— Никогда не перечь Славе Слуцкому! — Мастер наказал Лулу, заставив ее пройти на руках через поляну, пока он объяснял Пиппе, как делать русские кувырки. Неизвестно, кто был в худшем состоянии, когда Маша позвала всех к столу.

Труппа поглощала тушеные грибы с картофельным пюре. На этот раз вкус Славиной водки показался Пиппе почти изысканным.

— Ты любить тушеные грибы? — спросил Слава.

— Очень вкусно, мистер Слуцкий. — Пиппе с трудом удавалось не закрывать глаза.

— Сегодня вечером ты танцевать буги-вуги с Пушкиным.

— О'кей! — Она постаралась, чтобы в голосе прозвучало воодушевление. — Но я прошлой ночью мало спала в самолете.

Славу это не волновало:

— Жизнь клоуна — долгая тяжелая работа.

С противоположного конца поляны донесся рев Митци, выкорчевывавшей бивнями кусты. Обернувшись, Пиппа готова была поклясться: Митци смотрела на нее в упор.

— У нее что, несварение?

— Она услышала, что ты будешь танцевать с Пушкиным, — прошептала Лулу. — Она ненавидит, когда к нему прикасаются другие женщины.

— О! Сейчас я должна еще и трахаться с медведем?

— Тс-с. — Маша подала очередной шедевр — чиз-кейк, украшенный черникой. Пушкин, слизнув ягоды, поскакал к сундуку с одеждой и принялся вышвыривать оттуда всяческие тряпки.

— Смотри! Пушкин очень хотеть танцевать, Клуни.

— Я тоже, мистер Слуцкий.

— Лгунья, — в очередной раз прошипела Лулу. — Все, чего ты хочешь, — это Слава.

— Все, чего я хочу, — это диплом, — прошипела в ответ Пиппа.

— Что вы, девочки, шептать? — Слава начал раздражаться. — Крошка, иди мыть шатер. Вы тоже, Вик и Болван. — Они ушли, а Слава влюбленно наблюдал, как Пушкин примеряет шляпки. — Чудесный медведь.

Пиппа выпила водки, и это на миг придало ей храбрости:

— Мистер Слуцкий, могу я обсудить с вами кое-что?

Она вытащила из-за корсета шесть промокших стодолларовых бумажек и положила их под банку с репеллентом:

— Во-первых, я бы хотела заплатить вам за неделю уроков. — Она с трудом сглотнула. — Когда получу диплом, я заплачу вам десять тысяч долларов.

На лицо Славы набежала тень:

— Почему?

— Потому что я на самом деле хочу диплом.

— А потом ты от меня уйдешь?

— Да, такая вероятность есть. — Упс, очень плохой ход. — С другой стороны — может, и нет. Эта профессия, похоже, требует некоторых умений, которые у меня были в прошлом и, возможно, проявятся вновь, а вы лучший клоун в истории цирка, и это такая честь, и вызов, конечно, и приключение…

Красноречие Пиппы иссякло.

— Короче говоря, я могла бы остаться на некоторое время.

Он прищурился:

— Ты пытаться подкупить Славу Слуцкого?

— Никогда!

— Тогда почему ты предлагать десять тысяч долларов? Думаешь, для меня важны деньги?

— Я ни в коем случае не имела это в виду. Но вам потребуется некоторая сумма, чтобы по крайней мере заставить эти трейлеры перемещаться. И кормить Митци.

— У меня в матрасе достаточно денег. Больше не надо. Надо танцор для Пушкин.

«Никогда не показывай своей заинтересованности, дорогая». Воспоминание о Тейн, провернувшей крупную сделку с «Дворцом в Черепашьей бухте», промелькнуло в сознании Пиппы. Что ей нужно, так это безудержный, непреодолимый напор. Решительно откашлявшись, Пиппа наклонилась над столом:

— Предлагаю сделку, мистер Слуцкий. Вы выдаете мне диплом. Я в течение шести месяцев танцую с Пушкиным и даю вам десять тысяч долларов.

Он обдумал предложение:

— Сто тысяч долларов.

— Идет! Сто тысяч долларов.

Слава утробно захохотал:

— Браво, Клуни! Ты врешь как русская!

Пиппа поняла, что следовало скорчить несколько страдальческих рож, прежде чем соглашаться на сто штук:

— Конечно, это будет нелегко. Отцу придется продать ферму.

— Ферму? — Настал черед Славы наклоняться над столом. — Животные или овощи?

Пиппа напрягла мозги, придумывая туманный, уклончивый ответ. Ага!

— Он выращивает грибы. Такие маленькие, беленькие. Очень милые.

Славины глаза гневно вспыхнули:

— Твой отец работать много лет, делать «милые» грибочки. А ты продать его ферма вот так? — Он щелкнул пальцами. — Замарать имя семьи?

— Нет! Семья значит для меня все!

— Никогда больше не говорить о диплом, Клуни Гугл! Я никогда не украсть у человека ферму для грибы.

— Погодите! — воскликнула Пиппа, когда он двинулся прочь. — Мы продадим мамину коллекцию туфель!

В ответ хлопнула дверь туалета. Пиппа спрятала лицо в ладонях. Косноязычный идиот!

Итак, это удобный момент для побега. Митци и Бобо нигде не видно, как, впрочем, и всех остальных. Пушкин зарылся в сундуке с тряпьем. Пиппа на цыпочках вышла из-за стола, на четвереньках пробралась под кухонным окном и, по мере приближения к берегу Делавэра, принялась набирать скорость. Она уже почти добралась до воды, как внезапно над плечами взметнулась веревочная петля и обвила ее талию. Ее приподняло в воздух, словно теленка на родео, и поволокло прямо по грязи и камням обратно к кухонному трейлеру.

Маша, хохоча, спустилась по ступеням и установила на столе старый проигрыватель:

— Играть с Пушкиным в ковбои? Его любимая игра.

Пиппа смиренно улыбнулась:

— Он так ловок с лассо.

Маша развязала ее:

— Он любить тебя, как Ромео и Джульетта. Очень романтичный медведь.

Пиппа попыталась изобразить счастье по этому поводу. Слава вернулся посвежевший и улыбающийся, явно оставив в уборной недавние разногласия с Пиппой. Он покосился на проигрыватель.

— Найди казаков, — приказал он Пушкину.

Пушкин вытянул из сундука два костюма казаков, а Слава опустил иглу на поцарапанный виниловый диск.

— Одеваться! Танцевать!

Следующие три часа Пушкин и Пиппа опробовали все костюмы из сундука: цыгане, апачи, венские аристократы, астронавты, Флинтстоуны, пираты, полицейские, медсестры. Энергия Пушкина не иссякала. Пиппа обнаружила, что ее это странным образом вдохновляет: закрыв глаза, она легко могла убедить себя, что держит за руку самого сильного и нежного мужчину на свете. Редкая и восхитительная фантазия! Когда над лесом взошла луна, она в изнеможении спустилась на землю:

— Простите, ребята. На сегодня я кончилась. Спасибо, Пушкин. — Она поцеловала его в нос. — Можно я пойду спать, мистер Слуцкий? Обещаю, завтра я буду бодрее.

Даже если бы Пиппа попросила у него Млечный Путь, Слава все равно сказал бы:

— Конечно.

Не снимая костюма медсестры, Пиппа побрела в трейлер. Впервые со времен раннего детства она не стала ни умываться, ни чистить зубы, ни переодеваться в пижаму. Она провалилась в глубокий сон, пока… что это за жуткая качка… землетрясение… Митци переворачивает трейлер… Пиппа открыла глаза. Лунный свет струился в окно. Пахло жимолостью и рекой. Качка продолжалась.

— Помедленнее, ты, животное, — шептала Лулу.

Ага: у нашей маленькой коллеги сеанс секса. Пиппа даже думать не хотела, с кем — или с чем; загадка, однако, разрешилась сама собой, когда в темноте прогремел голос Бенедикта:

— Заткнитесь! Я пытаюсь заснуть.

— Вот именно, — поддакнула Пиппа.

Качка резко прекратилась:

— Ты не спишь, Клуни?

— Спасибо, что спросил.

Голова Вика свесилась с верхней койки:

— Как вам танцы, сестричка?

Пиппа вышла за дверь. Когда стоны Лулу приобрели вагнеровскую страсть, к Пиппе присоединился и Бенедикт. Она помассировала ноющие ступни:

— Чего бы я ни отдала за горячий душ!

— Пойдем спустимся ниже по реке. Там вода почти как в ванне.

И он пошел вперед, нимало не озабоченный тем, что совсем голый. Они добрались до реки, и Бенедикт сразу же нырнул:

— Вода превосходная.

Пиппа развернула мыло из отеля «Ритц-Карлтон», которое Маша оставила в общем ведре. В воздухе разнесся нежный, но отчасти нереальный аромат, напоминающий ее прошлую жизнь. Мгновение поколебавшись, она сбросила костюм медсестры и ступила в воду. Вода действительно оказалась очень теплой. Пиппа была настолько поглощена происходящим, что некоторое время не замечала странного зловония, пока оно в буквальном смысле не коснулось ее шеи: Митци.