— Зачем вы сюда пришли? Зачем так старались найти меня?

— Чтобы пригласить тебя вернуться на Греческую землю. Познакомиться кое с кем, кто слышал о тебе и тобой восхищается. Она желает беседовать с тобой о чарах и колдовстве, о делах, недоступных пониманию такого простого человека, как я.

Мастер вдумался в истинный смысл его слов.

— Приглашение от вооруженных воинов, — с горечью проговорил он.

— Нам повезло, что мы оказались при оружии, — напомнил ему Ясон.

Он вложил меч в ножны и опустил щит на пол. Аргонавты последовали его примеру.

— Откуда я тебя знаю? Откуда я тебя знаю? — повторял изможденный старик.

Теперь Ясон понял, что видит отражение Дедала в зеркале, но где находится сам отраженный, определить не удавалось.

— Он повел нас в поход за руном, за золотой шкурой овна, — с гордостью объявил Идас. — Рассказ о нем уже разнесли четыре ветра, о нем поют поэты, его повторяют сами боги.

Слова Идаса еще звучали в сводчатом зале, когда диски начали вращаться, одни быстро, другие медленней. Заунывный звук наполнил пещеру. Он набирал мощь, становился нестерпимым.

Образ Мастера пропал. Казалось, он нахмурился и шагнул назад, в темноту.

Трое аргонавтов подхватили щиты и бросились бежать к выходу из пещер. Но Ясон с Тисамином остались на месте, снова вооружившись и с тревогой поглядывая на клонящиеся к ним машины. Когда Тисамин заикнулся о поспешном отступлении, Ясон покачал головой.

— Останься со мной. Должен отыскаться путь в эту гору.

И снова сменился сон Арго, его воспоминание, его речь ко мне сквозь эти мучительные для него сновидения. Как он увидел Ясона с его людьми у Мастерской на горном склоне? Быть может, он питался снами-воспоминаниями самого Ясона на обратном пути с Крита к Иолку, когда трюм корабля наполнился козами, вином, добычей. А еще там был гневно кричащий человек.

Тот человек — Мастер — прошел сквозь путаницу шахт и переходов, созданных им же, и теперь смотрел на Арго. На севере лежала Греция. А за спиной — шорох движения человека, которому решимость помогла избежать всех ловушек в лабиринте.

Ясон напугал Мастера. Но теперь, увидев корабль на берегу, он расслабился. Корабль был знакомым. Союзником и старым другом. Теперь он лучше вспомнил слышанную когда-то историю похода за золотым руном священного овна. Ясон плыл на корабле, построенном из дуба, взятого в святилище Зевса в Додоне. Богиня Афина одолжила старому кораблю свой голос и взор.

Но перед Мастером ясно представало его судно, которое предшествовало этому кораблю и на котором он несколько лет был капитаном. Судно, уносившее его ночными дорогами в незабываемый Нижний Мир. Судно, в полной мере развившее его дар.

Он звал его Эндая, что на грубом языке этого острова означало «бесстрашный проводник». Он содрал с носовой части фигуру вопящей гарпии, Укротительницы, завладевшей кораблем, когда тот разбился у ее берегов. Он заменил ее более ласковой спутницей. Вошел в его Дух и встроил в него то, что даровало ему большую силу, более проникновенный взор и нечто, по чему он томился…

Он отворил деревянному другу воспоминания прежних времен и обратил смутные грезы корабля в осязаемые воспоминания. Он воскресил корабль, тысячелетиями странствовавший по рекам и океанам по прихоти капитанов, далеко не всегда достойных его.

Они провели вместе не так много времени, но это время полностью изменило жизнь человека. Он сумел прикоснуться к позабытым источникам памяти. Обрел свободу от гнета лабиринтов. Он мимолетно ощутил вкус тех чудес, испытать которые дано было лишь его сыновьям, одному более, чем другому (бедный Икар пропал вместе со всеми дарами отца); зато другой — Раптор — и по сей день постигает неведомые миры.

Теперь он удалился от берега и отыскал путь к Мастерской в Диктейской пещере. Отсюда с помощью дисков он послал преследователям призывный сигнал, и Ясон осторожно выбрался к нему. За ним по пятам следовал его остроглазый хитроумный спутник. Оба изготовились к бою.

— Опять оружие? Вечно оружие!

— Я чую океан, — сказал Ясон. — А мы гнались за тобой не больше времени, чем нужно, чтобы ввести коня в загон. Запутанные здесь переходы.

— Это так. И ты прав. Океан рядом, как и твой корабль. Я тоже знаю этот корабль. Я звал его Эндая. Забыл, как назвал его ты. Афина?

— Арго.

— Да, конечно. Конечно, Арго. Потому что мастер-корабельщик — кажется, Аргос? — врезал и вбил в его киль додонский дуб. Он лишил его половины прошлого, заменив сильнейшими чарами Греческой земли. Он теперь сам — вещий корабль. Да. Конечно.

Ясону стало любопытно. Он убрал меч. Его спутник (вроде бы Тисамин? Это имя мимоходом назвал Ясон) тоже разоружился и очень усердно оглядывал мастерскую. Его больше интересовали старые знаки и карты времени, но, может быть, они просто притягивали его, как волка — свет и как притягивали самого Мастера, когда он увидел их впервые. Второй осторожно спросил:

— Ты знаешь Арго? Ты на нем плавал?

— Я его освободил, — тихо поправил Мастер. — Он не был тогда таким величественным, он был побит и разбит морем, краска потускнела, глаза потухли, парус в лохмотьях. Палуба прогнила, весь корабль гнил, но отчаянно цеплялся за воспоминания, и Дух его светился сквозь борта, пробитые непогодой и небрежным обращением. В нем еще оставалось старое дерево — крепкое дерево, кто-то когда-то построил его с любовью. Однако от нового остались одни заплаты. Он был в запустении. Его выбросило на западный берег острова, во владения Укротительницы — ужасной женоподобной твари, — и она использовала его… нечто, сохранившееся в нем.

— Тот шаг сквозь время. Переход в другие миры.

— А, ты знаешь.

— Дух корабля.

— Дух корабля, — эхом отозвался Мастер. — И как любой переход, этот тоже мог быть заброшен. Я помог отчистить его. Сбросил за борт все, что в нем было мерзкого, всех темных покровительниц, набитых в его Дух. И чудовищных тварей Укротительницы. Я сделал корабль снова чистым. Я вернул ему дикое дерево, древнюю красоту. Я даже подглядел его рождение.

— Рождение? — усмехнулся Тисамин. — Разве корабли рождаются?

— Корабли строятся.

— Да, конечно.

— Этот корабль выстроил мальчик. Твой Арго — тот же корабль, но постаревший, обретший глубину трудами многих капитанов, многих создателей, многих плотников. Теперь Арго стар и, без сомнения, станет еще старше. Но хотел бы я знать, насколько молодо его сердце?

— Достаточно молодо, — ответил Ясон. — Я понятия не имел, что у него такая долгая история. Я буду рад принять тебя на борт, Дедал. Взойди на борт как друг и как гость. Один, если хочешь. Возобнови старое знакомство.

Мастер чуть попятился. В лице этого грека, в его глазах светилась искренность. А его спутник все еще осматривался с трепетом и излишним любопытством.

Рука Ясона была пуста, ладонь открыта. Он говорил о том, как рад будет Арго снова увидеть старика.

— Его мачта расцветет розами при виде тебя.

Как же хотелось ему снова шагнуть в Дух корабля! Он поместил туда нечто, потайное устройство, которое — он знал — принесет кораблю долгую жизнь в морях и откроет путь к морям неведомым. Но то устройство было грубым, состряпанным наспех, со страстью и грубой силой. И оно не было испытано. Хранится ли оно там до сих пор?

Как ему хотелось знать!

Но этот Ясон…

Его лицо, его глаза лгали, скрывая охотника в его груди. Волка в брюхе. Кота в его ногах. Коршуна в холодной расчетливой душе.

Доверять этому человеку нельзя.

Тут Ясон полез в кошель на поясе и извлек из него маленькую металлическую пластинку, кусочек бронзы, покрытый зеленой патиной. Не поднимая глаз на Мастера, он произнес:

— Я принес тебе дар. Он очень мал. Быть может, он ничего не стоит. Но он твой, если он тебе нужен. Я вижу, что это карта, карта твоего острова, но знаки ничего не говорят мне.

Мастер принял бронзу. Сердце его, казалось, было готово вырваться из груди, в голове было легко и пусто. Разглядывая металл, он вспоминал Раптора, своего милого сына Раптора. Как мальчик стоял на краю обрыва, испытывая новые крылья, натягивая предплечьями жилы и тяги, заставляя сгибаться и двигаться великое изобретение, вшитое в его тело. Как он ловил ветер, поймал его, как крылья расправились под воздушным порывом и он полетел своей дорогой.