Запись этого дня начиналась с печального признания:

«Люсилер был прав. В Люсел-Лоре воцарился мир — такого я даже представить себе не мог. Они следуют за своим безумцем с любовью».

Он остановился. Действительно ли Тарн безумен? Ричиус был уверен, что Тарн — убийца, но вот его умственное здоровье по-прежнему вызывало сомнение. Возможно, из разговора с ним он узнает правду…

В дверь неожиданно постучали. Ричиус с интересом поднял голову: кто мог к нему прийти? Только Люсилер навещал его здесь, но он никогда не стучал. Ричиус опустил перо в чернильницу и отложил дневник. Подойдя к двери, опасливо ее открыл. На пороге стоял Кронин, который показался ему незнакомым, поскольку у него на лице отсутствовала краска. На нем была изрядно помятая рубашка — и никаких украшений. Глаза военачальника потускнели от недосыпания. Когда дверь открылась, он поклонился Ричиусу.

— Тарн, — просто объявил он и указал сначала на Ричиуса, потом — на пустынный коридор.

— Он хочет видеть меня прямо сейчас? — спросил Ричиус. Кронин непонимающе смотрел на него.

— Да, конечно, — пробормотал он себе под нос.

Бросившись обратно в спальню, сел на кровать и натянул высокие ботинки, затем отломил большой кусок хлеба и запихнул его в рот, чтобы прожевать, пока зашнуровывает обувь. Кронин равнодушно наблюдал за ним, а когда Ричиус предложил ему хлеба, тот молча покачал головой. Прежде чем уйти, Ричиус положил дневник в седельную сумку, спрятав его под платье, купленное для Дьяны. После этого расчесал пальцами волосы, пригладил непокорную прядь и последовал за Кронином.

Пока они шли по коридору, вокруг царила тишина. В этот рассветный час большинство обитателей крепости еще спали, и Ричиус ступал как можно тише, чтобы не разбудить их. Они спускались по бесконечной лестнице, пока не оказались на уровне очередного коридора на полпути вниз. Узкий и темный, этот коридор привел их к другой винтовой лестнице, по которой они поднялись наверх.

Ричиус догадался, что они попали в южную башню. По словам Люсилера, именно там располагались комнаты Тарна. Скорее всего здесь он найдет и Дьяну. Его охватило нетерпение. Он почти физически ощущал, что приближается к ней, и в нем ожило воспоминание о нежном аромате ее волос. Наконец-то, безмолвно сказал он себе. Наконец-то! Но сначала ему придется говорить с Тарном. Когда лестница закончилась, он постарался овладеть собой.

Подобно коридору, что вел в его комнату, этот переход имел отличительные черты нового стиля Фалиндара: голые стены были украшены только редкими светильниками. Они проходили мимо такого же множества дверей, как и в северной башне, — и, видимо, все они вели в бедно обставленные покои. Ричиус чутко прислушивался к каждой двери в надежде уловить знакомый голос. Но до него только изредка доносился сонный храп.

Еще одна лестница — и они остановились у полуоткрытой двери. Из-за нее вырывались пыльные лучи солнца и звуки хриплого дыхания. Кронин стукнул в дверь и сразу же открыл ее; посторонился, чтобы пропустить Ричиуса. Комната оказалась больше других жилых помещений дворца, но не просторнее: все стены от пола до потолка были заняты полками, кипами книг и бумаг. На другой стороне комнаты, возле одного из трех окон, стоял старинный письменный стол, тоже заваленный бумагами.

Увидев Ричиуса, человек, сидевший за столом, поднял голову.

— Входите, — слабо вымолвил он.

Вид у Тарна был усталый, а освещенная солнцем кожа казалась еще ужаснее. Кронин исчез без лишних слов, и Ричиус прошел в глубь помещения. Около письменного стола стоял стул — единственный предмет мебели, свободный от изобилия рукописей. Тарн предложил гостю сесть.

— Спасибо, — смущенно молвил Ричиус, усаживаясь.

На Тарне не было капюшона, и в солнечном свете ярко блестели залысины. По ним пробегали желтые и красные шрамы. Остатки волос росли пучками, длинные и неухоженные, и были лишены обычной для трийцев шелковистости. Ричиус пристально вглядывался в него. Ему уже приходилось видеть жертв кошмарных болезней. В империи многие болели проказой — немало прокаженных было и среди нарских нищих, когда-то наводнявших Экл-Най. Его собственным солдатам в долине Дринг приходилось бороться со страшным заболеванием, когда гнила плоть на ступнях. Но состояние Тарна было ни с чем не сопоставимо; Ричиус даже не мог представить себе, какими невыносимыми болями оно сопровождается. С горькой иронией вспомнил он свою аудиенцию у Аркуса и то, что император вместе с узким кругом приближенных много лет принимают снадобье, которое поддерживает в них жизнь. Как забавна их уверенность, что этот больной человек владеет тайной вечной жизни! Это Тарну нужны были бы их лекарства, а не им — его бесполезная магия.

Искусник неловко поерзал в кресле, пытаясь выпрямить спину. При этом он в упор смотрел на Ричиуса.

— Я не поблагодарил вас за то, что вы сюда приехали, — хрипло произнес он. — Вы оказали мне услугу.

— У меня была для этого веская причина, — ответил Ричиус. — Вы знаете, почему я здесь.

Тарн кивнул.

— Из-за моей жены.

— Из-за Дьяны, — поправил его Ричиус. — Люсилер сказал мне, что она здорова.

— Она здорова.

— Я могу ее увидеть?

— Скоро.

— Вы хотите сказать — так скоро, как это будет возможно, верно? — предположил Ричиус. — Она больна?

Казалось, Тарна удивила его проницательность. Он секунду подумал над ответом и молвил:

— Сейчас она уже почти здорова.

— Мне хотелось бы ее увидеть, — упорствовал Ричиус. — Что с ней?

— Ничего. Сейчас уже ничего. Она восстанавливает силы.

Ричиус начал волноваться, понимая, что по нему это заметно.

— Я совершил долгий путь, чтобы ее увидеть.

— Почему? — полюбопытствовал Тарн.

— Она и есть та причина, по которой я здесь, — просто ответил Ричиус. — Вы это знаете.

— Возможно, я смогу убедить вас, что на это есть и другие причины. Нам надо многое обсудить.

— Только когда я увижу Дьяну, — заявил Ричиус. Ему неприятно было вести словесный поединок с этим человеком. Ему неприятно было даже просто смотреть на него. — Боюсь, я должен на этом настоять.

Тарн откинулся на спинку кресла, потирая здоровую руку больной.

— Простите меня, король Вентран, я потратил много времени. Но это было необходимо. Могу я попросить вас проявить еще немного терпения? Моя жена скоро поправится. Тогда вы сможете ее увидеть.

— Я намерен забрать ее с собой, — безапелляционно объявил Ричиус. — Вы это понимаете?

— Я этого ожидал.

— Вы дадите мне это сделать?

Хозяин цитадели молчал.

— Господин Тарн, — рассудительно сказал Ричиус, — я знаю, что вам от меня нужно, а вы знаете, что мне нужно от вас. Мы сможем прийти к соглашению, если вы отпустите Дьяну.

— Я провел какое-то время в Наре, король Вентран. Это неприятное место. Почему вы уверены, что она поедет туда с вами? Она — трийка. Ее место здесь.

— Но вы никогда не были в Арамуре. Моя страна гораздо лучше, чем все остальные местности Нара.

— И у вас есть там для нее место? Люсилер сказал мне, что вы женаты. Что Дьяна будет делать в Арамуре?

Ричиус нахмурился, не находя ответа.

— Дайте мне поговорить с ней. Я готов предоставить решение ей.

— Вы мало что знаете о наших обычаях, — убеждал его Тарн. — Женщины подобные вопросы не решают. Но вы сможете поговорить с ней — в свое время.

— У меня нет времени, господин Тарн. Мне надо уехать в Арамур как можно скорее. По возможности — завтра утром. Меня там ждут дела. И вы знаете, о чем я говорю.

— Знаю. Именно поэтому я и попросил вас приехать сюда. Люсилер сказал, что вы не имеете влияния в империи. Это так?

— Не совсем, — солгал Ричиус, понимая, что это — его единственный шанс.

— И вы готовы воспользоваться своим влиянием ради нас?

— Я назвал свою цену. Освободите Дьяну, и я поговорю с Аркусом от вашего имени. Большего я обещать не могу.

Тарн придвинулся к нему и с жаром произнес:

— Вы должны приложить все силы, король Вентран. Скажите ему, что здесь для него ничего нет. Скажите ему, что это будет очень опасно. Говорите все что угодно, дабы его убедить.