— А еще Лоррис был человеком мирным, — поправил он Фориса. — Давайте не забывать об этом. Помните эпизод с дубом и львом? Лоррис рисковал жизнью сестры ради мира.

— Я сам молюсь только о мире, Тарн. И когда вы свершите задуманное, мы, наконец, этот мир получим. Вы раздавите Кронина и дэгога, а я займусь Шакалом.

Тарн упреждающе воздел руку.

— Нарцу не следует причинять вреда, — решительно заявил он. — Делайте что нужно, но захватите его живым. Пусть он станет свидетелем того, что предназначено дэгогу. Все мои враги должны при этом присутствовать, особенно Шакал. Он должен убедиться в моих возможностях, чтобы его император нас боялся.

— Как скажете, — согласился Форис. — Но вам следует знать, что всадники Талистана уехали из долины. Видимо, они вернутся в Таттерак, дабы снова воевать вместе с Кронином и дэгогом.

Тарн изумленно поднял брови.

— Уехали из долины? Почему?

Форис пожал плечами.

— Шакал высокомерен. Возможно, он решил, что больше в них не нуждается. Но опасайтесь их. Они на удивление кровожадны.

— Нам уже приходилось с ними сражаться, — напомнил Тарн. — Это мелочи. Я попытаюсь захватить их предводителя вместе с Кронином. Если не получится — убью его или позволю убежать. Барон Гейл не представляет для меня интереса. У него не хватит ума понять, что я задумал. Мне нужен человек из Арамура.

— Вы его получите, — пообещал Форис, усмехнувшись, — Я поймаю для вас Шакала, а вы для меня — Кронина.

Лицо Тарна посуровело.

— Вы получаете от этого слишком много удовольствия, друг мой. Не забывайте, кто наш настоящий враг.

— Я это помню. Слишком хорошо.

— Помните? — скептически взглянул на него Тарн. — Я в этом не уверен. Кронин — хороший человек. Он служит этому подонку дэгогу, потому что принес ему клятву верности. Я не допущу, чтобы ваша ненависть к нему испортила то, что мы делаем. Я не стану убивать Кронина, если в этом не будет необходимости.

— Я на этом не настаиваю, Тарн, — заявил Форис. — Его унижение меня вполне устроит.

Жрец вздохнул. Военачальники Люсел-Лора уже много веков ссорились и воевали, и в некоторых случаях их соперничество длилось так долго, что давно потеряло смысл. Тарн знал: ненависть всегда кончается именно этим. А ненависть уже много десятилетий ослепляла его друга Фориса. Долина Дринг и территория Кронина, Таттерак, в настоящее время воевали якобы из-за леса Агор — никому не нужного клочка земли, ставшего символом кровопролития. И хотя Форис был набожным дролом и беспрекословно выполнял все распоряжения Тарна, его ненависть к Кронину была тем пороком, от которого он упорно не желал избавляться.

— И еще одно, Тарн, — уклончиво промолвил Форис, — нам надо обговорить с вами…

— Да, знаю, — кивнул Тарн. — Та женщина. — Он тяжело вздохнул и привалился к стене, уставясь в потолок. — Я ее искал. Мне казалось, она в вашей долине, но…

— Что?!

Тарн пожал плечами.

— Я не знаю, где именно. Этот мой талант… он работает ненадежно. Я вижу ее — и в то же время нет. Я нашел ее в какой-то деревне, а теперь ее там не вижу. Кажется, она где-то в другом месте.

— Где именно? Скажите мне, и я ее вам доставлю.

— Не могу сказать. Возможно, она по-прежнему в долине, только в другой деревне, а может, где-то в другом месте, где я не могу ее найти. У меня еще слишком мало сил, чтобы пользоваться этим зрением.

Форис помрачнел.

— Этого недостаточно. В долине Дринг много деревень. Если вы хотите, чтобы я ее для вас нашел, вы должны сказать мне что-то более определенное.

— Большего я не знаю. По крайней мере, пока. — Тарн посмотрел другу прямо в глаза. — Но вы попытаетесь ее найти, правда?

— Если смогу, — ответил Форис. — Может не получиться…

— Вы должны, — настаивал Тарн. — Дьяна моя! Она мне обещана, и я ее получу. — В нем закипал тошнотворный гнев. Он снова привалился к стене, отер ладонью потный лоб и застонал. — Я слишком изнурен, чтобы это делать. Но когда я обрету силы, я ее найду и в случае надобности поймаю сам!

— А вот это, — замотал головой Форис, — совсем не то, для чего Лоррис даровал вам силы. Я ее вам доставлю.

Тарн ничего не ответил. Он понимал, Форис прав: его новые способности определенно даны ему не для похищения женщины, — и в то же время он по-прежнему был ею заворожен. Это чувство не покидало его с той минуты, как их родители заключили между ними помолвку. А она восставала против него, и когда какой-нибудь дрол осведомлялся, почему его женщина не с ним, он впадал в бешенство. Она не имела права нарушать обещание, данное их родителями. Она — женщина. Эта независимость женщин — просто очередное грязное влияние Нара, которому надо положить конец. Когда он и его революция победят, они повернут время вспять и в отношении этой непристойности.

— Она моя! — угрожающе прошептал Тарн. — И я ее заполучу, друг мой. И тогда я покажу ей, что значит быть женщиной.

Форис расхохотался.

— Неужели она столь прекрасна? Иначе как бы ей удалось так вас очаровать! Она ведь просто девушка, Тарн. И, судя по тому, что вы мне рассказывали, настоящая рысь. Возможно, вам без нее было бы лучше. В моей долине достаточно женщин, добропорядочных дролок. Если хотите, я подберу вам подходящую.

Тарн покачал головой.

— Нет. Вы ее не знаете. Вы ее не видели. Она… — тут господин всех дролов закрыл глаза, -… она как греза.

— Греза! — засмеялся Форис. — Да вас змея укусила, Тарн. Эта Дьяна — дочь еретика. Она будет вам плохой женой. Выкиньте из головы обещание ее отца. — Внезапно голос военачальника смягчился. — Я вас знаю. Такая женщина не сделает вас счастливым.

— Другой женщины для меня не существует, — тихо молвил Тарн. — Она — часть моего проклятия. Я больше никого не хочу.

— Она никогда вас не полюбит. Если вам надо это…

— Она моя! — опять воспламенился Тарн. — Она мне обещана, и я ее получу!

— Я повторяю снова: она вас любить не будет. Никогда. Она бежит, потому что боится вас. Она видела, что вы сделали с ее отцом.

В темных глазах Тарна вспыхнул огонь.

— Ее отец нарушил данное мне слово.

— Вас помолвили в двенадцать лет, Тарн. Он не знал, каким вы станете, когда вырастете. Если б вы тогда были дролом, он никогда не обещал бы вам своей дочери.

— И сторонники дэгога всегда так относятся к данному им слову: только когда им выгодно помнить, что оно дано! Ее отец заслужил свою смерть. Я бы снова отрубил ему голову, если б мог.

— Вот почему она ненавидит вас, друг мой. Вот почему она всегда будет вас ненавидеть. Если между вами и было что-то, то это чувство умерло. Найдите себе другую.

— Не могу, — признался Тарн. — Когда вы ее увидите, вы поймете, почему я так одержим ею.

Форис глубоко опечалился.

— Тогда я постараюсь найти ее для вас. А теперь идемте. Ваши люди собрались и готовы выступить.

Форис распахнул перед ним дверь, и друзья вышли в тихий коридор. Их дожидались двое воинов Фориса Волка. Красные одежды великолепно обрисовывали их мощные тела,

двухклинковые жиктары висели за спиной. Они зашагали позади Тарна и хозяина долины через темный зал, мимо главного входа в замок и во внутренний двор, где среди разбитых скульптур дожидались пять лошадей. На двух сидели искусники — дролские жрецы Тарна в оранжевых одеяниях высших служителей Лорриса и Прис. Они словно окаменели, пока их предводитель приближался, и даже не повернули голов в его сторону. Воины Фориса сразу же направились к лошадям и быстро вскочили на них, давая своему военачальнику и Тарну возможность попрощаться наедине.

— Дорога предстоит долгая. — На лице Фориса отразилось беспокойство. — Берегите себя, друг мой. И не тревожьтесь. Вы поступаете правильно.

Тарну не удалась попытка улыбнуться.

— Правильно или нет, но, думаю, я все равно буду за это проклят.

Он подошел к своему коню и уже закинул ногу в стремя, когда из недр замка до него донесся крик.

— Бхапо, подождите!

Тарн опустил ногу и повернулся к воротам замка. Из темноты возникла Прис, младшая дочь Фориса. Она бежала к ним, протянув руки.