Длинные вечера, проведенные молодым поэтом Шт. Иосифом на чердаке дома Караджале, поэт назвал впоследствии «подлинными праздниками». Многие из тех, кто близко общался с Караджале, считали это для себя праздником.

Еще несколько слов о воспоминаниях молодого поэта Шт. О. Иосифа — о том, как он работал секретарем у Караджале. Не надо думать, что маэстро был настолько непрактичным, что снял молодого человека с должности в министерстве только лишь для того, чтобы прочитать ему курс о литературе. Вскоре он предложил Шт. О. Иосифу настоящее дело: место секретаря редакции в еженедельнике, который взялся редактировать сам, — «Епока литерара» («Литературная эпоха»). Иосиф напечатал в этом еженедельнике свои переводы из Гейне и Петефи. Когда Караджале ушел из «Литературной эпохи», вместе с ним покинул редакцию и Шт. О. Иосиф.

Так протекала жизнь нашего героя в середине девяностых годов. В хлопотах и волнениях, при чередующихся Удачах и огорчениях, в творческой работе, которая становилась все разнообразнее и все дальше уходила от сатирических пьес, с которых он начал свою литературную жизнь.

Если бы жителя Бухареста конца прошлого века, который любил читать газеты, спросили, в какой из них сотрудничает писатель И.Л. Караджале, он вряд ли сумел бы дать правильный ответ. Караджале так часто переходил из одной редакции в другую и печатал свои статьи и фельетоны в столь разных изданиях, что перечислить их трудно даже сегодня, когда историки литературы составили подробный перечень всех караджалевских статей.

После того как редакция «Эпохи» отказалась от его услуг, Караджале стал сотрудничать в газетах «Драпелул» («Флаг») и «Фойя интересанты» («Интересный листок»). В «Драпелул» его пригласил старый друг — Делавранча. В «Фойя интересанты» его привлек поэт Г. Кошбук, автор знаменитого стихотворения «Мы требуем земли», которого критик Доброджану Геря назвал «поэтом крестьянства»

В газете «Драпелул» у Караджале тоже была своя рубрика — «5-я колонка», которую он заполнял материалами о литературе, искусстве и науке. В «Фойя интересанты» его постоянная рубрика называлась «Бухарестские идил лии». В ней он печатал короткие юмористические рассказы, заметки о литературе и театре. Однажды он напечатал фантастический репортаж-интервью с профессором, приглашенным лечить наследника престола, принца Фердинанда, — остроумная пародия на репортерские нравы времени.

Можно назвать еще и другие газеты, еженедельники и литературные журналы, в которых сотрудничал в те годы Караджале: ясская газета «Сара» («Вечер»); литературно-политический журнал «Ромыния иллюстраты» («Иллюстрированная Румыния») под руководством Иона Русу Абрудяну; журнал «Газета сытянулуй» («Крестьянская газета»), в которой постоянно сотрудничал ближайший друг Караджале — Влахуца; ежедневная газета «Универсул».

Но все чаще Караджале стремился уйти от писания газетных статей и ограничиться лишь публикацией литературных произведений. Уже в «Эпохе» он напечатал целую серию великолепных юмористических рассказов: «Политика и деликатесы», «Расплата патриотической жертвы», «Ужасное самоубийство на улице Верности», «Гражданская гвардия», «Прогулка в Кэлдэрушань», «Боборул». В журнале «Газета сытянулуй» напечатан один из самых примечательных рассказов Караджале «Кэнуца — человек с вывертом». В газете «Универсул» под рубрикой «Критические заметки» печатались знаменитые «Моменты» — короткие юмористические сценки, законченные микрокомедии, о которых нам еще придется говорить.

И все же Караджале не любил газетную работу. В газете так легко проигрывают, проматывают себя. Газета караджалевского времени — это самое дно общества. Она отравлена всеми губительными соками времени.

Однажды Караджале написал на эту тему рассказ-притчу «Счастье наборщика».

…Жил-был на свете бедный мальчик, которого пожалела Богородица и, приняв облик доброй монашки, повела его за руку в одну типографию и определила там учеником. И началась для бедного мальчика еще более тяжелая жизнь, полная труда, лишений и унижений. А когда он стал наборщиком и положение его не изменилось к лучшему, он с такой обидой вспомнил о доброй монашке, что снова смилостивилась Богородица и, приняв знакомый ему облик, вышла ему навстречу на старой, знакомой дороге. И несчастный наборщик горько пожаловался ей на свою судьбу и попросил какой-нибудь милости. Монашка подняла глаза к небу и попросила творца, чтобы наборщику был ниспослан особый дар: за каждую клевету, которую он набрал в типографии, да получит он по три гроша, за каждую ложь — по два, а за глупости — по грошу за пару. «Господи! — удрученно сказал наборщик, — опять по грошу?» Но монашка успокоила его и велела не терять надежды. Вернувшись домой, наборщик нашел там большой горшок с деньгами — в нем было много мелких монет, но были там и золотые и крупные купюры по двадцать, по сто и даже по тысяче франков. И только тогда смекнул наборщик, что плата за ложь, клевету и глупость даже по мелочному тарифу может принести богатство — ведь он работал в большой ежедневной газете.

«Три гроша — за клевету, два — за ложь, а глупости — по грошу пара». Вот и вся арифметика газетной деятельности, ее баланс, ее подлинный смысл. Такой тариф может обогатить любого газетного работника.

Караджале он не обогатил. Журналистика, которой он занимался, была другого качества и оплачивалась по другому тарифу. Она не принесла ему ни денег, ни славы, ни душевного удовлетворения. Поэтому-то Караджале вечно пытался освободиться от необходимости писать статьи. Когда это оказывалось неизбежным, он стремился поднять их до уровня литературы. Постепенно он даже разработал новую творческую форму: короткая сценка, динамическая зарисовка, момент жизни. Когда эти моменты будут собраны вместе, выяснится, что это не что иное, как фрагменты обширной картины, рисующей целую эпоху.

Что же касается его материального положения, которое Караджале столько раз пытался поправить работой в различных редакциях, то дело снова кончилось старой, хорошо знакомой сценкой: 8 июня 1899 года в управление государственных монополий явился новый служащий — уже немолодой человек в очках, с лицом, на котором выделялись длинные усы, — широко известный писатель Ион Лука Караджале, получивший должность регистратора,

Современники Караджале думали, что он пишет мало. «Бурную ночь» написал двадцатисемилетний автор. «Потерянное письмо» — тридцатидвухлетний. После этого прошли годы, и казалось, что Караджале забросил серьезную работу. Драма «Напасть» успеха не имела. Новеллам и коротким юмористическим рассказам придавали значение лишь немногие. Другие, встречая «неня Янку», то есть дядюшку Янку, как фамильярно называли Караджале в довольно широком кругу, считали себя вправе спрашивать: скоро ли он опубликует новое серьезное произведение?

Современники думали, что Караджале редко сидит за рабочим столом еще и потому, что привыкли наблюдать его в роли устного рассказчика. Кружка пива, распитая в обществе Караджале, превращалась в импровизированное театральное представление. Все это знали. Существует множество описаний, в которых автор «Потерянного письма» изображен как блестящий импровизатор.

Александру Влахуца свидетельствует:

«Для того чтобы создать себе впечатление о караджалевсяой силе изображения, надо было послушать его устные рассказы. У него был свой мир персонажей, в вечном движении, сатирические тины, которых он изображал. Я говорю о тех, о ком он не написал, — невосполнимая потеря для будущих поколений».

Другой близкий друг Караджале, Пауль Зарифопол, тоже пишет о «фантастическом расточительстве» устного рассказчика, о том, что типы, которые он создавал «играя», могли бы обогатить румынскую литературу.

Но Караджале писал не мало. Эту легенду развеяло уже первое далеко не полное собрание его сочинений. Караджале писал не мало, но писал трудно. Он был на редкость взыскателен и самокритичен. В поисках нужного слова он забывал о времени. И написанное вечно его не удовлетворяло.