Мастер держал в руках карту, полученную от отца. Большие пальцы гладили металл, запоминая, как слепец запоминает значки, выдавленные на глине, обратный путь к земле, на случай, если пламя Срединного Царства выжжет ему глаза.

— Где ты ее нашел? — спросил Мастер.

— Она упала на землю, — отозвался Ясон, — близ Колхиды, за Симплигадами. И с множеством других предметов была подобрана и доставлена в мой город Иолк. В Греческую землю.

— Ты знаешь, что это такое?

— Узнаю карту твоей страны. Сделанную из бронзы. Больше ничего, кроме того только, что моя подруга, пожелавшая увидеться с тобой, думала, что тебя это заинтересует.

Мастер стиснул карту в руках. Он протер металл вощеной тканью, которой обычно счищал ржавчину и налет, так что стали видны знаки. Да, путеводитель Раптора. Никаких сомнений.

Вот они оба и вернулись к нему — его прощальные дары сыновьям, две карты, изготовленные как одно целое и разрубленные надвое.

— Благодарю тебя.

Ясон, как видно, обрадовался, что его дар принят.

— Надеюсь, ты отправишься с нами в Греческую землю. Обещаю доставить тебя обратно, когда вы с моей подругой устанете обсуждать дела Иных Миров.

— Нет, — ответил Мастер. — Только не в Греческую землю. Туда я не вернусь. Привези сюда свою подругу, если хочешь. Но я останусь здесь.

— Она будет разочарована…

— Кто она?

Ну, конечно! Колхидская колдунья! Он теперь целиком вспомнил историю Ясона. Жрица. Она поклонялась Овну. Наследница тайн, столь же древних, как деяния Мастера. Встретиться с ней было бы чудесно — и опасно.

Все это он сказал Ясону, и грек не скрыл разочарования. Впрочем, он тотчас же улыбнулся и повернул к выходу из пещеры.

— Мне еще надо дождаться возвращения троих наших — твои кедровые зверюги убили двух других! Я не держу на тебя зла. Но пока я их жду, если тебе вздумается навестить Арго, повторяю — ты мой гость. И его гость. Когда вся команда соберется, я отчалю, с тобой или без тебя, коль уж тебя не уговорить.

Ясон с Тисамином начали долгий спуск по склону к тропе, проложенной вдоль реки, выходящей к морю, где лежал на гальке корабль.

Мастер смотрел им вслед. Потом обогнал их, выйдя через лабиринт туда, где море билось о скалистый берег и Арго, опутанный парусиной и канатами, вздрагивал перед надвигающейся бурей.

Он сразу узнал гостя. Тот почувствовал его зов.

Он сразу узнал Мастера. Тот почувствовал его зов. Море взъярилось за то время, пока он шел к кораблю. Аргонавты собрались в кружок у костра. С минуту Мастер забавлялся мыслью присоединиться к ним, но они увлеклись своими чашами и настоями и жались к огню, чтобы укрыться от непогоды. Он взобрался по веревочной лесенке, стараясь не шуметь, и спрыгнул в трюм между тюками, бочонками, запасными веслами и парусиной. Он точно знал, куда ему нужно, и осторожно приблизился к порогу.

И удивился, потому что никто не ждал его. Тут должна быть проводница: Афина или ее мать Гера. Малая частица греческой богини должна стеречь порог Духа корабля. Но его сразу встретила пропеченная солнцем пустыня, горячий ветер запорошил глаза пылью. Между камней виднелись узловатые деревца и сухие травы. Пахло незнакомыми растениями. Вдали звенели бубенцы, быть может привязанные на шеи коз. Протяжно, назойливо зудели рога, в их зычном гуле не слышалось никакого порядка. Мастеру стало не по себе. Он радовался порядку. Он опасался беспорядочно устроенной природы и хаоса, созданного людьми, подражавшими ее миру.

Тогда он окликнул корабль, назвал его Дух по имени, как звал, когда сам был капитаном. Ответа не было. Он снова позвал, на сей раз — Арго. И сперва неясно в горячей дымке, потом яснее, когда ветер развеял марево, он увидел…

Маленькое подвижное дитя в старинной одежде, с чумазым от пыли личиком, наспех связанные пучки волос высветлены солнцем до оттенка золотистого каштана. Глаза горят яростной зеленью, руки совсем малы. Она держала в них флягу для воды и прямой костяной нож. И она внушала робость. И казалась опечаленной.

Она почувствовала его недоумение.

— Кого ты ожидал увидеть? — спросила она.

— Не знаю. Быть может, греческую богиню. Или мой колосс.

— Твой колосс здесь. У тебя за спиной. Ты сделал его недолговечным.

Мастер обернулся. Маленькая странная фигурка из дерева и бронзы сидела в каменном кресле, чуть склоняясь вперед, сложив руки между колен, понурив голову, словно в дреме или в отчаянии. Светлая бронза, смешиваясь с твердой полированной древесиной, горела так же ярко, как в день, когда она ступила на этот корабль, но Мастер сразу понял, что изваяние мертво. Да никогда и не было живым. Просто хитроумная игрушка, механизм, на дисках которого — она была полна дисков, крошечных дисков, сцепленных между собой, — должна была записываться жизнь корабля. Вращаясь, они говорили друг с другом, потому что он устроил так, чтобы при соприкосновении знаки на них сменялись, превращаясь в осмысленную историю.

Как видно, он хотел слишком многого. Не разобрался, как следовало бы, в небесных дисках, присланных Раптором. Не понял природы шифра.

— Я старался, — сказал он.

— Она была чудесная, — отозвалась девочка с горящими глазами, — пока действовала.

— Пока действовала? Разве ты уже была здесь тогда?

— Я всегда здесь, — тихо сказала девочка. И снова в ее глазах вспыхнули скорбь и отчаяние. — Я любила своих капитанов. Всех. Что я без них? Я любила всех. Без них я была бы обычной лодкой.

— Любила? — повторил Мастер. — Но ты слишком молода, чтобы любить мужчин.

Она рассмеялась:

— Не так уж я молода. Когда меня сделал мальчик, мальчик, не умевший завязывать шнурки, когда река закружила его, грозя утопить, когда тот первый мальчик сделал меня, я уже была старой. Просто до тех пор никто не сделал из дерева и кожи тела для меня.

Откуда я смотрел? Кто показывал мне это? Мысль промелькнула, на миг наполнив меня паникой, но я уже узнал свою детскую любовь! Девочку, что преследовала и изводила меня насмешками. Медея в своем первом облике. Моя первая лодочка, моя Странница, увлекла с собой, сделала своей первой покровительницей дух той несносной девчонки, моей муки и моей радости, моей первой возлюбленной и первого врага.

Во времена, когда богов еще не было, кто мог стать хранительницей корабля, как не та, что жила в сердце его капитана?

Вот когда я начал понимать! И я увидел, как Дедал, несчастный одинокий Мастер, шагнул в ловушку, расставленную для него Ясоном.

— Ты скучал по мне? — спросил Арго через свою первую хранительницу.

— Скучал, — ответил Мастер. — Очень скучал. Ты пробудила во мне такое любопытство! Ты была одним из немногих чудес моей жизни. Мои сыновья… — Он замолчал, разглядывая девочку.

Должно быть, на миг ему показалось странным говорить с этим древним эхом, с этим юным старым образом, призраком, ребенком, воспоминанием… Но им правил разум. Он знал, что перед ним существо или дух, если хотите, столь же реальный, как эти обожженные солнцем камни. В конце концов, что есть Время? Всего лишь миг существования в любом состоянии бытия. Время течет, течет сейчас и всегда, и каждый миг может прорваться в настоящее из прошлого или будущего. Что управляет этим проникновением, этим внезапным прорывом? Разгадку этой тайны, как и многих других, он пытался прочитать на звездных дисках, прилетавших из Срединной Земли, на которую опустился его родной сын, его посланец, его коршун, его Раптор.

Арго, даже представляясь древним или юным как дитя, оставался кораблем! Кораблем, нагруженным Временем. И воспоминаниями. И как Мастер нес в себе воспоминания о нем, так и корабль нес в себе память о Мастере.

— Сыновья были чудом для меня, — продолжал он, заканчивая мысль — мысль об их рождении. — Близнецы, но птицы из разных стай. Я понял это, едва взглянув на них.