— Это тебе, Стью, — поспешила объяснить она.

— Спасибо, мэм, пока неохота, — он всегда называл Джульетт так, несмотря на ее усилия приучить его обращаться просто по имени.

— Что-то случилось, Стью?

— Странное дело, — пробормотал он. — Я только с пастбища. И там…

Обычно Стью носил соломенную шляпу, джинсовую рубашку, грязные джинсы и потертые ботинки. Он вытянул из-под стола стул, ногой развернул его и сел верхом.

— Что там?

— Скотина, мэм. Голов шесть, если не вру.

Джульетт не могла взять в толк, к чему он ведет. И почему было трудно сосчитать наверняка?

— Они… как бы зарезаны. Прямо там. Я подумал на волков, но что-то не похоже.

— Кто-то убил коров? — она все еще недоумевала.

Стью избегал ее взгляда, рассматривая то пол, то холодильник, то еще что-нибудь. Дому было шестьдесят лет, и Росс в свое время потратил немало сил и денег, чтобы привести его в надлежащий вид, оснастив стилизованными под сельский Запад мебелью и безделушками.

— Да, мэм. Притом кто-то достаточно сильный и злобный, чтобы растаскать их на клочки. Там… — он запнулся и прочистил горло. — Простите, мэм. Там такой кошмар… Там кровь везде и ошметки. Канюков и ворон налетело — страх.

— Но… кто мог это сделать?

Стью печально покачал головой:

— Кабы я знал. Никогда не видал, чтобы волки такое творили. Но это кто-то по меньшей мере настолько же большой и сильный. Я никого похожего не встречал и, скажу вам честно, встретить не хочу.

Джульетт никогда не давала имена своим коровам, хотя Росс и Стью наверняка сделали для парочки исключение. Она просто не хотела придавать хоть какую-то индивидуальность животным, которые все равно пойдут на убой. А тут еще хуже: убитые коровы уже не принесут пользы людям, они бесполезны и годны только на корм стервятникам. Эта бесполезность шокировала Джульетт, и чем больше она об этом думала, тем больше ей становилось не по себе. Колени внезапно ослабели, и ей пришлось опереться на край стола:

— Боже, Стью… Я… я даже не знаю, что сказать.

— А тут и говорить нечего. Я просто подумал, что вы должны знать: деньги-то ваши. Я приберу, что смогу, но некоторые куски слишком маленькие.

— А может, просто пока отгоним коров с пастбища? — предложила Джульетт. — А падальщики сами обо всем позаботятся.

— Можно и так, — согласился Стью. — Там все равно останутся кости, но я их потом уберу.

— Думаю, это лучшее, что мы можем сделать.

— Так и сделаю.

Когда Стью решал, как лучше поступить, он всегда сообщал о своем решении Джульетт, причем не напрямую, потому что не хотел, чтобы это выглядело, как будто он давит на нее. И потому Джульетт сделала вывод, что именно так и собирался поступить он сам. Стью поднялся, и она увидела его карие глаза, затененные широкими полями шляпы, но только на мгновение, потом он перевернул стул и молча вышел. Нетронутый лимонад остался на столе. Джульетт решила выпить его сама и прикинула, чего бы туда намешать спиртного, чтобы вышло не очень мерзко. Она никогда не считала себя алкоголичкой, но, кажется, самое время пересмотреть ситуацию. Джульетт тяжело осела на освободившийся стул. Со дня смерти Росса ее не раз одолевали мысли продать ранчо или сбежать отсюда, а лучше всего, если бы она вообще никогда его не покупала. Однако просто сбежать духу не хватало, а для продажи требовался покупатель. Она оставляла объявления в журналах, в сети, в местных газетах — где только можно. Желающих откликнулось мало, хотя она предлагала цену ниже рыночной. Жаль, что те парни, Дин и Сэм, на ранчо тоже не позарились. А Джульетт так удивилась тогда встрече, что забыла спросить, зачем им вообще понадобилось завернуть в такой затрапезный городишко, как Сидар-Уэллс. Джульетт хотела встать, но тут в голову пришла такая дикая мысль, что похолодело в животе: а вдруг с убитым скотом как-то связаны Дин и Сэм? Они ведь чужаки в городе, а она так с ними разоткровенничалась, назвала свое имя и призналась, что живет без мужа… Глупо, да? Хотя Стью сказал, что виноваты звери, а он в этом лучше разбирается. Джульетт решила посоветоваться с ним, не стоит ли известить шерифа, и, если Стью посчитает нужным, рассказать шерифу про приезжих. А пока не грех немного поберечься. Джульетт обошла дом, запирая двери. Из окна спальни она увидела, как Стью едет на фырчащем квадроцикле перегонять стадо. В глубине души Джульетт радовалась, что Росс не дожил до этого дня: зрелища безжалостно растерзанных коров он бы не перенес. Теперь есть еще одна причина убираться отсюда поскорее.

Братья нашли торговый центр именно там, где и сказал шериф: в паре миль от центра города на восток — где они еще не проезжали. По пути они даже сомневались, та ли это дорога (хотя особого выбора не было), потому что лес, казалось, становился все гуще и деревья обступили машину сплошной стеной. В салоне резко пахло хвоей.

Но за поворотом деревья внезапно исчезли, и показалось большое здание с просторной, почти пустой стоянкой. Около здания стояли несколько легковушек и грузовиков, да и те, скорее всего, принадлежали строителям, художникам и ландшафтным дизайнерам. Сэму почудилась горькая ирония в том, что люди истребили кусок девственной природы ради того, чтобы теперь нанимать рабочих и заново вкапывать саженцы и семена.

Здание было построено в форме гигантской буквы «Т», ножка которого тянулась к дороге, а перекладину с обоих концов венчали огромные универмаги. Фасад был выложен местным камнем, разбавленным кое-где витринами и вывесками.

— Вот-вот откроются, — прокомментировал Дин, сворачивая к стоянке.

— Будем надеяться, это не последнее, что они сделают в жизни.

— И наша работа — обратить эту надежду в реальность.

Привычку называть то, чем они занимались, «работой», Дин перенял от отца. Сэм бы предпочел другие слова — «миссия» или даже «призвание». Он все равно называл их занятие так же — будучи сыном Джона Винчестера, иначе никак, но на «работу» нанимают, а их никто не нанимал. Смерть жены сделала Джона одержимым, а его одержимость передалась и Дину. Сэм пытался пойти по другой дорожке, но убийство Джессики живо вернуло его на старый путь.

Дин объехал здание кругом, вызвав подозрительные взгляды охранника, и остановил Импалу:

— И что ты думаешь?

— Думаю, стоит разузнать, что здесь да как. Такие места, особенно если они привлекают много народу, легко превращаются в бойню. Удобнее осмотреться, пока здесь пусто.

— Согласен, — Дин открыл дверцу и вылез. — Не хочется, чтобы у нас тут настал «Рассвет мертвецов»[9], а мы не знали, что к чему.

Сэм пошел за ним, но не успели братья приблизиться к зданию, как наперерез поспешил охранник.

— Тут как тут, — недовольно пробормотал Дин.

— Мы еще не открыты. Подождите выходных.

Униформа на охраннике сидела не ахти, а густые темные волосы выбивались из-под фуражки. Он пристально смотрел на Винчестеров, положив ладонь на рукоять тяжелого стального фонарика.

— Знаем-знаем, — поспешил сказать Сэм, пока Дин не брякнул что-нибудь вроде «Да что ты говоришь, Эйнштейн!». Иногда Сэм предвидел эти диновы штучки так ясно, будто они у брата были бегущей строкой по лбу прописаны. — Мы не покупатели, мы репортеры.

— Подождите выходных, — повторил охранник.

Сэму начало казаться, что они нарвались не на самого сметливого представителя рода человеческого.

— Да поняли мы, — уверил Дин. — Но может, пока центр не открылся, было бы неплохо, чтоб люди про него узнали. Больше народу придет.

Охранник смотрел на них совершенно пустыми глазами, будто бы, сообщив о дне открытия, он свой единственный долг выполнил и теперь здраво недоумевает, почему они еще не убрались.

— Можно поговорить с управляющим? — вступился Сэм.

Охранник вроде бы задумался о такой возможности, хотя с тем же успехом он мог вспоминать счет вчерашнего матча или беспокоиться, что у него трусы сползли.