Вскоре после этого, в порядке подготовки Японии к войне, командование ВМС построило первую крупную станцию перехвата в деревне Овада, в пятидесяти минутах езды от Токио. Анализы радиопеленгации и шифрпереписки во время учений американских ВМС помогли японскому генеральному штабу составить представление о военном флоте США и его тактике.

Быстрое развитие американских средств шифрованной связи после Перл-Харбора заставило СГ принять меры по совершенствованию своей деятельности. Первая партия взятых ею на работу новичков в количестве шестидесяти человек состояла из гражданских лиц и была набрана в школах иностранных языков и торговых колледжах. Вторая насчитывала семьдесят офицеров запаса, отобранных на основании знания ими иностранных языков из пятисот человек, которые проходили переподготовку. В течение пяти месяцев принятые в СГ новички практиковались в работе с кодом Морзе, изучали элементарные шифры (Цезаря и Вижинера), обучались методам вскрытия более сложных шифрсистем. За годы Второй мировой войны состоялось шесть выпусков. Некоторые выпускники направлялись для ведения радиошпионажа на флот и в штабы соединений. Однако большинство окончивших курсы проходили службу непосредственно в СГ.

Огромный поток перехваченных телеграмм вливался в это криптоаналитическое подразделение японских ВМС. Большая их часть поступала с сотен приемников и радиопеленгаторов овадской станции перехвата. За некоторыми сидели пленные американцы и австралийцы, которых силой принудили служить во славу японского радиошпионажа. Нехватка квалифицированного персонала заставила взять на криптоаналитическую службу тридцать молодых японок американского происхождения, что было неслыханным делом в Японии того времени.

В отличие от американских криптоаналитиков, которые читали даже сообщения, зашифрованные системами самой высокой стойкости, дешифровальщики СГ постоянно терпели неудачи при попытке получить полезную информацию из американских линий связи. Они даже не пытались вскрывать шифрсистемы среднего и высшего звеньев вооруженных сил США, а сосредоточили усилия на более простых шифрах низших уровней американского командования. Один из них применялся экипажами патрульных самолетов военно-морской авиации США и состоял из нескольких десятков выражений типа «Замечен противник». Шифр менялся каждые десять дней, но одни и те же выражения оставались в его последующих изданиях, что облегчало вскрытие. И все равно японцы вскрывали этот шифр слишком поздно, чтобы успеть предпринять какие-либо осмысленные действия на основе полученной информации.

Несколько больших успехов японцы добились во вскрытии неалфавитного кода с перешифровкой, использовавшегося торговым флотом противника. Как они смогли справиться с такой относительно трудной задачей? Очень просто: их союзники-немцы передали им кодовую книгу, захваченную немецким военным кораблем. Японцам оставалось только снимать перешифровку. Однако код давал случайные отрывки информации и чаще всего к тому времени, когда упоминавшегося в нем судна уже не было в указанном районе. Таким образом, японские криптоаналитические разработки, которые в какой-то степени можно было считать успешными, в конечном счете оказывались недолговечными, ограниченными и крайне несущественными для крупных боевых и контршпионских операций.

18 октября 1941 года японцы арестовали Зорге. В течение нескольких месяцев до этого японская служба перехвата регулярно ловила шифровки его радиста, однако не смогла ни дешифровать их, ни установить местонахождение радиопередатчика. Только за один 1940 год Зорге передал в Москву не менее тридцати тысяч шифрованных групп слов. И если найти передатчик было затруднительно из-за того, что передачи чаще всего велись с небольшого парусного судна, то неспособность вскрыть шифр Зорге при таких объемах перехвата соответствующим образом характеризовала способности японских криптоаналитиков.

В 1943 году произошло событие, которое еще раз засвидетельствовало некомпетентность японцев в области радиошпионажа. Японский эсминец протаранил и разрубил пополам торпедный катер «РТ-109», которым командовал Джон Кеннеди. Японцы конечно же обязаны были придать значение необычно большому числу шифрсообщений противника, вызванных потоплением «РТ-109», и последовавшей за ним операцией по поиску уцелевших моряков. Эти шифрсообщения содержали подробные инструкции по спасению людей, предоставляя японцам возможность уничтожить не только экипаж затонувшего катера, но и спасателей. Все шифрованные сообщения могли быть прочитаны криптоаналитиками средней квалификации в течение часа. Тем не менее американцы благополучно завершили спасательную операцию без малейших признаков вмешательства со стороны противника и сберегли своего будущего президента для пули наемного убийцы.

Последние дни Второй мировой войны принесли японскому народу трагедию, которая навсегда останется в его памяти. Города Хиросима и Нагасаки были подвергнуты атомной бомбардировке.

Так сложилось, что сотрудники СГ засекли второй американский бомбардировщик, который должен был сбросить бомбу с атомным зарядом на Нагасаки. Криптоаналитики из СГ, которые, исходя из анализа переписки, научились предсказывать налеты бомбардировщиков «Б-52», зафиксировали особые кодированные сигналы, посылавшиеся с одиночного бомбардировщика, который держал курс на Нагасаки. Случилось это через три дня после уничтожения Хиросимы. Тогда эти же сигналы посылались с борта самолета, сбросившего на японский город первую атомную бомбу. Но к концу войны Япония уже не имела авиации, которую она могла бы поднять в воздух для перехвата смертоносного груза, и сотрудникам СГ оставалось только отмечать на своих картах курс полета бомбардировщика, который неуклонно приближался к Нагасаки.

Развитие криптографии как общедоступного направления научных исследований привело к тому, что к концу 70-х годов XX века любая страна, обладавшая достаточными знаниями в этой области, передовой технологией и квалифицированной рабочей силой, могла изготовить шифраппаратуру высокой стойкости. Это не замедлило неблагоприятно сказаться на объеме читаемой в радиошпионских ведомствах шифрпереписки.

В результате в начале 80-х годов в сфере радиошпионажа четко обозначилась тенденция: усилия по вскрытию шифрсистем давали все меньше и меньше результатов. К этому времени доля читаемых в АНБ шифрсообщений составляла не более четырех процентов от общего числа перехваченных криптограмм. Как следствие, уменьшилось количество важной секретной информации, добываемой с помощью радиошпионажа, по сравнению с тем, что было раньше. Для получения условной единицы информации криптоаналитикам приходилось теперь затрачивать гораздо больше отнюдь не условных усилий и дорогостоящего машинного времени вычислительных средств. Спецслужбы радиошпионажа все чаще были вынуждены заниматься не теми линиями связи, которые считались важными, а только такими, шифрперехват из которых поддавался дешифрованию. Результатом стало снижение качества получаемой из каналов связи информации. Начался активный поиск путей выхода из создавшегося положения. Один из них виделся в более активном привлечении ведомств агентурного шпионажа к совместной работе с целью снабжения ключами, схемами шифраппаратуры и открытыми текстами.

Итак, радиошпионская деятельность на практике дает возможность ознакомиться с содержанием в лучшем случае одной из двадцати перехваченных криптограмм. При этом подавляющее большинство прочитанных шифрсообщений черпается из основных линий связи государств третьего мира или из второстепенных — супердержав. Спрашивается, стоит ли затрачивать столько усилий ради получения полной информации о странах, которые не играют заметной роли на мировой арене? Или мелкомасштабных шпионских данных о странах, задающих тон в политике? Криптоаналидтски уверены в том, что стоит. С этим мнением солидарны и политики, которым крайне важно быть посвященными во все детали постоянно меняющейся политической картины мира.