А пока мы соображали, как усмирить свиней. Если тянуть штурвал на себя и резко отдать от себя до упора, на миг возникнет невесомость. С подобным эффектом хрюшки не встречались и моментально притихли.

Кое-как доползли до Амура. Прямо под нами барахтался в волнах теплоход «Поярков». На палубе полно людей, и все смотрели на наш визжащий самолет, а может нам так казалось! Немножко было стыдновато, за себя, подумают – летчики сбесились. С большим облегчением касаемся колесами бетонки аэродрома Николаевска. На рулении бой разгорается с новой силой.

Заруливаем на дальнюю стоянку подальше от глаз людских. Но не тут-то было! К нам спешит начальник АТБ Александр Константинов. Суровый с виду, но добрый в душе, Ильич пока еще не знал, что я натворил. Жара и жуткая вонь от самолета окончательно вывели его из равновесия.

– Ты когда будешь летать, как все люди?

– Саша, не бушуй. Командир объединенного договорился со старателями развести свиней в нашем аэропорту.

– Забирай свое вонючее стадо и гони домой, пока они не сгноили мой самолет, – не сдавался Константинов.

– Родной, этих хрюшек беречь надо. Мы вызвали пожарную машину. Сейчас они душ примут, а завтра повезем их дальше, – успокаивал я Ильича. И пошли мы в ресторан договариваться насчет пищи для наших подопечных.

Свиньи мирно похрюкивали. Поняли, что грозный начальник и из самолета вышвырнуть может. Целых десять дней помогали мы старателю Сергею носить бадьи с отходами, иногда пасли свиней на аэродроме.

В службах над нами потешались – одной свиньи недосчитались.

– Свинья заболела и сдохла. Мы ее закопали, – объяснял Сергей, но Виктор был непреклонен.

– Покажи могилу, будем делать вскрытие и составлять акт по всей форме.

Сергей признался, что рассчитался мясом с техниками за охрану ночью и уборку самолета по утрам, вручив нам расписку вместо съеденной хрюши.

Наконец-то перелет в Дань, где наш буйный хряк устроил погром местным свиньям. Настроение было приподнятое: мы отделались от ужасного «пассажира». Начальник участка Валентин Чеботарев присмотрелся повнимательней к меченому деспоту и решил быстренько от него избавиться.

– Петрович, заявки подпишу хоть на восемь часов, только, ради Бога, избавь меня от басурмана – взмолился Валентин.

– Куда же его везти, может назад в Бриакан?

– В Белькачах семьи стали единокровные, вот туда и отвези его, да не проговорись о его нравах, – наставлял меня Чеботарев.

– Хорошо, Валентин, грузи, – сдался я.

Часа полтора мы, человек пятнадцать, гонялись за бешняком, чтобы погрузить его в клетку местной, усиленной конструкции.

Четыреста километров отмахали мы с Виктором к берегам реки Алдан. После приземления, отрулили в противоположный конец длиннющей полосы и выпустили из клетки почти метрового роста, поджарого, пятнистого дьявола, который изрядно нам поднадоел. Стадо, голов в пятьдесят, паслось на другом конце аэродрома. Сославшись на дефицит времени с отцом начальника артели Зубовым, быстренько застрелил из карабина замену привезенному хряку, загрузил в самолет неразделанную тушу и улетели в Дань к Чеботареву.

Через год наши ребята завозили породистых поросят в авиаотряд Николаевска-на-Амуре. Свиноферма авиаторов гремела на всю округу.

Наш полет проходил над обширным Тугуро-Чумиканским районом, громадным по площади, но состоящим всего из четырех поселков: Тугур, Тором, Чумикан, Удское, расположенных друг от друга от 60 до 145 км.

Горные массивы района упираются в заливы Охотского моря. Заливы: Николая, Ульбанский, Тугурский, Удская губа глубоко врезаются в долины рек: Усолгино, Тугур, Тором, Уда. Район богат рыбой, дичью, лесом, полезными ископаемыми, которые исследованы далеко не полностью.

Разведкой ископаемых в этом районе начала заниматься Удская экспедиция с 1963 года, построившая новый поселок и аэродром на сопке реки Уды. Начальник экспедиции Рожков, мужчина энергичный, деловой, относился к разряду людей, вызывающих симпатию и доверие с первого знакомства. Попросил он нас перебросить лошадей в отдаленные партии на самолетах АН-2. Рожков согласие получил.

Нам пилотам, приходилось возить все что угодно, полетать с лошадьми – дело опасное. Перевозки животных в горной местности чреваты сильными болтанками. Лошади могут испугаться, сместиться назад, в хвост самолета, и авария неминуема. Трудности сопряжены с подбором посадочных площадок с воздуха, где не обойтись без резких эволюции, воздействующих на организм людей и животных самым плохим образом.

Лично мне возить лошадей никогда не приходилось и, завидя впереди по курсу серую полоску аэродрома Удское, на душе стало тревожно. Первым на аэродроме встречал нас замначальника экспедиции Золотев, кряжистый, лет сорока мужчина с присущей геологам расторопностью, с готовыми документами в руках.

– Здорово, друзья, получите заявки, лошади ждут вас на реке Лимну.

– Где же находится такая река? – спрашиваю Золотова.

– Вон там! – махнул Золотов куда-то на запад здоровенным кулачищем. – У вас на карте ее нет, – улыбаясь добавил он.

Тут я вспомнил просьбу командира самолета Дементьева, летевшего мне навстречу, прочитать записку на столе в пилотской комнате, расположенной в деревянном домике тут же на аэродроме.

«Снова что-то придумал старый хитрый лис», – подумал я не без иронии.

Со сворой окруживших меня добродушных собак тороплюсь в пилотскую. На столе лежит обрывок газеты с красочно начерченным маршрутом полета от реки Шевли до реки Лимну, где Ефим не поленился нарисовать лошадь. Доходчиво, ничего не скажешь! Расстояние небольшое и полная ясность. Прячу бумажку в карман и снова, в сопровождении лохматого общества, гребу по снегу унтами к самолету.

Рядом лихо разворачивается на лыжах самолет АН-2. Из фюзеляжа вываливается весь в сене от шапки до унтов Вадим Балобанов.

– Здорово, Рябуха! Ты видишь на кого я похож? Конюх я, а не летчик! – расставив в стороны руки, смотрит на меня Вадим.

Рябухой называли пилотов сильных, выносливых, в честь бортмеханика ИЛ-14, богатырского телосложения человека, скромного и работящего.

Из самолета Вадима летели тюки сена, это усердствовал второй пилот.

– Приехал, Федорович, тебя заменить, лети домой на медкомиссию. После здешней работы, надеюсь, не найдут в тебе ожирения, – говорю Вадиму.

– Ну, спасибо, хоть отдохну немного, а ты тут смотри повнимательней, не лезь на рога, да чтоб лошади не раздолбили твой аэроплан. Они одичали в тайге да ужаса, шарахаются от самолета, как черт от ладана, – напутствовал меня Вадим.

– Спасибо за добрый совет, – отвечаю другу.

Геологические партии были разбросаны по всем многочисленным рекам и озерам Джугджурского хребта, а вся тяжесть работы легла на плечи малой авиации, главной базой которой становился аэропорт Удское. Словно шмели в знойный день, летом и зимой жужжали самолеты и вертолеты по горным урочищам и распадкам, стремясь удовлетворить запросы заказчика. Возили буровое оборудование, бензин, продовольствие, одежду и животных.

Для лошадей надо было сооружать в фюзеляже клетки, но доски слишком утяжеляли вес конструкции и о дальних рейсах думать было нечего. На обратный путь не хватило бы горючего.

Запас горючего в здешних краях являлся запасом жизни. Близость Охотского моря и сильнейшие морозы на суше создавали свой микроклимат, не поддающийся никакому прогнозированию. Запасные аэродромы располагались на удалении до 400 км и далее. Заправка под пробки в этих краях считалась нормой, а самолет АН-2 слыл экономичным и дешевым вездеходом. При полной заправке самолет мог лететь восемь часов без посадки, а то и все девять, имея на борту до полутора тонн груза. Это что-то значит! Самолет мог летать на колесном шасси, лыжах, поплавках и, образно говоря, мог садиться где попало. Стоимость одного часа полета была в несколько раз дешевле вертолета. Экспедиции смело прокладывали белые зимние дороги-зимники по всей тайге от Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Алдана, Якутска. Частенько нам приходилось искать пропавшие колонны машин по всей безбрежной суровой тайге. Оказывать помощь попавшим в беду мужественным людям. Все мы занимались одним делом – укреплением устоев нашей Родины.