Если мы прежде кому-нибудь

Провозглашали:

«Уруй-уруй!» —

Тот счастливо и долго жил.

Если мы говорили:

«Айхал-айхал!» —

Тот, кто наше благословенье слыхал,

Желанного достигал.

На груди праматери Кыладыкы,

Где блещет красный камень-сата,

Где пронзительно воет, кружась над землей,

Дух кровопролитья илбис,

Где жестокие битвы кипят,

Где ходящий на двух ногах

Дома построить не мог —

Как повелел Одун Хаан,

Вы поселиться должны.

Вы должны теперь защитить

Добросердечные племена

Солнцерожденных людей айыы

С поводьями за спиной…

Вы заступниками будете им,

Теснимым извечной враждой.

Ты, избранный среди нас

Могучий брат-исполин,

Владеющий Вороным конем,

Стоя рожденным

На грани небес,

Стремительный Нюргун Боотур!

Наше заклятие, наш завет

Запомни прежде всего:

Защити людей уранхай-саха,

Добросердечных, с открытым лицом!

Пусть оружие будет у них,

Пусть отважны будут они!

А ты, не имеющий равных себе,

Никогда их не обижай,

Никогда им горя не причиняй!

Если ты людям зло принесешь,

Далеко отзовется оно,

На потомство твое

Позором падет,

Укором для правнуков будет твоих,

Бедой обернется им…

Брата младшего и сестру

Блюди, сбереги, воспитай!

Предназначено им судьбой

Эту землю обжить, заселить.

Пусть глазами огненными абаасы

Не посмеют на них взглянуть…

Ты сумеешь родных отстоять.

Так смотри же — зорко их стереги,

Чтоб не налетели враги,

Не похитили у тебя

Брата младшего и сестру!

Ну, а если все ж нападут

С южных ураганных небес,

С западных туманных небес

Потомки лютых отцов;

Если все-таки налетят

С северных метельных небес

Свирепые абаасы;

Если из темных подземных бездн

Невидимки-воры придут,

Ты в Верхнем мире достань копье,

Ты в Нижнем мире

Оружье добудь,

Железной своей ногой

Логово их растопчи,

Опрокинь, как берестяное ведро,

Истреби их, выжги дотла,

Громко смеясь,

Пепел развей!

Пока ты живешь,

Не страшись никого

Угрожающего оружьем тебе!

Колдовское слово,

Острый язык

Бессильны зло тебе причинить!

Огненный глаз дурной

Не может тебе повредить!..

Проживи со славой век тройной

И да сопутствуют вечно тебе

Удача и торжество!

Заклинаем вас от всякого зла,

Младшие брат и сестра!

Да не спрячется враг

За спиной у вас,

Да не рухнет оплот

Под ногой у вас!

Пусть обилием ваш дом одарит

Щедрая Иэйэхсит!

Пусть вам навстречу летит

Светлая Айыысыт!

Счастье вам, слава!

Уруй-айхал! —

Так благословенье произнесли

Старшие брат и сестра.

Улыбаясь, к младшим они подошли

С солнечной стороны,

По три раза поцеловали их

В верхнюю губу,

Обнюхали шестикратно у них

Нижнюю губу,

Так что каплями просочилась кровь

На юношеских губах.

Дивная старшая их сестра

Шаманка Айыы Умсуур

Повернулась,

Перекувыркнулась вдруг

И обернулась на их глазах

В белокрылого журавля;

С клювом граненым,

С каменной ножкой,

Птицей-стерхом

Стала она,

Крылья раскрыла,

Ввысь поднялась,

И улетела

Белой стрелой…

Старший брат их —

Могучий Мюльдюн Бёгё

Так глубоко воздух в себя вдохнул,

Что вихрь зашумел над землей…

Вдохом могучим своим

Притянул к земле исполин

Пролетавшую в высоте

Тучу темную о семи головах

И на той огромной туче густой

Поднялся с земли,

Улетел…

Летающий над землей

На Мотыльково-белом коне

Юноша Юрюнг Уолан

И красавица Айталыын Куо,

С весельем на лицах,

С печалью в сердцах

Проводили старших своих.

А владеющий Вороным конем,

Стоя рожденным

На грани небес,

Стремительный Нюргун Боотур,

Слушая слова похвалы,

Радости не явил,

Прощаясь,

Печали не показал;

Молча в руки взял он копье,

Молча поднялся он

На кручу плоской горы,

Где широкая площадь была

Для богатырских игр.

Опираясь

На ратовище копья,

Он прыжками огромными

Прыгать стал

По двенадцати раз

На одной ноге,

Как ведется в игре кылыы.

Так испытывать начал он

Быстроту и силу свою…

Через голову, в воздухе, на бегу

Перевертывался богатырь;

А как с разбега на землю сел,

Как ударился задом

Об землю он,

Раскололась каменная гора,

Трещинами раздалась.

А потом

Повалился на спину он,

С боку на бок

Кататься стал.

Как железо, были его бока,

Сам он грузен был, как гора…

От игры его,

От катанья того

Разваливаться начала,

Рассыпаться дресвой пошла

Каменная скала.

В неволе выращенный исполин,

Воле радуясь, как дитя,

Всей широченною пятерней,

Тяжеленной ладонью своей

Так зашлепал увесисто по земле,

Что отгулом заухала даль…

Бурно мчались мысли его,

Не помещались, видать, в голове.

И такие он

Бормотал слова:

— Если Верхнего мира

Несчетная рать,

Если Нижнего мира

Несметная тьма,

Если все проклинаемые племена

Адьараев и абаасы

Нагрянут сюда ко мне,

Всем им

Толстые черепа раздроблю,

Всем им

Шеи рогатиной проколю,

Клетки грудные

У них раздеру,

Многожильные вырву сердца,

Толстые горловые хрящи

Исторгну из глоток их! —

Так он зычно кричал,

Хохотал…

А потом

В несколько прыжков поднялся

На высокий

Горный хребет;

Острые скалы

Гребня его,

Отвесные утесы вершин

Ударом ноги

Откалывал он,

Обвалы обрушивал вниз.

И совершилось чудо, друзья!

От колодок свободные ноги его

Легче ветра стали,

Вихря быстрей…

От веревок свободные руки его

Силой ухватистой налились.

Как по камню он

Кулаком ударял —

Камень трескался,

Загорался огнем;

Как босой ногою

Утесы пинал —

Рассыпались утесы дресвой…

Взволновалась, словно вода

В берестяном турсуке,

Изначальная мать-земля,

Содрогнулась всею твердыней своей,

Изогнулась по середине своей…

Долина великая Кыладыкы

Пронзительно выть начала,

Красным пламенем занялась…

От Нюргуновых богатырских забав

Ураган вихревой поднялся —

Такой жестокий ветер подул,

Что по воздуху камни несло

С двухлетнюю телку величиной;

Тучей взлетел над долиной песок…

Так вот — силою богатырь,

А разуменьем — еще дитя,

Тридцать дней и ночей подряд

С криком, гиком играл

Нюргун Боотур…

В богатырской этой игре

Ожесточился норов его,

Шея выпрямилась,

Большие глаза

Разумом могучим зажглись,

Силой грозною налились.

Как кувалдой кузнечною,

Кулаком

Бил себя он

В гулкую грудь;

Вспоминая Нижний бедственный мир,

Проклиная железную колыбель,

Адьараям расправой грозя,

Он пятой богатырской

В землю стучал;

Запрокинув голову высоко,

Он грозил небесным абаасы,

Ругательства выкликал…

Хоть не видел он никого

В пробегающих облаках,

Для острастки

Огромным своим кулаком

Западным угрожал небесам,

Поворачивался спиной,

Задницу показывал небесам.

А потом Нюргун Боотур

На том самом месте, где он играл,

Повалился спать,

Уморился, видать,

От игры богатырской своей.

Груда мелких камней

Мягким ложем ему была;

Черная каменная скала

Под голову подушкой легла.

Тридцать дней и ночей подряд

Без просыпа он проспал.

Как могучий кузнечный мех

Кузнеца Куэттээни,

Шумно дышала его спина;

Храп его летел далеко,

Будто грохотала река,

Крушащая толстый лед,

Выходящая из берегов;

Храп его далеко летел,

Будто гром вдалеке гремел…

От шумного дыханья его

Качались высокие дерева,

Шелестела в лесах листва,

Вихрями завивалась пыль,

С хрустом, свистом взлетал песок,

Залетал в открытые ноздри его,

Клокотал в гортани его.

Кто видал, как спит Нюргун Боотур,

Наверняка подумал бы тот,

Что так безмятежно способен спать

Только рожденный стать

Великим богатырем…

Как минуло тридцать дней и ночей,

Проснулся Нюргун Боотур,

Резво на ноги поднялся;

Сильно проголодался он,

В ближний лес пустился бегом.

Он летел, как быстрый огонь,

Только пятки босые богатыря

Мелькали в густой траве.

Был он гол, необут, неодет,

Глубоко в чащобу лесную зайдя,

Начал громко он заклинать,

Начал благословлять

Байаная — хозяина темных лесов,

Хозяина четвероногих зверей;

Помощи просил у него…