— Джелена...

— Подвезете нас к «Молоту», — распорядилась королева. — Я хочу, чтобы капитан Касрин познакомился с Варесом. — Глядя на Касрина, она добавила: — Он тебя ждет.

— Да неужели? И кто такой, к черту, этот Варес?

— Капитан «Молота». Командовать отрядом будешь ты, но я решила, что надо отправить Вареса, чтобы остальные получали приказы от него. С ним им будет спокойнее.

— Ну конечно, это вполне разумно! — саркастически отозвался Касрин. — Проблема только в одном: никто из вас со мной не поплывет!

— Блэр, ты глупишь...

— Я?! — Касрину хотелось вопить во весь голос. — К чему все это? Почему ты отдала все эти корабли в мое распоряжение?

— Разве это не ясно? — Джелена подалась вперед и понизила голос почти до шепота. — Ты мне не безразличен. Я за тебя тревожусь.

— Джелена, ты очень добра, но я не могу принять твоей помощи. Это не твоя война. Она больше не имеет отношения к Лиссу.

— "Владыка ужаса" — всего один корабль, — возразила Джелена. — И он потерял половину огневой мощи. Один ты со своим поручением не справишься!

— Но самое трудное уже позади, разве ты не видишь? Мы уже одержали победу над «Бесстрашным». А у Тэссиса Гэйла флота нет. У берегов Талистана «Владыка» не встретит сопротивления. Мне ничего не грозит, Джелена. Тебе не нужно посылать со мной целый флот телохранителей.

Джелена отвела взгляд.

— Дело не только в этом, — тихо призналась она. — Я думаю не только о тебе. За Лиссом остался долг. И теперь у нас появилась возможность его уплатить.

— Какой долг?

— Я хочу, чтобы Лисс участвовал в спасении Арамура. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— А, теперь понимаю! — сказал Касрин. — Ты опять говоришь о Вэнтране.

— Пожалуйста, постарайся понять! — попросила Джелена. — Ричиус помог мне. Без него мы не смогли бы захватить Кроут. Мы — его должники.

— Об этом долге лучше всего забыть, Джелена. Я уверен, что Шакал не рассчитывает на плату.

— Тогда это будет для него сюрпризом. — Королева была тверда в своем решении. — Он дал нам Кроут и помог освободиться от империи. А теперь мы поможем ему освободить Арамур. Нравится тебе это или нет.

— Ну, так мне это не нравится. Мне не нужна помощь, и к тому же мне не нравится, что ты собралась плыть со мной.

— Ты ведешь себя заносчиво. Ты ведь не знаешь, что тебя ожидает. Неужели ты серьезно думаешь, что Черный флот о тебе забудет? Что другие капитаны простят тебе убийство Никабара?

— Им мои планы неизвестны, — возразил Касрин. — Но даже если бы они об этом знали, я бы с ними справился.

Джелена рассмеялась.

— Со всем Черным флотом? Ну, значит, ты — герой.

— Не язви.

— Я просто пытаюсь помочь тебе понять правду, вот и все. — Джелена придвинулась к нему. — Может быть, ты прав. Может, тебе не нужна наша помощь. Но мне было бы спокойнее, если бы с тобой плыли еще корабли. И потом — я должна сделать это для Шакала. Мне это нужно. Ты можешь это понять?

Касрин постарался не выказать обиды.

— Наверное, — мрачно признал он. — Но зачем плыть тебе самой?

— Затем, — ответила Джелена, беря его за руку, — что мне хочется быть с тобой.

— Это может оказаться опасно, — предостерег он ее. — Может быть, ты не ошиблась насчет флота. Мне не хотелось говорить тебе об этом — не хотелось, чтобы ты беспокоилась. Но ты права. Не исключено, что они меня поджидают.

— Вот почему тебе нужна защита. А мне не страшно. «Да, — подумал Касрин. — Ведь ты ничего не боишься?»

— Ну ладно, пусть будет по-твоему, — согласился он. — Но времени осталось мало. Нам надо отплыть послезавтра. Иначе нам не попасть в Талистан в первый день лета. Скажи своему капитану Варесу, чтобы он не медлил.

— Ты сам сможешь ему это сказать. — Джелена указала на одну из шхун в гавани, которая уже оказалась намного ближе и заметно увеличилась в размерах. — Вот и «Молот».

Касрин встал и скрестил руки на груди — он неоднократно подмечал этот жест у Никабара. Ему всегда казалось, что благодаря этому Никабар выглядит внушительнее. Даст Бог, Варес тоже поддастся впечатлению.

За десять дней до наступления лета Бьяджио окончательно упал духом.

Пребывание в Замке Сохатого было приятно и полезно в смысле расширения взгляда на мир, но назвать его успешным было бы нельзя.

Проводя много времени с Бриной, Бьяджио понял ценность простой жизни. Вопреки ожиданию, он не скучал по своей столице, находил замок весьма уютным, а легкие его очистились от специфических примесей Черного Города. И, что самое отрадное, его разум снова принадлежал ему одному. Хотя жажда снадобья не прошла, но приливы мучительной потребности случались реже, и руки у императора больше не дрожали. Теперь по ночам он видел не кошмары, а сны, просыпался под музыку детского смеха, который в первые дни так его раздражал.

Но в главном Бьяджио потерпел провал. Бесконечные дни и ночи в замке Редберна проходили в спорах и уговорах: он пытался убедить принца, что война с Талистаном неизбежна. Известие о флоте Тэссиса Гэйла страшно напугало Бьяджио, и он почти умолял Редберна о помощи, напоминая, что время заканчивается, и что Ричиус Вэнтран скоро приведет свою трийскую армию. Шакалу понадобится поддержка: ему нужны, будут люди Восточного Высокогорья.

Но Редберн по-прежнему отказывался слушать.

И Бьяджио не мог винить принца: он видел, насколько Редберн обременен тяготами правления. Талистан нависал над ним, подобно дракону, и требовалось огромное мужество, чтобы взглянуть в глаза этому чудовищу. Бьяджио знал, что Редберн не трус, но и достаточной решимости у молодого правителя не было. Бьяджио допустил просчет, о котором теперь мучительно сожалел. Войны на два фронта не будет; во время вторжения Вэнтрана в Арамур атака на Талистан не начнется. Возможно, Блэр Касрин со своим «Монархом» начнет обстрел в условленный день, но только половина армии будет готова ответить на его сигнал. Отчаявшийся Бьяджио смирился с неудачей. Он все равно найдет возможность сразиться с Талистаном. Если Вэнтран согласится его принять, он присоединится к трийской армии в Железных горах. Но он не поедет во главе армии Высокогорья, и у него не будет сил, необходимых для победы. Он будет сражаться бок о бок с Нарским Шакалом и отчаянным капитаном Касрином — и потерпит поражение.

В очередной погожий день, наполненный солнечным светом и лаем собак, император отправился на поиски Брины. У него были для нее новости, и он намеревался сообщить их ей лично. Он испытывал к ней влечение — и сознавал это. Такое томление раздражало, поскольку он привык получать все, чего желал, — за деньги или по приказу. Однако Брина была недоступна. Порой ночами Бьяджио было одиноко. Он часто думал о том, чтобы уложить Брину к себе в постель, как укладывал на Кроуте мужчин и женщин, которых желал. И в то же время ему не хотелось покупать ее чувство какими-то дарами. А поскольку она предлагала ему только дружбу, он не добивался большего. Он просто проводил с ней время и позволял обучать себя тем вещам, которые ему отчаянно необходимо было знать. В течение того недолгого времени, которое он провел на Высокогорье, Брина была его наставницей. Аркус научил его власти и славе, Брина научила его рассветам.

День выдался на удивление жаркий. Лето было уже совсем близко, а на Бьяджио по-прежнему была колкая горская одежда. Служанка, у которой он спросил, где Брина, направила его в розарий. Бьяджио видел розарий всего однажды, но запомнил, что там бы очень пригодились его кроутские садовники. Поблагодарив девушку, он прошел через двор замка, миновал полуразрушенную арку и вышел на южную сторону, где жаркое солнце нещадно палило слабые растения Брины. Тут царила тишина, и Бьяджио сразу услышал стук входящей в землю лопаты. Он пошел на звук и вскоре увидел принцессу: стоя на коленях, она энергично вскапывала землю. Вокруг беспорядочно росли полуживые розовые кусты, тянувшиеся к покосившимся опорам. Вид у Брины был разгоряченный и недовольный. Она не замечала Бьяджио, пока его тень не закрыла ей солнце.