СТИХ 331 ДУОДААН ХАРА Аарт-татай! Алаатыгар! Многие приходили сюда, Ноги имеющие — ходить, Спорили многие тут со мной, Чья опора лишь пятки их. До сих пор еще никого Через море не переправил я, Потому что никто мне в дар не принес Не то, что стегно коня, А не бросил даже куска С ладошку величиной! Здесь я прежде много рыбы ловил, А теперь обезрыбело Море мое… За девять последних лет, В девять верш моих Девять всего Попало костлявых щук! За последние восемь лет Только восемь железных рыб Удалось загарпунить мне!.. Убогую добычу мою У меня отнимает Хозяйка сама, Жадная Уот Усуутума; Что поймаю я — Пожирает она… Горе великое я терплю, Голодом лютым томлюсь, Горемыка несчастный я! Горемыка всегда Горемыку поймет, Хоть годами ты молод, А горе видал. Думаю — наградишь ты меня, Досыта угостишь За услуги мои, За труды… Все, что хозяйке моей обещал, Полностью мне отдай! А когда твой богатый дар Очутился в утробе моей, Переварится в брюхе моем пустом, Немного с меня возьмет Ненасытная хозяйка моя, Будет тогда для меня Потеря невелика! — Так ухмылялся, скаля клыки, Лодочник-великан… Переправился через морскую ширь Одинокий Эр Соготох, Вступив на берег другой, У молодого конька своего Вырвал из гривы Три волоска, Против солнца Трижды ими взмахнул, Заклятье произнес: — Эй вы, три волоска! Обернитесь в трех кобылиц! — И по ветру бросил их. Тут же, отколь ни возьмись, Три кобылицы, косясь и дрожа, Появились на берегу, Кинулись было прочь они, Да лодочник, Дуодаан Хара, Изголодавшийся за девять лет, Разинул широкую пасть, От земли до неба рот распахнул, И три кобылицы На всем скаку, Бедненькие, не чуя беды, Прямо в глотку влетели ему; Только хряснули кости их У чудовища на зубах, Только гукнула Глотка его… Выросший сиротой Одинокий Эр Соготох Эриэдэл Бэргэн, Вооруженный мечом-пальмой Из огромной кости ребра, На резвом своем коньке, Радуясь, что беду миновал, Что преграду преодолел, Крупной рысью путь продолжал По неведомой стороне… На кресте девяти дорог, На распутье восьми дорог Огляделся Эр Соготох И увидел — Едет навстречу ему На одышливом Коротышке-быке, На длинных восьмипоперечных санях, Как гора, на боку развалясь, Вида страшного исполин, Одноглазый чудовище-адьарай. Из кожи заразной Шапка на нем, Из облезлой шкуры доха; Девятислойная на теле его, Заржавленная броня, Обмотанная цепью тройной, Чтоб не развалилась на дюжих боках, Чтоб не треснула невзначай На толстом брюхе его; Вот такой исполин-богатырь Ехал на санях развалясь, Зычно выкрикивая, ворча, Буйно, невпопад бормоча… СТИХ 332 АДЬАРАЙ Буйа, буй-а, буйакам! Буйа, дай-а, дайакам! Горазд я наговорить, А все на других свалить… Со мной говорить — Себя загубить… Широки улусы мои, Велики наслеги мои. Мой славный отец — Буор Мангалай, Грозный сам Арсан Дуолай. Младшая сестрица моя — Бегающая бочком, Нападающая врасплох, Когтистая Кээдэлбэ, Лютая Сатыылай. Я, привольно живущий В утробе земли, На адьарайском дне, На бедовом лоне его, На крутом загривке, На темном мысу, Кровавая глотка — Хаан Харбыла, Тимир Дыыбырдан — вот кто я, Еду себе, На санях развалясь… Эй ты, мой Коротышка-бычок, Веселей беги, Поскорей скачи, За день до ночлега домчи! Слух до меня дошел, Что поздно рожденный В мире земном Бедняга Эр Соготох, Горемыка Эриэдэл Бэргэн, В жены собирается взять Баай Хаарахаана дочь, Милую Хаачылаан Куо… А ее — голубку мою, Трясогузочку дорогую мою, Ню-ню-нюхалочку мою Наметил я в жены себе, Когда ей было три года всего, Назначил в супруги себе, Когда шесть лет ей было всего! Да разве теперь Ее уступлю? Саай-саай! Веселей скачи! — Так, понукая быка своего, Ехал, поспешал адьарай… Выросший сиротой Одинокий Эр Соготох Страшно разгневался, услыхав Хвастливые адьарая слова. Сгустком огненным Вздулась ярость его, Дерзкая, озорная мысль Голову вскружила ему, Удалая, храбрая мысль Ударила в темя ему. Взмахнул он мечом-пальмой Из огромной кости ребра, Железной окованного полосой, По могучей шее хватил Свирепого упряжного быка, Голову снес ему И, голос возвысив, Громко запел, Грозно заговорил. |
