В комнате внезапно воцарилась тишина. Наконец Ричиус произнес, глядя прямо в зоркие глаза графа:

— Но с чего бы я мог поступить иначе, граф? Я почитаю за честь занять место отца.

— Рад это слышать, принц Ричиус. Есть еще люди, которым не хочется идти дорогой Нара. Таковым людям в империи приходится нелегко. Чтобы быть хорошим королем, необходимо мужество.

— Ричиусу мужества не занимать, — вдруг заявил Петвин. — Вы не сомневались бы в этом, если б воевали рядом с ним в Люсел-Лоре, милорд. Мы все уверены — он будет прекрасным королем!

Бьяджио бросил на Петвина иронический взгляд.

— Боже, какая преданность! Столь верные подданные делают вам честь, принц Вентран. Но на самом деле я не подвергал сомнению вашу стойкость. Мы все слышали рассказы из Люсел-Лора о том, как тяжело вам приходилось. — Бьяджио облизнул губы. — Там царило настоящее зверство, правда, принц Ричиус?

— Да, — бесстрастно подтвердил принц. — Настоящее зверство.

— И тот огонь, что пронесся по Экл-Наю… Расскажите мне о нем.

— Я мало что могу рассказать.

— Некоторые говорят, это была магическая буря. Вы тоже так считаете, принц Ричиус?

Он не мог ответить, хотя действительно был убежден в том, что именно магическая буря уничтожила Эдгарда и его отряд и украла у него Дьяну. Но что ему сказать Бьяджио? Он даже не мог понять, почему граф его об этом расспрашивает.

— Люсел-Лор полон странных явлений, милорд. Даже погода там не похожа на ту, что у нас в империи. Возможно, я видел просто грозу.

Бьяджио пожал плечами, но его явно не удовлетворил такой ответ.

— Эту бурю видели не только вы, принц Ричиус. Некоторые талистанцы рассказывали о сильнейших, необычных бурях, которые совершенно не походили на что-либо виденное прежде. — Он откинулся на спинку стула, пристально наблюдая за Ричиусом. — Это были противоестественные, безбожные бури. Как вы думаете, что могло создать такие мощные явления?

— Понятия не имею, — хладнокровно молвил Ричиус.

— Вы служили с кем-нибудь из трийцев? — спросил Бьяджио.

— Только с одним.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы он прибегал к волшебству?

— Никогда, — категорично заявил Ричиус. — А почему вы спрашиваете?

— Вполне понятно, что императору хочется понять, почему война была проиграна, — объяснил граф. — Если, как вы говорите, дролы не прибегали к волшебству…

Бьяджио выразительно умолк, не отрывая от Ричиуса странных глаз. У принца вновь засосало под ложечкой. Ему хотелось избежать этой темы, но он попался в ловушку, словно кролик. Теперь ему стало ясно, почему Аркус прислал к нему этого человека. С подобной миссией вполне мог справиться любой мальчишка-посыльный, но только Бьяджио был способен передать такое послание.

— Моя задача состояла в том, чтобы захватить долину Дринг, граф, — сказал Ричиус, не отводя взгляд. — Там я волшебства не видел. Возможно, в Таттераке прибегали к магии — по этому поводу я ничего сказать не могу. Те земли должны были удерживать талистанцы. Возможно, ваши вопросы следует задавать им.

— Большинство из них погибли под Годоном, защищая дэгога. А те, кому удалось выжить, клянутся мне, что там использовалась магия. Даже ваш собственный боевой герцог погиб во время необычной бури. Разве он не принимал участия в кампании по удержанию Таттерака?

— Принимал.

— И вы видели его гибель, правда?

Ричиус кивнул.

— Ну вот, — заявил Бьяджио, непринужденно развалившись за столом. — Я это объяснить не могу. А вы можете?

— Нет.

Бьяджио улыбнулся, и на секунду Ричиусу показалось, будто невидимые пальцы графа копаются в его мыслях.

«Джоджастин прав, — подумал он, — они знают про отца».

Его захлестнула душная волна чувств: гнев, уверенность, что его предали, одиночество — и на одно постыдное мгновение Ричиус возненавидел отца за то, что тот заставил его сидеть здесь, напротив этого интригана. Но теперь ход событий уже не остановить: все карты открыты, и все могли видеть голые факты. Правду. Он положил пальцы на руку и незаметно потер ее. Волчий укус отчаянно пульсировал.

— Мы сделали все что могли, — сказал он наконец. — Арамур — маленькая страна. Было абсолютным безумием вести войну с такими немногочисленными отрядами, даже когда нам помогал Талистан. Возможно, если б мы получали подкрепление из Черного Города, дролам не удалось бы захватить Люсел-Лор. — Он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. — И в то же время я уверен, что империя послала бы нам войска, если б такая возможность существовала. Видимо, война с Лиссом потребовала от Нара напряжения всех его сил.

Одного упоминания о Лиссе оказалось достаточно, чтобы стереть с лица Бьяджио высокомерную ухмылку. Джоджастин уцепился за представившийся ему шанс.

— А как идет война с Лиссом, граф? — дипломатично спросил он. — Пожалуйста, расскажите нам. Мы в Арамуре так мало слышим о том, что происходит в сердце империи! Каково там положение дел?

Бьяджио снова улыбнулся.

— Лисс получает то, что следует.

— Они там настоящие дьяволы, это точно, — не унимался Джоджастин. — Никто из нас и предположить не мог, что война так затянется. А правда, что их корабли начали совершать нападения на южное побережье? Я слышал это от торговца.

— Это ложь! — безапелляционно заявил Бьяджио. — Наш флот полностью контролирует те воды. Я сам никогда бы не допустил подобного.

Ричиус понимающе вздохнул.

— Да, конечно! Если б это было правдой, то опасность угрожала бы и Кроуту! Я слышал, корабли Лисса даже превосходят императорские дредноуты. И количеством — тоже.

— И опять-таки это чепуха. Право, принц Ричиус, откуда вы только получаете такого рода сведения? Император считает, что Лисс падет в ближайший год. И тогда мы увидим, чьи корабли лучше.

Принц задумался об отважном союзе островов, называемом Лиссом. Конечно, в итоге Лисс будет раздавлен мощью империи: несмотря на личную храбрость и превосходство их флота, Лиссу не удастся вечно противостоять армаде Аркуса. Как это ни удивительно, Лисс выдерживал блокаду уже десять лет, топя военные корабли империи в тысячах проливов, составлявших лабиринт, в котором могли ориентироваться только островитяне. И они с исключительным вызовом провозгласили себя «последним свободным народом мира». Ричиус не знал, как к ним относятся в Талистане, но в Арамуре жителей Лисса уважали. Когда наступит черный день их поражения, Арамур будет их оплакивать.

— Сколько разговоров о войне! — сказал Джоджастин. — А ведь день такой знаменательный! Нам следовало бы праздновать.

— Да, — согласился Петвин, дружески хлопнув Ричиуса по плечу. — Это — великий день для Арамура. И для тебя, Ричиус. Я буду почитать за высшую честь называть тебя моим королем.

— И моим, — добавил Джоджастин. — Я постараюсь служить тебе так же хорошо, как служил твоему отцу, мальчик.

— А вы будете хорошо служить императору, — серьезно сказал Бьяджио. — Я в этом уверен.

— Буду делать все, что в моих силах, — произнес Ричиус.

В дверь постучали. Радуясь возможности отвлечься, принц сразу же встал и пошел к двери. Дженна стояла в коридоре, и на ее лице была написана робость. Она вошла в зал, сделав всего один маленький шажок.

— Извините меня, милорды, — тихо молвила девушка, не поднимая глаз. — Я подумала, что вы могли проголодаться. Время обеда давно миновало, а граф проделал немалый путь. — Ее голос слегка дрожал. — Может, что-нибудь принести вам?

— Да, граф, — поддержал ее Джоджастин, — почему бы вам с нами не отобедать? Я распорядился, чтобы для вас и вашего спутника приготовили комнаты. Вы можете переночевать в замке.

Бьяджио протестующе поднял унизанные перстнями руки.

— Нет, спасибо. Ваше предложение весьма любезно, но мне действительно надо отправляться.

— Как так? — добродушно возразил Джоджастин. — Вам не следует находиться в дороге в такую ночь. Я и слышать об этом не хочу! Император сочтет нас самым негостеприимным народом во всей империи. Право, вы должны остаться — хотя бы на ночь.