— Ему надо бы поторопиться. Из-за этих военачальников я как будто сижу на угольях.

— Сохраняй спокойствие, — посоветовал Люсилер. — С тобой ничего не случится.

— Как ты думаешь, Тарн попросит меня что-то сказать?

— Ты здесь именно для этого. Тарн хочет, чтобы все военачальники знали, кто им противостоит. Никто не посвящен в это лучше, чем ты, Ричиус. Не бойся. Просто говори мне, что ты желаешь сказать, а я стану переводить. Если у них будут вопросы, отвечай на них прямо. Не отводи взгляд. Иначе тебя сочтут слабым.

Ричиус застонал: он только что показал себя слабым в глазах Боавы! Он снова посмотрел в сторону этого военачальника, пытаясь встретиться с ним взглядом, но воин с реки Шез не обращал на него внимания.

— И это — все военачальники Люсел-Лора? — спросил он.

— Практически все. Не считая Фориса и Кронина. И, конечно, Карлаза.

— А кто такой Карлаз?

— Он из Чандаккара, глава львиных всадников. На самом деле он не военачальник, а просто вождь клана. Тарн послал к нему гонца с приглашением приехать. Гонца отправили обратно. — Люсилер фыркнул. — Тарну можно было не трудиться.

— Ну не знаю, — задумчиво сказал Ричиус. — Эти львы могли бы хорошо сражаться с всадниками Гейла.

— Ричиус, Тарн мог бы даже встать перед ними на колени и умолять приехать — ничего бы не изменилось.

— Почему это?

— Потому что они хотят только, чтобы их оставили в покое. Когда дэгог просил их помощи против Тарна, они его игнорировали. А теперь они игнорируют Тарна. Это — племя себялюбцев, они не хранят верности никому, кроме самих себя.

Ричиус молча кивнул, вспомнив свою опасную стычку с львиным всадником в Дандазаре. Это был дьявольски жестокий человек — к тому же патологически подозрительный. Не зря Люсилер их так не любит.

— Если они настолько плохи, то для чего они нужны здесь Тарну?

— Тарн хочет объединить весь Люсел-Лор. Именно для этого он созвал военный совет: обеспечить верность военачальников и организовать наше сопротивление.

— Ему понадобится их безграничная верность, только тогда он получит хотя бы небольшой шанс остановить Аркуса, — покачал головой Ричиус. — Я ведь сказал тебе: он применит все силы и все оружие, которые у него есть. Он уже направил сюда свои боевые фургоны.

Люсилер вздохнул.

— Боевые фургоны! Даже название внушает ужас. А как называются те твари?

— Григены. Они водятся на севере империи, неподалеку от Горкнея. Их с детства приучают возить эти фургоны.

— Тарн говорит, будто их нельзя остановить. Это правда?

Ричиус пожал плечами: он не мог считать себя экспертом по нарским вооружениям.

— Я тоже об этом слышал. А видел их только один раз, когда был в столице Нара. — Он обвел взглядом острые жиктары, пытаясь представить, сколько ударов крепкой стали понадобится для того, чтобы пробить бронированную шкуру григена. — Они не участвуют в сражении, они просто везут фургоны. Разрушения производит огнемет.

— Еще одно мерзкое оружие, — сказал Люсилер, разглядывая свой жиктар. — Такое оружие не подходит для настоящего мужчины.

— Вот как? А в долине Дринг они тебе нравились.

— Там все было по-другому, — лукаво усмехнулся Люсилер. — Тогда они были у нас. А у Фориса их не было.

Оба расхохотались, но сразу же умолкли, когда на них вдруг легла тень. Лунный свет загородила фигура полуголого мужчины. Он прошел мимо них к военачальникам. Следом за ним шли три таких же обнаженных по пояс воина. На бледнокожих спинах красовалась одинаковая татуировка: хищная птица с распростертыми крыльями. Все они были лысые, но с макушки у них свисал длинный белый хвост. Оба бицепса были стянуты широкими кожаными полосами, а самый высокий воин — тот, что заслонил лунный свет, — был к тому же перепоясан широким ремнем из потертой оленьей кожи, усеянной заклепками. Их мускулистые тела блестели в оранжевом свете факелов, от чего они напоминали не столько мужчин, сколько призраков.

— А это кто? — Ричиусу никогда еще не приходилось… видеть трийцев с более дикарским обликом.

— Нанг, — прошептал Люсилер. — Воин из Огненных степей.

Нанг походил на человека из иной эпохи, некую особь с толстыми костями черепа, глазами кошки и отточенными по-змеиному зубами. Он опустился на колени перед центральным венком, склонил голову до земли, а подняв ее, издал пронзительный крик. Он пел свою чудовищную молитву, покуда у него хватало дыхания, потом замолчал, отцепил от пояса крошечный мешочек и швырнул его на стол.

— Еще один подарок? — спросил Ричиус.

Люсилер помотал головой.

— Это не подарок. Это мешочек духа. Народ Нанга верит, что в такую ловушку можно поймать душу врага. В мешочке — травы и камни, способные пленить зло. Нанг дает его Тарну, чтобы тот сумел поймать душу своего врага.

— И кто бы он был? — поинтересовался Ричиус.

Люсилер ухмыльнулся.

— Как ты считаешь, мой друг: у твоего императора есть душа, которую можно было бы поймать?

— Не знаю. Но если есть, то у этого мешочка как раз подходящий размер.

Их разговор, шутливый и непринужденный, казалось, вернул их в прежние времена, и Ричиус ощутил внезапную радость. Возможно, это объяснялось тем, что их сблизила война, а может быть, причина состояла в том, что Люсилер был единственным другом, который остался у него в этом мире. В любом случае Ричиус не хотел над этим задумываться. Люсилер все тот же — открытый и честный. И Ричиус ему верит.

Группа искусников в шафранных одеяниях вышла на освещенную факелами траву. Склонив головы в безмолвном раздумье, они прошли мимо военачальников, сидевших скрестив ноги на одеялах вокруг центрального стола. Незанятыми оставались только два места. Одно, конечно, предназначено для Тарна, второе, по предположению Ричиуса, — для Фориса.

«Или Кронина», — вспомнил он вдруг, чувствуя тревогу.

Он еще раз обвел взглядом собравшихся, но раскрашенного военачальника нигде не было видно.

— Уже пора, — прошептал Люсилер и указал на искусников. — Тарн скоро выйдет.

Ричиус подавил нервную дрожь, возникавшую всякий раз при мысли, что ему придется говорить с военачальниками. Он надеялся, что Кронин скоро появится. По крайней мере он увидит одно дружелюбное лицо. Люсилер последовал примеру других воинов и положил свой жиктар на землю рядом с собой. Легкий ветерок колебал пламя факелов. Все говорили очень тихо. Никто еще не прикасался к еде и напиткам. Да и собрались они здесь вовсе не для того, чтобы пировать.

— Хоть бы все это скорее закончилось, — тихо молвил Ричиус, — и все военачальники разъехались по домам.

Он вздохнул и попытался расслабиться, скрестив руки на груди. Краем глаза он заметил медленное приближение чего-то белого. Оно подошло к нему и остановилось. Ричиус повернулся — посмотреть, что это.

Собака? Животное, глядело на него, лениво свесив язык, а затем село. Несколько мгновений Ричиус в изумлении соображал, что происходит, пока не уразумел, что животное это — не собака, а белоснежный улыбающийся волк.

— Боже! — воскликнул он, отпрянув от зверя. — Люсилер, посмотри на…

Откуда— то из-за его спины протянулась огромная рука, схватила за ворот и приподняла над землей. Ричиус задохнулся, вырываясь из железной хватки, и обернулся к яростному белому лицу. На него смотрел Форис, угрожающе скаля зубы. Он отпустил воротник, но сгреб Ричиуса за грудки и начал гневно трясти.

— Кэлак!

Ричиус поддался панике. Он лягнул воина по ногам и успел нанести сильный удар в щиколотку, прежде чем был брошен на спину. Он тяжело упал на один из накрытых столов — графины с вином и тарелки с едой разлетелись сотнями осколков. Острая боль пронизала все тело, и у него перехватило дыхание. Он попытался встать. Истерические крики Люсилера смешались с рычанием волка. Ричиус поспешно отполз в сторону. Вино, обагрившее его лицо, застилало глаза. Он перекатился на живот. Остроносый сапог Фориса врезался ему в ребра. Ричиус заорал от боли, хватаясь за первое попавшееся под руку оружие — массивный металлический кувшин, лежавший на столе. Он вскочил на ноги и замахнулся.