— Времена сейчас хлопотные.

«Слишком хлопотные, — печально подумала она. — Но только не сегодня!»

Сегодня она заодно с тучами заставит его остаться дома. Конечно же, он сможет отложить свою поездку до более удобного времени, хотя он с волнением говорил об этом Динадине. Может быть, Петвин ей поможет. Она решила переговорить с ним.

Осторожно прошла по комнате, стараясь избегать скрипучих половиц. Ричиус по-прежнему спал — наконец совсем спокойно. Она почти миновала кровать, когда ударилась большим пальцем ноги о какой-то угол и чуть не упала.

— Боже! — прошипела она, едва успев проглотить крик.

Она оказалась на коленях, а ее лицо — на уровне матраса. Ричиус тихо застонал, но не проснулся. Внезапно она посмотрела вниз. У кровати лежала небольшая книга в кожаном переплете. Дневник Ричиуса! Она подняла его. Обычно ее радовало, когда он оставлял его на виду. Это был единственный маленький знак доверия — сознательный или неосознанный — и она очень его ценила. Но теперь, когда она держала дневник в дрожащих руках, ей вдруг захотелось вышвырнуть его из окна. Даже эта книжица в последнее время получала больше внимания, чем она сама, и в эту секунду Сабрина ненавидела ее.

А потом ей в голову пришла новая, еще более мрачная мысль. То, что тревожит ее молчаливого мужа, наверное, можно отыскать там, на этих грязных страничках. Достаточно только открыть дневник.

«Нет, — подумала она, почувствовав острый стыд. — Я не могу. Я не буду. Он мне доверяет. Доверяет, и я не могу этим рисковать».

Однако дневник остался в ее руках. Она смотрела на него долгие мгновения, размышляя над его тайнами. Там есть имена — словно ключи к шифрам его непонятных снов. Если она прочтет его дневник, то сможет что-то понять. Это будет полезно им обоим. И тогда ему не придется говорить о войне и тех ужасах, которые он пережил. Она будет все знать. И она сможет ему помочь.

— Нет, — решительно прошептала она.

Она положила дневник на пол, чуть задвинув его под кровать. Ее окатило волной отвращения. В этом дневнике были личные мысли и чувства Ричиуса, и он имел право скрывать их от всех — даже от нее. Она выпрямилась. У нее горели колени; она провела по ним рукой, стараясь справиться с подступившими к глазам слезами. Ричиус повернулся к ней спиной.

К спальне примыкала крошечная гардеробная, Сабрина сделала ее своим убежищем. Комната была наполнена одеждой и украшениями. В изящном зеркале можно было увидеть себя в полный рост. Сабрина вошла в комнату. Там не было освещения, но она все равно закрыла за собой дверь, спрятавшись от рассвета. Вслепую прошла к зеркалу. Рядом стоял комод. Хотя в гардеробной были сотни предметов одежды, сложенных в кипы и развешанных на вешалках в шкафах, она не стала выбирать из них. Как бы то ни было, большинство нарядов ей не принадлежали. Эту одежду когда-то носила королева Джессикейн, мать Ричиуса, а она, похоже, была женщиной высокой. Сабрина могла бы надевать ее вещи только после значительной переделки. Но были в комнате и такие вещи, которые Сабрине нравились, в основном те, что она привезла с собой из Горкнея. Их она и держала в комоде.

Она выдвинула верхний ящик и опустила туда руку. Изумрудно-зеленое платье лежало именно там, где она его оставила. В нем она впервые увидела Ричиуса. В тот день в его взгляде было нечто особенное — то, что она намерена возродить. Это платье должно ей помочь. Она бесшумно скинула халат и надела платье, пытаясь нащупать завязки на спине. Даже при дневном свете ей было нелегко справиться с золотыми шнурами, которые стягивали наряд на талии, но уже через несколько минут ей это удалось. Не менее ловко она отыскала свои туфельки и зашнуровала их. И, наконец, нашла щетку для волос. Проведя несколько раз по волосам, она решила, что выглядит пристойно, надела свой любимый браслет и снова вернулась к двери.

Заглянула в спальню. Ричиус по-прежнему спал. Обычно сон у него был чутким, поэтому удивило то, что он ее не услышал. Он продолжал лежать спиной к ней, так что легко было уйти. Прошла мимо на цыпочках, бросив на него последний взгляд. Он необычайно прекрасен, грустно подумала она. Даже во сне.

Коридор за дверью спальни был пуст и выстужен. В этой части замка никто не спал, кроме них и Джоджастина, а старик всегда вставал очень рано. Скорее всего, он уже был внизу и садился завтракать с традиционным стаканом горячего вина. Сабрина нахмурилась. Дженна, вероятно, тоже там, чтобы присматривать за работой на кухне. Хозяйство в замке не было большим — в отличие от того, к которому она привыкла в Горкнее, но все-таки многим людям приходилось рано вставать, чтобы о нем заботиться. Во избежание лишних расспросов ей придется схитрить. Ее наряд обязательно пробудит любопытство.

Она спустилась вниз по гулкой лестнице. В железных канделябрах уже горели крошечные свечи; они освещали ей путь и подтверждали, что Джоджастин действительно встал и принялся за работу. Она обнаружила его в маленькой комнатке при кухне, где они обычно ели. Изо рта у него торчала трубка, окруженная бородой и усами. Кольца сладкого дыма проплывали у него над головой сизыми облачками. Как только Сабрина вошла, он поднял голову и весело сказал:

— Привет, дочка!

Встал со стула, чтобы с ней поздороваться, и Сабрина подставила щеку для поцелуя.

— Доброе утро, дядя!

Она чувствовала, что Джоджастину нравится, когда она называет его дядей: его улыбка становилась какой-то особенной.

Джоджастин выдвинул для нее стул. Она села, изящно скрестив ноги.

— Ты рано встала, — заметил он. — Тебя разбудил Ричиус?

Она пожала плечами.

— Да нет, мне просто не спалось. Может, из-за дождя.

— О, а я в дождь сплю как младенец! — сообщил Джоджастин. — Я мог бы спать все утро, если б у меня на сегодня не было запланировано столько дел. А кстати, где Ричиус? Он проснулся вместе с тобой?

— Он наверху, еще спит. — Джоджастин удивленно поднял брови.

— Спит? Ну так кому-нибудь надо его разбудить! — Он откинулся на спинку стула и взялся за неизменный кувшин с пряным вином. — У нас сегодня много дел. Надо бы пораньше за них приняться. Тебе вина?

Сабрина накрыла ладонью кружку, стоявшую перед ней.

— Нет, спасибо. Но зачем мне его будить? Я хочу, чтобы он выспался.

— Он этим утром едет с Петвином к Лоттсам. Разве он тебе не говорил?

— Это так далеко? Ведь сейчас едва рассвело!

— Достаточно далеко, дочка, особенно в такую погоду. Да еще Ричиусу предстоит повидаться и с другими, например, с Террилом. Его и так не будет почти целый день.

— А я надеялась, что он сегодня останется в замке! На улице так противно. Разве эту поездку нельзя отложить — по крайней мере, до завтра?

— Ему надо действовать, Сабрина. Планы императора слишком значительны, чтобы держать их в тайне. Другие семьи должны узнать об этом от самого короля, а не с чужих слов.

Сабрина нахмурилась. Король. Ей все еще трудно видеть в Ричиусе короля. Он так молод! А чего стоят эти военные планы или его драгоценный меч! Они для него чересчур велики.

— Почему Петвин не может передать новости этому Динадину? Вы сами говорили, как опасно для Ричиуса уезжать далеко от замка. А как же убийцы-дролы?

Джоджастин рассмеялся:

— Это было много месяцев назад, дочка. Поверь, мы бы давно узнали, если б в Арамуре были другие трийцы. Нет, Ричиус должен сам рассказать своим людям об этой войне. Посылать гонца не годится. И потом, у него к Динадину личное дело.

— Наверное, — неохотно обронила Сабрина.

Она огляделась и, вытянув шею, зыркнула в коридор. Там было темно и пусто. Из кухни доносился звон посуды, значит, Дженна уже там и спешно готовит Джоджастину завтрак. А там, где Дженна, скорее всего окажется и Петвин.

— А Петвин уже встал, дядя? — как бы, между прочим, спросила она.

Джоджастин глянул на нее поверх дымящейся кружки.

— Он на дворе, седлает лошадей. А что?

— Мне бы хотелось с ним поговорить. Вот и все.