К тому времени как они добрались до окраин Дандазара, друзья снова могли вступать в разговоры. Люсилер обратил внимание Ричиуса на ясные признаки городских строений из дерева и глины: на фоне холмов их очертания были слишком правильными и ровными. Дандазар скорее являлся большим поселком, чем городом, но все равно это было единственное крупное поселение в округе — потрепанный ветрами маяк, манивший к себе усталых путников. Подобно Экл-Наю, Дандазар занимал ключевую позицию для сил Арамура и Талистана — здесь солдаты могли купить продукты и другие необходимые припасы, без которых никак не выжить в этих неприветливых краях. Здесь не было сложных строений, не было каменных монолитов, которые напоминали бы о Черном Городе. Архитектура была исключительно трийской, простой и практичной. Даже с большого расстояния Ричиус мог видеть побеленные крыши и простую кладку из песчаника. Ветер приносил запахи домашних животных и кухонных очагов. Казалось, здесь остановился какой-то цыганский табор и развернул ярмарочную торговлю: Дандазар был известен по всему Таттераку, и в оживленную местность отовсюду стекались приезжие, чтобы продать свои товары или обменять их на что-нибудь нужное
Вскоре замелькали белые шевелюры трийцев, и Ричиус сильнее надвинул капюшон на лицо.
— Помни, — снова предостерег его Люсилер, — ни слова. Если кто-нибудь с тобой заговорит, ничего не отвечай. И не двигайся слишком быстро. Ты же как будто болен. — Он придирчиво осмотрел Ричиуса. — Сгорбься в седле, — велел он и принялся учить друга устало сутулиться. — Вот так.
Ричиус понурил голову, сгорбил спину и стал похож на умирающего.
— Годится?
— Прекрасно. А теперь давай действовать быстро. Прежде всего нам нужна комната на ночь и стойла для лошадей. Как только ты окажешься под крышей, я смогу отправиться за припасами.
— Найди хорошую комнату, — напомнил ему Ричиус. — Без посторонних.
— Сделаю все что смогу. — Люсилер снова бросил на друга суровый взгляд. — Найти комнату будет не так просто. Если тебя примут за прокаженного…
— Прекрасно! — съязвил Ричиус, с возмущением воздевая руки. — Давай просто сделаем то, ради чего приехали, и уедем. Если понадобится, то переночевать мы сможем и под открытым небом, среди холмов.
Люсилер тоже поднял руку, призывая спутника к молчанию. Они находились на узкой дороге, ведущей в город, и вокруг уже было немало людей с острым слухом. Ричиус снова понурился в седле, и опустил глаза, дабы не встречаться взглядом со встречными. Повсюду слышалась трийская речь: она присутствовала в звонких звуках, срывающихся с губ старухи, которая отчаянно торговалась с недовольным продавцом; в криках возбужденных ребятишек, сновавших по заполненным людьми переходам между палатками и лавками. Тут были животные — как привычные, так и незнакомые: козы и свиньи, громко кудахчущие в клетках куры, какие-то экзотические птицы с шафранным оперением и полосатыми клювами. Тут были пресмыкающиеся и собаки, пушистые кролики и многорукие обезьяны — одни сидели в деревянных ящиках, другие свободно бродили по улицам или сидели на плечах хозяев. И повсюду были кошки с поджарыми телами, идеально натренированными охотой за мышатиной, — они бросались под столики или блаженно нежились на солнцепеке. Все это было удивительно похоже на любую рыночную площадь в базарный день, если не считать полного отсутствия нарцев. Здесь обретались одни только трийцы — море белой кожи, молочных волос и бледных глаз. Насколько Ричиус мог судить по ограниченному капюшоном обзору, он был единственным нарцем в городе. Рядом раздался ровный голос Люсилера:
— Спокойно. Просто следуй за мной.
Ричиус внял его словам и направил Огня через рыночную площадь за конем Люсилера, стараясь оставаться незамеченным. Очень немногие покупатели бросали на них беглый взгляд, не прерывая своих дел, и, похоже, ни у кого они не вызвали особого интереса. Ричиус едва справился с приступом дрожи. Недоверие к Нару являлось краеугольным камнем революции Тарна. Можно было лишь догадываться, сколько ненависти к его стране воспитали в этих людях дролы.
Они добрались до центра ярмарки, где особо рьяный торговец выкрикивал что-то, поднимая вверх безголового цыпленка. Рядом с его лавкой было привязано несколько лошадей, и почти все пространство занимали мешки с зерном и кормом для животных. Народу вокруг толклось не так много, поэтому Люсилер рискнул спешиться и подошел к торговцу, Ричиус остался в седле, наблюдая за ним из-под капюшона. Коротко переговорив с продавцом, Люсилер не спеша вернулся к Ричиусу и знаком велел ему спешиться. Тот медленно слез со спины Огня, притворяясь крайне слабым, и передал поводья своему спутнику, который отвел обоих животных к торговцу. Затем Люсилер достал из кармана куртки несколько мелких монет, тотчас жадно схваченных торговцем. Снова обменявшись с ним несколькими лаконичными фразами, Люсилер вернулся к дожидавшемуся его Ричиусу.
— Он присмотрит за лошадьми и поставит их на ночь в конюшню, — прошептал Люсилер. — Он назвал мне постоялый двор в конце рыночной площади, где для нас могут найтись постели. Пойдем.
Триец взял Ричиуса под руку, словно дряхлого старика, и медленно повел его через заполненную народом площадь. Ричиус послушно шел, прихрамывая, как это делали голодные нищие в Наре, и горбя спину. Без Огня он чувствовал себя уязвимым. А Люсилер все время молчал и не поднимал взгляд от земли. Время от времени толчея вокруг них возрастала, и они ненадолго приостанавливались среди людей и животных, чтобы пропустить наиболее резвых покупателей. Мимо пробегали трийские дети, между ног шныряли кошки — шум базара постепенно обволакивал их. Вскоре они казались обыкновенными усталыми и грязными путниками. Как и Люсилер, Ричиус смотрел вниз, поднимая голову ровно настолько, чтобы видеть на несколько шагов вперед. Он сильнее надвинул капюшон на голову, а когда кто-нибудь оказывался совсем близко, придерживал ткань рукой.
Когда они добрались до края площади, Люсилер остановился и осмотрелся, а потом отвел Ричиуса в укромный угол. Там стояли дома, и шум базара немного утих, так что произносимые Люсилером слова стали отчетливее.
— Мне нужно найти дом человека по имени Кафул, — пояснил он. — Торговец сказал, что он должен быть где-то здесь и что этот человек может предоставить нам комнату, если плата его устроит. Я скажу ему, что ты болен, но твоя болезнь для окружающих не опасна. А потом дам ему вот это.
Он извлек из-под своих одежд еще одну монету — она сверкала золотом и оказалась во много раз крупнее, чем прежние монетки, которыми он расплатился с торговцем на рынке. Ричиус подумал, что этого хватило бы здоровому человеку, дабы арендовать комнату на целый месяц. Возможно, сия монета купит одну ночь уединения даже прокаженному. Люсилер осматривал маленькие домики, выискивая какой-то опознавательный знак, и все больше хмурил брови.
— Мне придется спросить, где этот Кафул, — сказал он наконец. — Жди меня здесь. Будет гораздо быстрее, если я пойду один.
Ричиус энергично затряс головой.
— Я ненадолго, — пообещал триец. — Уверен, этот дом где-то здесь. Ни с кем не разговаривай.
— Проклятие, Люсилер! — прошипел Ричиус, но друг уже исчез, оставив его у стены одного из десятка домишек, растянувшихся вдоль улицы.
Ричиуса мгновенно захлестнуло ощущение сиротства, и он прошаркал в тень, надеясь, что никто не обратит на него внимания или, что еще хуже, не попытается затеять с ним разговор. Но прохожие, занятые своими делами, игнорировали его, словно его присутствие было чем-то совершенно естественным. Из окон над его головой раздавалась негромкая трийская речь, до него долетали экзотические запахи готовящейся обеденной трапезы. Женщины окликали своих детей, старики пили вино и играли в кости на тротуарах, смеясь над какими-то шутками. И спустя несколько минут Ричиус устыдился своих страхов. Он вдруг понял, что окружающие не только не замечают его, но и не являются источником опасности. Среди них не было воинов-дролов, размахивающих жиктарами, не было орд трийских священнослужителей, распевающих молитвы. Здесь царил тот самый мир, который описывал Люсилер, — спокойствие и порядок, словно война никогда не затрагивала этих мест.
