Затем сотрудники АНБ вроде нашли в другом шифраторе подозрительный провод, который выходил из экранирующего корпуса аппарата наружу. Радость от находки была недолгой. Выяснилось, что это изобретение шифровальщика, который при помощи такого провода подключал к шифратору сигнальное устройство, оповещавшее, что через шифратор начинали поступать сообщения. На этом неожиданные находки иссякли.

Если встать на точку зрения первой версии, открытым остается не один вопрос. Микросхемы в принтерах работали от батареек, а следовательно, противник должен был иметь способы для проникновения в посольство для их замены. Специальная комиссия провела проверку режима безопасности в посольстве. Один из участников работы комиссии написал рапорт, в котором предупреждал, что проникновение в посольство осуществлялось через крохотное слуховое оконце сотрудниками КГБ, ночью влезавшими по стене здания посольства. Сотрудники ЦРУ и государственного департамента, добравшиеся до упомянутого в рапорте оконца, нашли его наглухо заколоченным. Скопившийся на рамах и подоконнике птичий помет пролежал там непотревоженным по крайней мере лет двадцать. Но если сотрудники КГБ не просачивались в посольство через окна (как показала проверка) или двери (морские пехотинцы стояли насмерть), то как? Ведь Лоунтри, по его словам, ставил «закладки» у посла, его зама и ответственного за безопасность в посольстве, но отнюдь не в помещениях ПКП. Значит, этим занимался признанный невиновным Брейси?

По другой версии, скрупулезные поиски специалистов из АНБ увенчались еще одним успехом. Было обнаружено, что линия для подачи электроэнергии в помещение ПКП была заменена внешне на такую же, но способную служить ретранслятором для распечатываемых на скомпрометированных печатающих устройствах открытых текстов шифрсообщений, поступавших в посольство. А попадали они в энерголинию-ретранслятор из маломощных «закладок», размещенных в принтерах. Но и в этой версии без ответа остается тот же вопрос: как «закладки» и линия подачи электроэнергии двойного назначения попали в здание посольства? В АНБ искать ответ на него бесполезно, поскольку относительно своих дел оно всегда хранит гробовое молчание, а уж там, где речь идет о промахах и провалах, — тем более.

За пределами АНБ около дюжины официальных лиц в правительстве и государственных учреждениях США, включая бывшего президента Рейгана, были правдиво информированы о драме, разыгравшейся в 80-е годы в здании на улице Чайковского в Москве. Они могли бы подтвердить или опровергнуть указанные выше версии, предложить свои, отличные от них. Но и эти официальные лица по понятным причинам тоже молчали.

По-иному взглянуть на дело Лоунтри заставило разоблачение в 1994 году высокопоставленного офицера ЦРУ Олдрича Эймса, который в течение многих лет выдавал советской разведке имена шпионов ЦРУ. Уже находясь за тюремной решеткой, в ряде газетных интервью Эймс заявил, что вербовка Лоунтри и установка «закладок» в здании посольства стали звеньями общего плана, главной задачей которого было отвести подозрения от него, Эймса. Адвокаты Лоунтри ухватились за эти показания. По их словам, следовало пересмотреть слишком суровый приговор, вынесенный Лоунтри, поскольку он поставлял КГБ бесполезную информацию, уже переданную в Москву советским агентом более крупного масштаба. А это доказывает, что еще рано ставить точку в описании событий вокруг посольства США в Москве в 80-е годы и что новые разоблачения, возможно, прольют дополнительный свет и на дело Лоунтри, и на странное поведение Брейси, и на действительную роль советской радиоразведки в добывании сведений об агентах ЦРУ в СССР.

В 1996 году Клейтон Лоунтри вышел на свободу. У дверей тюрьмы его встретили родители. Мать в ответ на вопросы журналистов заявила, что ее сын стал жертвой «холодной войны». А отец сообщил о планах Клейтона сочетаться узами брака с Виолеттой. Виолетта, отзовись, где ты?

В 1990 году для советских и иностранных журналистов впервые официально открылись двери внушительного здания штаб-квартиры КГБ на Лубянке. Об этом тогда много писали, многократно включали в популярные телепередачи отснятые там сюжеты как сенсационные. Через два года пришла очередь другой подобной, не менее серьезной и секретной организации — Главного разведывательного управления, получившего в печати кодовое наименование «Аквариум». Основанием для такого названия, возможно, послужила публикация одноименной книги бывшего офицера ГРУ, под псевдонимом Виктор Суворов (его настоящие фамилия, имя и отчество — Резун Владимир Богданович) подробно поведавшего о секретах военной разведки СССР. А возможно, этим названием ГРУ обязано тому обилию стекол, которое имеет здание его штаб-квартиры, расположенное на одной из тихих московских улиц.

Основная цель военной разведки СССР, как и других стран, состояла в сборе, анализе и обобщении самых различных сведений, на основе которых делался вывод о степени потенциальной военной опасности или возможной угрозы государству. Военно-политическая обстановка в мире быстро менялась, соответственно претерпевали изменения и задачи военной разведки. Они варьировались в широком диапазоне — от наблюдения за повседневной деятельностью вооруженных сил иностранных государств до сосредоточения усилий на оперативных направлениях, представлявших наибольшую угрозу СССР. Объектами внимания ГРУ являлись вооруженные силы, техника, вооружение и оборудование предполагаемого театра боевых действий. Сюда входила также система транспортных магистралей — дороги, аэродромы, реки, каналы. Ну и конечно, экономика, работавшая на вооружение страны вероятного противника СССР в грядущей войне.

Для достижения поставленных целей в ГРУ всегда существовали свои особые методы. В первую очередь информацию для ГРУ предоставляли люди, работавшие за рубежом. Причем не только граждане СССР, но и иностранцы. Много давало посещение выставок и авиасалонов, знакомство с публикациями в зарубежной печати. Эти методы использовались главным образом стратегической, или, по-другому, агентурной, разведкой. Но не только люди служили переносчиками информации, представлявшей ценность для аналитиков ГРУ. Второе направление добывания разведданных являлось прерогативой радиоразведки. Сюда включалось постоянное прослушивание всего эфира на военных частотах. Дополнительно к перечисленным имелись еще оперативная и войсковая разведки — наземная, воздушная, морская. Они включали разведывательные части в военных округах и на флотах, подчиненные соответствующим командующим.

Хотя ГРУ во многих отношениях уступало КГБ, радиоразведкой оно занималось не менее интенсивно. 6-е управление ГРУ отвечало за сбор разведывательной информации в виде электронных сигналов. При этом основными ее источниками служили коммуникационные сети стратегических воздушных и сухопутных вооруженных сил США, стран — участниц НАТО и Китая. Перехвату подлежали и шифрованные, и открытые сообщения, проходившие по каналам связи этих сетей. Станции перехвата 6-го управления ГРУ располагались в подмосковном городе Климовске, в военных округах Министерства обороны (МО) на территории СССР, а также в группах войск МО СССР, расквартированных в странах Восточной Европы.

Подробные и точные сведения о местонахождении станций перехвата ГРУ в каждом советском военном округе, граничившем с несоциалистической страной, американцы получили еще в 1960 году от своего шпиона Олега Пеньковского, полковника ГРУ. Эти сведения, несомненно, дополнил другой американский агент — Д.Ф. Поляков, будущий генерал ГРУ, когда в конце 60-х годов он стал начальником поста перехвата ГРУ в Рангуне. Поляков также передавал в ЦРУ все материалы, собранные там советской военной радиоразведкой о китайских и вьетнамских вооруженных силах.