скорее испуганным, чем ироническим.

– Дело безнадежное. Понимаете? Безнадежное! Чтобы добиться хоть какого-то результата, необходимы деньги. И я объясню вам зачем. Вы понимаете, что вашему мужу грозит пожизненное заключение без права выйти по амнистии? Необходимы свидетели. Никто не станет говорить даром. Вы думаете, что я бессовестный вор и деньги пойдут мне в карман? Ни в коей мере! Тому – десять, тому – двадцать, тем – пятьдесят. Если рационально использовать эту возможность, приговор начнет отдаляться все дальше и дальше, пока не исчезнет вдали. Вы улавливаете мою мысль?

– Да. Хорошо, я дам вам деньги. Но не сейчас, через несколько дней. Сейчас у меня нет столько наличных.

– Договорились. Скажите, вы собираетесь возвращаться на телевидение?

– Нет. Почему вы спрашиваете?

– Потребуется слишком много денег. Вы можете не вытянуть.

– Я все рассчитала. Если вас это волнует, то не беспокойтесь. Денег хватит.

– Ладно. Теперь я вас кое о чем спрошу. Только отвечайте мне предельно откровенно. В тот день, 26 июля, вы действительно не виделись с мужем?

– Днем – нет. Я позвонила ему, мы говорили по телефону. Вечером один из его друзей заехал за мной на машине, чтоб отвезти на презентацию выставки.

– Ваш муж был обеспокоен?

– Трудно сказать. Ночью его мучили кошмары. Но на следующий день все было как обычно. Только, когда я вернулась после съемки домой, он был очень подавлен – из-за смерти Димы.

– Теперь снова о вечере 28 июля. Во сколько он ушел?

– Время не помню. Я спросила, куда он идет, он ответил, что у него деловая встреча. Я не поверила. А потом вышел в прихожую с тяжеленным портфелем. Зазвонил его телефон.

– Вы слышали звонок?

– Да. Но это был его друг. Андрей зашел в комнату поговорить по телефону, а я решила посмотреть, что там в портфеле. Тут Андрей вернулся, хотел вырвать портфель у меня из рук, но не рассчитал. Портфель упал, был жуткий грохот. Андрей рассердился как никогда и выскочил, хлопнув дверью…

– А когда вернулся?

– В половине одиннадцатого. Но без портфеля. Мы поругались. Потом он предложил куда-то уехать. Я отказалась. А на следующий день я вернулась домой, и… Хотя, когда уходила в студию, он сказал: «Не беспокойся, ничего не случится за один день»…

Роберт ушел через полтора часа. Заставив меня поговорить с журналистами. Я не хотела этого делать. Но Роберт уговаривал тем, что необходима огласка, следует приостановить поток грязи, выливающийся в прессе… Перед дверью квартиры, в коридоре, я разговаривала с несколькими журналистами. Стараясь не отвечать на их вопросы, я сказала, что верю в невиновность Андрея, что люблю его по-прежнему, не обвиняю ни в чем, надеюсь, что справедливость восторжествует и настоящий убийца будет найден.