— Я в тебе не сомневаюсь, Кориджио. Я даже с тобой не знаком. Это в твоего императора я не верю. Даже если он услышит эту новость, он ничего не предпримет. Он — надутый себялюбец, и я уверен, что ему нет дела ни до Арамура, ни до Высокогорья.

— Ты ошибаешься. Ты не знаешь императора так, как его знаю я.

— Но я знаю нарскую породу. Я уже давно живу на этом свете, приятель, — гораздо дольше, чем ты.

«Сомневаюсь», — подумал Бьяджио, но вслух сказал:

— Ты не знаком с императором. Когда я расскажу ему, что творится в Высокогорье, он поможет. Но ему нужна ваша преданность. В столице дела обстоят не слишком хорошо. Вам придется самим воевать с Талистаном. Вы готовы на это?

Глинн расправил плечи.

— Я всегда готов воевать.

— А Редберн? Ты сможешь убедить его воевать? Этот вопрос заставил предводителя клана смутиться.

— А, ну это вопрос другой. Редберн не трус, но он не рвется воевать с Талистаном.

— Мне тоже так показалось. Тебе надо на него повлиять, Олли Глинн. Ты должен помочь ему осознать опасность.

— Конечно, — согласился Глинн, — но только не сегодня. Сегодня праздник. — На его лице засияла широчайшая улыбка. — Пей, Кориджио! Это же пирушка!

Он вскочил, схватил первую попавшуюся девицу и закружил ее в вальсе.

Бьяджио уткнулся в свое пиво и задумался о Валлахе. Тэссис Гэйл очень умно подбирал себе сторонников. Он выбрал человека, имеющего огромный зуб на нового императора, и это глубоко встревожило Бьяджио. Очень многие имели на него зуб — целое море родственников погибших. Гэйлу было очень легко найти союзников: достаточно было только не закрывать глаз.

— Боже правый! — прошептал Бьяджио. — Мое дело плохо.

Теперь ему придется беспокоиться не только об армии, но и о флоте. Арамурский «проект», существование которого заподозрили они с Дакелем, явно включал в себя Валлаха и его торговый флот — флот, который легко было вооружить на деньги герцога. Бьяджио закрыл глаза и заставил себя вспомнить дочь Валлаха: девушку, которую выдали замуж за Ричиуса Вэнтрана. Ее звали Сабриной. Она была очень хороша собой и очень молода, и Аркусу приятно было выдать ее за Шакала. А когда Вэнтран их предал, Бьяджио отдал его жену Блэквуду Гэйлу, чтобы тот с ней «позабавился», а потом отрубил ей голову. Он даже распорядился, чтобы ужасающий сувенир был отправлен Ричиусу Вэнтрану в сундуке.

Бьяджио содрогнулся, словно по залу пронесся порыв ледяного ветра.

— Времени не осталось, — пробормотал он. — Я должен заставить Редберна меня выслушать!

Оставив пиво на столе, Бьяджио встал и направился к Брине. Молодая женщина любовалась очередным подарком: дорогим нарядом. Бьяджио пробился к ней ближе. Первым его заметил Редберн — и сразу нахмурился. Но Брина приветливо помахала ему рукой, отложила подарок, извинилась перед соседями по столу и подошла к Бьяджио.

— Что-то случилось? — спросила она. — Вид у вас встревоженный.

— Пойдемте со мной, — пригласил ее Бьяджио. Бережно взяв ее за руку, он повел ее к выходу из зала.

— В чем дело?

Бьяджио не ответил. Ему хотелось остаться с ней вдвоем, найти место вдали от шума и любопытных глаз. Он увел ее из главного зала, пройдя мимо хохочущей толпы у пенящейся бочки, и они оказались в небольшом ответвлении коридора. Здесь почти никого не было, и проходившие по коридору не обращали на них внимания. Брина не отпустила руку Бьяджио — наоборот, она крепко ее сжала и заставила остановиться.

— Милорд, вид у вас встревоженный, — сказала она. — Я беспокоюсь.

— Сегодня у вас день рождения, — сказал Бьяджио. — Я тоже хочу что-то вам подарить.

У него на мизинце было кольцо из золота и серебра, перевитого, словно веревки, изображающие двух змей с рубинами в пастях. Много лет назад это кольцо ему подарил отец, и Бьяджио почти никогда его не снимал. Но теперь он это сделал. Взяв Брину за руку, он положил украшение ей на ладонь. Глаза Брины, пораженной подарком, на секунду расширились, но она тут же покачала головой.

— Милорд, я не могу его принять. Оно слишком дорогое.

— Больше мне нечего вам подарить, — объяснил он. — Возьмите.

Брина улыбнулась.

— Вы пьяны, милорд.

— Несомненно. Но если вы мне откажете, я оскорблюсь.

— Милорд, я не понимаю. Почему вы дарите мне его?

— Потому что вы кое-что мне показали.

— Что я вам показала?

Бьяджио не ответил, а только сомкнул ее пальцы вокруг кольца.

— Завтра мы поговорим, — сказал он. — Боюсь, что дела обстоят еще хуже, чем я думал, и время у нас на исходе. Завтра мне необходимо снова встретиться с Редберном. Вы должны помочь мне его убедить.

— Милорд, о чем вы?

— Ш-ш. Завтра, — пообещал он ей. — Не сегодня. — Взяв ее за руку, он надел кольцо ей на палец. На ее руке оно смотрелось просто поразительно. Бьяджио улыбнулся. — Очень мило.

— Спасибо, — сказала она. — А теперь вернитесь со мной в зал.

Она попыталась вытянуть его из темного закоулка.

— Нет, — решительно заявил Бьяджио. — С меня хватит. Возвращайтесь. Веселитесь. Мне надо кое о чем подумать. Брина не выпустила его руки.

— Вы обещали мне показать, как танцуют на Кроуте. Вы собираетесь нарушить свое слово?

— Леди Брина...

— Не разочаровывайте меня, милорд. Сегодня день моего рождения.

Бьяджио взглянул на нее.

— Ну хорошо, — согласился он. — Один танец.

Хотя Бьяджио был пьян, танцевал он очень грациозно. Вращаясь в его объятиях, Брина смеялась, и на секунду император забыл о своих многочисленных заботах, отдавшись музыке и наслаждению от общества красивой девушки.

Элрад Лет ехал сквозь мрачный туман, и настроение у него было под стать погоде. Следом за ним ехал Шинн, как всегда бесшумно. Утренняя тишина выводила Лета из равновесия. Он не привык вставать из теплой постели в такой непристойно ранний час, и грязная дорога к Ветровой бухте не поднимала ему настроения. Два часа тому назад он мирно спал — и был разбужен стуком в дверь. Оказалось, что у капитана Зерно появились для него срочные известия и ждать с ними было нельзя. Скача сквозь туман, Элрад Лет думал о заносчивом выходце из Горкнея и о том, как приятно было бы вырвать у него язык. Если это шутка...

Но нет, Зерно не отличался склонностью к шуткам. Он — настоящий ушат слизи с дерьмом, но у него не хватит ума на розыгрыш. Лет боялся увидеть восставших рабов или подошедшие к берегу дредноуты Никабара. Однако пока вокруг было тихо. Стиснув зубы, Лет пришпорил коня: он был намерен в ближайшее время увидеть Зерно. Солдат, оправленный в Арамурский замок, ничего не знал, и неведение поставило правителя на грань безумия.

— Если не придержите коня, то сломаете себе шею, — предостерег его Шинн. — Да и меня угробите.

— Обычно ты не говоришь ни слова, Шинн. А сегодня я никак не могу заткнуть тебе рот!

Они миновали остатки разбитых повозок — брошенные остовы с расколотыми осями, не выдержавшие веса перевозимых по суше кораблей. Мимо стремительно проносились рабочие Валлаха, усталыми цепочками бредущие под наблюдением надсмотрщиков из Бизенны. Рабы приостанавливались только на секунду, чтобы опознать Лета — и плюнуть ему вслед. Лет не обращал внимания. Со времени его последнего визита в Ветровую бухту герцогу Валлаху удалось добиться поразительных успехов. Он наладил работу блоков, и теперь караваны трогались в путь точно по часам. Согласно последнему докладу герцога, почти половину его флота удалось переместить через Арамур, и теперь он стоял на якоре у южного берега. Вторая половина будет на месте через две недели. Дело спорилось, уже виден был конец, и Лет был очень доволен — пока не явился посланник от Зерно.

Он надеялся, что ничего серьезного не случилось. Мысль о непредвиденной задержке была невыносимой, особенно теперь, когда все пошло так хорошо. Дело сдвинулось с мертвой точки, цель близка, хитроумные планы Тэссиса Гэйла оказались наконец реально выполнимыми. Даже Праведники Меча вели себя удивительно тихо. Ни единого налета не было с тех пор, как Алазариан...