— Я не ошибся насчет Талистана, Данар. Гэйл что-то планирует.

— Горючее, Ренато.

— Хорошо, — согласился император. — Я поговорю с Бовейдином. Он прикажет, чтобы лаборатории дали тебе горючего для огнеметов. Ты получишь его к завтрашнему дню.

— Значит, мы сразу же и отплывем, — объявил Никабар, вскакивая с кресла.

— Но ты ведь направишься не на Кроут, правда? — сказал Бьяджио. — Ты планируешь нападение на Лисс.

Никабар побледнел.

— Откуда ты знаешь?

— Ах, полно тебе, Данар. У меня по-прежнему остались источники. — Бьяджио потер руки. — Ну что ж, это звучит многообещающе. На сам Лисс! Да, ты в себе, похоже, не сомневаешься!

— На этот раз я смогу их разбить, Ренато, — пророкотал Никабар. — Как только я соберу необходимые сведения, разведаю их слабые места...

— Да-да. Я уверен, что ты прав, Данар. Ну, удачи тебе. Но держи со мной связь, ладно?

— Не надо иронии, Ренато. На этот раз я прав. Я их сломаю.

«Ты говоришь это уже много лет», — подумал Бьяджио.

— Ну, конечно же, ты их побьешь, — ответил он вслух. — Желаю тебе удачи. И ты тоже пожелаешь мне удачи, правда, Данар? Я хочу сказать — когда всадники Талистана ворвутся в Черный Город и все народы Нара начнут требовать моей шкуры, со мной будут твои добрые пожелания, правда?

Двое бывших друзей смотрели друг на друга в напряженном молчании. А потом адмирал Никабар попятился, качая головой. Бьяджио захотелось остановить своего старого товарища, но было уже поздно, а у Бьяджио не было желания извиняться. Никабар не стал закрывать за собой дверей. Он гневно зашагал по коридору, и двое его матросов пристроились следом. Сообразительный Малтрак закрыл дверь, догадавшись, что его господину захочется побыть одному.

— Будь все проклято! — простонал Бьяджио.

Он подошел к креслу, в котором сидел Никабар, и рухнул в него, измученный и раздраженный. Все его усилия оказались тщетными. Никабар одержим Лиссом, и никогда не откажется от этой войны. Никабару нет дела до того, что Тэссис Гэйл и его приспешник Лет строят козни против трона, его не волнует, что тираны вроде Ангориса убивают тысячи людей. Ему нужен Лисс. Бьяджио засмеялся. Когда-то он сам обменял свою человечность на власть. Именно так действует на людей снадобье.

— Малтрак! — неожиданно крикнул Бьяджио. — Иди сюда! В следующую секунду дверь кабинета открылась, и в ней показалась смуглая голова Малтрака.

— Да, господин? — осведомился он. — У вас все в порядке?

— Вызови ко мне капитана Касрина, Малтрак. Узнай, где он, и приведи его.

Малтрак был удивлен.

— Касрина?

— С корабля «Владыка ужаса». Он в гавани к северу от столицы. Я хочу его видеть. И мне надо, чтобы об этом никто не узнал, понятно? Это — тайное поручение, Малтрак.

Малтрак ухмыльнулся. Ему особенно хорошо удавались тайные поручения.

— Понял, господин. Я его найду.

— Поспеши, — приказал Бьяджио. — И закрой дверь.

Низенький Рошанн закрыл императора в кабинете. Бьяджио слышно было, как за дверью он тихо заговорил с братом. Малтрак быстро найдет Касрина и привезет его в Черный Город. А у Донхедриса есть свое поручение. По словам Дакеля, корабль Элрада Лета видели вблизи от города.

Император глубоко вздохнул. Он подумал о Никабаре и обо всех приятных минутах, которые их объединяли. Однако все это было в прошлом. Год назад, когда Бьяджио пользовался снадобьем, убийства давались ему легко. Он никогда не испытывал волнения или страха, никогда не раскаивался в своих приказах, какими кровавыми ни были результаты. Отказ от наркотика изменил это — и порой Бьяджио тосковал по своей былой жестокости.

— Прости меня, мой друг, — прошептал он. — Мне будет тебя не хватать.

Алазариан смотрел на столицу Нара. Он никогда еще не бывал на такой высоте — выше не залетали даже птицы, — и он был зачарован. Это был его собственный балкон, часть отведенных ему покоев. Башня Правды ослепляла. Алазариан увидел ее с холмов, окружавших город: под солнцем она сверкала бронзовыми и оранжевыми бликами. Башня, увенчанная спиральным шпилем и усыпанная балконами, уходила вверх, словно игла, пронзающая дымное небо. Алазариану, который никогда прежде городов не видел, это показалось сном.

— Мой Бог, — прошептал он с тихой улыбкой, — она прекрасна.

Кажется, эти слова понравились рабу, провожавшему Алазариана в отведенную ему комнату.

— Так вам здесь нравится, господин?

— Нравится? О да! — Алазариан оторвался от ошеломляющего зрелища и повернулся к слуге. Это оказался пожилой мужчина с усталыми глазами и обтянувшей скулы кожей. Вид у него был такой, словно он уже много десятилетий провожает людей вверх и вниз по лестницам дворца. — Это невероятно, — сказал Алазариан. — И это все мне?

— Да, господин, — ответил слуга. — На все время вашего пребывания в башне. Министр выразился вполне определенно. Вы и ваш отец будете его гостями.

Алазариан знал, что «министр» — это сам Дакель. Народ называл его инквизитором, но его официальный титул звучал так: Министр правды Нара. Дакель был господином башни, одним из наивысших правителей города — и пышность его жилища свидетельствовала о его высоком положении.

— Я ожидал совсем другого, — признался Алазариан. — Когда нас сюда вызвали, я подумал... ну... Раб улыбнулся.

— Для многих гостеприимство министра оказывается неожиданностью. Пожалуйста, располагайтесь. Я к вашим услугам. Мое имя Риан.

— И тебя приставили ко мне?

— К вам и вашему отцу.

Это сообщение не обрадовало Алазариана. Ему не понравилось, что он должен будет иметь одного слугу с отцом: тот наверняка загоняет беднягу Риана. К тому же у отца и так был его телохранитель Шинн. Шинн повсюду ходил с Летом. Они были словно сиамские близнецы, сросшиеся плечами и одинаково отвратительные.

— Ну, — отозвался Алазариан, — спасибо тебе большое. Я потрясен.

Он снова повернулся к городу. Вид был поразительный. Ему виден был дворец на противоположном берегу реки Киль и сотни лодочек, плывших по реке. Далеко внизу, на темных улицах, копошились темные силуэты нищих, и яркие одежды красивых накрашенных дам, вышедших на улицы пройтись по магазинам и посплетничать. Едва сойдя с корабля на причал, Алазариан услышал десяток разных языков, и голова у него до сих пор гудела в такт пульсирующему гулу далеких печей. Алазариан глубоко вдохнул воздух с металлическим привкусом.

— Здесь всегда так, Риан? — спросил он.

— Как, господин? Алазариан пожал плечами.

— Не знаю. Так... пахуче? Слуга рассмеялся.

— Вы привыкнете, господин. Если хотите, я могу закрыть балкон. Если вы на секунду отойдете...

— О нет! — сказал Алазариан. — Нет, я хочу остаться здесь. Я хочу все увидеть.

Он словно парил на ветру. Алазариан проглотил возбужденный смех. Путешествие из Талистана с Летом было ужасным. Они плыли на торговом корабле, который его отец нанял на время поездки. Алазариана почти каждый день рвало. Но теперь, при виде этого завораживающего города он решил, что не жалеет ни о чем.

— Риан, — спросил он, — а где был Собор? Ты можешь мне показать? Риан замялся.

— Господин Лет, Собора больше нет.

— Да, я знаю. Я знаю, что твой господин Бьяджио разрушил Собор. Я просто хочу узнать, где он стоял. Видишь ли, моя мать очень любила Собор. Она умерла, и... ну... Скажи мне, где он был, ладно?

Риан вышел на балкон, секунду смотрел по сторонам, а потом указал пальцем на широкую улицу вдали.

— Вон там, рядом с Высокой улицей, — сказал он. — Собор был на берегу.

Алазариан кивнул и сощурился, чтобы лучше видеть. Он всматривался в изгибы реки, но было далеко, и он почти ничего не разглядел — только пустое место, которое должно было занимать нечто огромное.

— Он был очень красивым?

— Молодой господин, мне не положено разговаривать с вами о таких вещах и упоминать о Соборе. Министр не любит, чтобы о тех днях упоминали.

«О тех днях, когда Наром управлял Эррит, — подумал Алазариан. — До того, как Бьяджио украл у него власть».