– Как же вы собираетесь ремонтировать при морозе за пятьдесят?

– Не привыкать! – машет рукой Зиновьевич. Я всегда восторгался техническим составом и жили мы с ним, как братья. Это безотказный, скромный, трудолюбивый, народ, достойный уважения и восхищения.

Заканчиваем погрузку и взлетаем. Снега на Батомге оказалось так много, что взлетели мы только с третьей, попытки. На разбеге, чуть не поотшибали головы привезенным друзьям, которые успели попадать под крыло и зарыться в снег.

Разгрузившись в Аиме, мы торопились в Нелькан. Вдруг слышу в эфире слабый голос Войцеховского: «Иду на вынужденную… горах… озеро Байкаленок… координаты…» Как ни напрягал слух, больше разобрать ничего не смог. Сердце заныло от боли. Что-то там стряслось? Спрашиваю радиста аэропорта Нелькан Алексея Шевченко, слышал ли он что-нибудь? Отвечает: «Ничего». В пилотскую звонили, не переставая, руководители района, знакомые, друзья.

Было ясно: ранним утром придется нам вылетать на поиск вертолета, пропавшего с пассажирами. Составили перечень необходимого продовольствия, одежды, не забыв о печке и дровах. Правда, было ясно, что сесть в месте вынужденной вертолета не получится. Надо было готовить на сброс все необходимое. «Не испортилась бы погода», – думали мы, укладывая в мешки хлеб, сгущенку, тушенку, соль, макароны, спички, свечи, медикаменты. Мешки оборачивали в ватные одеяла оранжевого цвета, снятые со своих постелей. За неимением спирта взяли по бутылке водки, упаковали оленью ногу.

– Коля, – позвонил Шевченко, – тебе радиограмма из Николаевска: «К/С 92906 с восходом солнца взлететь, найти вертолет 32568 в горах 60 км южнее Батомги, произвести посадку, оказать помощь экипажу и пассажирам. КОО».

Мы приуныли. Если такая грозная радиограмма, значит, там дела плохи. Вдруг есть раненые. Записываем в задание на полет заместителя начальника аэропорта Николаевск Ивана Семченко, молодого командира АН-2 Анатолия Власова, его второго пилота Николая Гончаренко, распределяем обязанности и цепочкой, словно волки, потемну быстро шагаем в аэропорт. Мешкать некогда, бежим в ледяное чрево самолета.

Солнце спрятано еще за горизонтом, но по часам оно взошло, поэтому лыжи нашего «Антона», сбивая шапки дымных столбов от печных труб поселка, скользят над тайгой в сторону Батомги, поворачиваем влево курсом на озеро Байкаленок. Очень красивое высокогорное озеро солидных размеров, похожее по конфигурации на знаменитый Байкал.

Видимость – только под собой. Ребята до боли в глазах просматривают каждый кусочек местности. На высоте 1800 метров залезаю в громадный каменный колодец. Здесь кратчайший путь к морю. Голос Власова: «Вертолет под нами». Смотрю вертикально вниз и диву даюсь: в окружении высоченных гор высится однобокая каменная скала высотой 1300 метров, и на ее вершине, на краю отвесной пропасти, примостился маленький паучок, несуразно молотящий лопастями несущего винта тяжелый морозный воздух. Судя по игре лопастей, сила ветра метров 20 в секунду. Бросаю самолет вниз со скольжением прямо на вертолет. Его дверь распахивается, из нее выпрыгивают маленькие человечки. Они быстро копошатся на ураганном ветру и обжигающем морозе. Черный шлейф дыма валит густой завесой почти из-под вертолета. Молодцы ребята – хороший сигнал нам заготовили! Вызываем их по рации. Молчат, видимо, аккумуляторы сели. Заходим на сброс. При таком ветре самолет висит на месте. По сигналу сирены Николай Гончаренко выбрасывает первый тюк. К всеобщей радости он, мелькнув в воздухе оранжевой краской, влетел в дверь вертолета. Не убить бы кого мешком. Делаю второй заход. Ветер совсем остервенел, бросает нас словно щепку, выкручивает руки, заставляет висеть на ремнях в невесомости, поднимая всю пыль с пола. Создается впечатление, что сидим мы не в кабине самолета, а на ветряной мельнице.

Второй сброшенный тюк падает прямо в костер, разбрасывая его в разные стороны, а третий оказался самым точным и самым неудачным. Мешок попал в лопасть винта и рикошетом, как из катапульты, бросило его в пропасть. Вертолетчики, поняв, что мы работу закончили, выстроились у машины и скрещенными над головами руками-благодарят. С земли передают: «Коля, лети в Аян, там на подходе Афанасьев на МИ-4 из Охотска, покажи ему точное место, расскажи условия полета и посадки. Сделай все, как надо. Ты меня понял?»

– Понял, – отвечаю коллеге и соседу по квартире Виталию Головину. Когда мы громыхали лыжами по льду бухты, вертолет Игоря Афанасьева просвистел над нами, заходя на посадку левее зданий аэродрома, построенных американцами еще до революции.

Во время Великой Отечественной войны здесь бывал министр иностранных дел Вячеслав Молотов. Здания сохранили прочность и служили базой аэропорта Аян.

С Игорем Афанасьевым по-братски приветствуем друг друга и тут же переходим к делу, раскладывая на столах полетные карты. Выяснив все необходимое, вылетаем по своим маршрутам, пожелав друг другу счастливого пути. Игорь быстро отыскал потерпевших, поблизости вертолету сесть не удалось, приземлился у подножия скалы.

По крутому западному склону, усыпанному обледеневшими, острыми камнями вел группу Анатолий Войцеховский. Вместе с экипажем – 18 человек, из них четверо маленьких детей. Страхуя друг друга, группа медленно ползла с вершины скалы. Ураганный ветер сбивал с ног, мороз обжигал лица, а каждый неверный шаг грозил обрушить лавину камнепада и увлечь за собой.

Через семьдесят пять минут восемнадцать спасенных жизней снова поднялись в воздух. Как позже выяснилось, у вертолета в воздухе лопнула подмоторная рама и остался он на сопке до наступления теплых дней.

Произведя посадку на ледовую площадку бухты обменяв почту, мы взлетели курсом на Нелькан. Хребет Джугджур преодолели шутя. Ни болтанки, ни облаков.

Страшные пики горных вершин спокойно скользили под лыжами. Справа показалась огромная наледь Архай, пересекаем реку Челасин и приступаем к снижению. Связь устойчивая по обоим каналам. Лыжи мягко касаются укатанного снега, самолет пробегает сотню метров и бойко спешит на перрон.

Радист Алексей Шевченко просит срочно зайти и позвонить в совхоз. В трубке покашливает дядя Саша, как называли мы ласково всеми уважаемого Александра Николаевича Колесникова.

– Петрович, дорогой, срочно надо вывезти охотников с верховья Учура – их там водой затапливает, и если можно – Сашу Крюкова. У него тоже дела плохие. Заявки на полет в аэропорту.

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

Из Аима прилетел комэск Виктор Изотов.

– Дмитрич, слетай за охотниками, – прошу его.

– Я их три дня искать буду, ты завозил, ты и вывози, а ваш рейс я продолжу, – распорядился Виктор.

Шевченко поясняет, что где-то в тех местах у золотарей работает вертолет МИ-4, командир Юрий Филимонихин, так вот, он обещал группу Крюкова вывезти, но пока молчит. Прикидываю мысленно трассу Филимонихина: Аян – Угоян, и группа, Крюкова как раз получается на пересечении трассы. Это удобно и вертолетчикам, и совхозу, и нам лишний раз не садиться.

– Молодцы, что так решили, – хвалю Алексея. Принимаем решение на вылет, подписываем документацию – и в путь. Летим сначала курсом на Николаевск, затем сворачиваем вправо и держим курс на вершину горы 2264 метра, там и находится наша площадка. Наконец ныряем вниз в несемся над заснеженными верхушками деревьев к долине реки Учур. Приземляемся точно в лыжные следы, оставленные в прошлый раз нашим АН-2, и с грохотом мчимся по ним, как по железной дороге. На торможение самолет не реагирует. Впереди огромное озеро. От благодушия не остается и следа. Отвернуть некуда – с обеих сторон обрывистые, высотой метров двадцать, берега реки с нависшими по краям деревьями. Если влетим в воду, то в лучшем случае вдребезги разломаем самолет, в худшем – утопим его.

Вот где моя ошибка! Она была заложена в декабре прошлого года, когда мы первый раз производили тут посадку. Из-за лимита времени не стали укатывать площадку и даже разворачиваться, а просто после посадки остановились, высадили по-быстрому охотников и с курса взлетели. Благо – в этом месте река прямая и довольно много места для взлета. Под воздействием солнца лыжные следы вытаяли, превратились в глубокие ледяные желоба, потому мы из них и не могли теперь выскочить ни влево, ни вправо, а тормозные решетки не доставали до дна желобов и были неэффективны.