В отличие от Лотаря, Гуго Капет руководствовался правилом ничего не предпринимать, не посоветовавшись со своим ближайшим окружением. Поэтому он созвал знатнейших из своих вассалов и обратился к ним с речью, которую пересказывает нам Рикер: «Известно вам, с какой лукавой хитростью обманул меня, простодушного (доверчивости и простодушия у Гуго Капета не было и в помине!), Лотарь, войдя в переговоры и заключив мир с Оттоном. Кто мог забыть, с каким самоотвержением я подвергся за него столь великой опасности, когда он с моей помощью обратил в бегство неприятеля, очистил от него Лотарингию и сам овладел ею? Чего я могу ожидать от Лотаря хорошего, когда он так коварно нарушил в отношении меня верность?»

Ближайшие сподвижники герцога дали ему следующий совет: «Так как против нас два врага, то постараемся отделить их друг от друга. Если же мы не будем в состоянии разорвать их союз, то должны, по крайней мере, одного из них склонить на свою сторону, чтобы он, как наш приверженец, не оказывал другому никакой помощи и не увеличивал тем его силы. Но это исполнимо только в том случае, если ты к Оттону, находящемуся теперь в Риме, отправишь послов и осторожно и искусно постараешься расположить его в свою пользу. Оттон не так прост, чтобы не знать, как много превосходишь ты Лотаря военными силами и богатством, ибо он о них не только часто слышал, но и узнал собственным опытом. Поэтому тебе не трудно будет приобрести его дружбу, чему может способствовать и существующее между вами кровное родство. В этом отношении ты к нему так же близок, как и Лотарь[78]».

Герцог одобрил этот совет и отправил послов в Рим, чтобы сообщить Оттону о своих намерениях. Король принял послов очень приветливо, сказал, что готов заключить союз и что, если бы герцог приехал к нему сам, он бы принял его с большим почетом. По возвращении послов Гуго выбрал нескольких спутников, как отмечает Рикер, «обладавших великим благоразумием и хитростью», и отправился в Рим. Встреча германского короля и герцога Французского прошла очень успешно. Оттон уверил Гуго Капета в своем искреннем к нему расположении, они обсудили «предстоящие дружеские планы» (что имелось в виду, неясно, но средневековые хронисты ничего не добавляют). Оттон приказал проводить герцога и его спутников почти до самых Альп.

Однако о переговорах узнал Лотарь. Союз Гуго Капета и германского короля его сильно не устраивал, и он решил взять герцога в плен, захватив его на обратной дороге. Лотарь написал Конраду Бургундскому, через владения которого должен был проезжать герцог, письмо следующего содержания: «Целью моих всегдашних желаний было — нерушимо сохранять издавна существующую между нами дружбу. Так как, с моей стороны, она может принести для вас хорошие плоды, то я нашел полезным сделать вам одно открытие и просить об одной услуге. Знайте же, что я герцога [то есть Гуго Капета] до сих пор считал своим другом. Когда же я узнал, что он в душе мой враг, я отказался от дружеского с ним обращения. Поэтому он поехал теперь в Рим и обратился к Оттону, чтобы оклеветать меня перед ним и уговорить его к вредным замыслам против моего королевства. Постарайтесь теперь употребить всевозможные усилия и всеми мерами позаботьтесь, чтобы он не ушел. Прощайте». Конрад Бургундский внял просьбе короля Лотаря и расставил засады.

Однако не только у Лотаря были надежные каналы информации, у Гуго Капета тоже были свои люди при дворе французского короля, которые и уведомили его о засаде. Он переоделся слугой и, умело подражая простолюдинам, сам повел лошадей и ухаживал за ними — все принимали его за расторопного слугу. Так он прошел несколько засад, поставленных в тех местах, которые невозможно было миновать.

И все же в одной гостинице его инкогнито едва не раскрыли. Когда он удалился в свою комнату, слуги, считая, что никто за ними не наблюдает, стали прислуживать Гуго: сняли с него сапоги, вымыли ему ноги, вытирая их концами своих одежд. Но любопытный хозяин наблюдал все это через замочную скважину и мог бы наверное выдать Гуго, но слуги последнего случайно его заметили, связали и заперли в комнате. Так хозяин и пролежал связанный до рассвета. Отправляясь опять в дорогу, Гуго приказал привязать хозяина к лошади, и ему пришлось тащиться за путниками до тех пор, пока не миновали опасные места. Вот так Гуго Капету удалось добраться до Франции.

Теперь, когда Лотарь и Гуго знали о замыслах друг друга, они продолжили борьбу с новым ожесточением, правда, война эта велась не силой оружия, но продлилась она несколько лет и стала источником многих бедствий. Рикер пишет так: «В ту пору безбожные люди позволяли многое присваивать себе силой и притеснять бедных, слабые должны были испытать вопиющие несправедливости. Наконец благоразумные люди обеих партий собрались на совещание и подняли громкие жалобы на то, что их государи живут в такой взаимной вражде».

Тогда Лотарь, желая обеспечить право наследования за своим сыном Людовиком, обратился к герцогу Гуго с просьбой принять участие в избрании Людовика в короли (то есть в соправители отца). Гуго пообещал и действительно, разослав послов во все пределы государства, собрал князей и правителей Франции в Компьене. Там герцог и с ним другие вельможи провозгласили Людовика королем и архиепископ Реймский Адальбер возвел его в королевское достоинство. Это произошло в 981 году. Теперь во Франции было два короля, и герцог Французский старался завоевать расположение обоих. Например, он предложил Лотарю и Людовику свою помощь в завоевании Южной Франции, чтобы каждый из двух королей имел свое отдельное государство и, как пишет Рикер, «чтобы тесные границы одного государства не повредили уважению к обоим королям». Однако хронист полагает, что Гуго Капет стремился таким образом вбить клин между отцом и сыном, чтобы затем поодиночке убрать их со своей дороги.

Однако Лотарь не воспользовался предложением Гуго, возможно, не доверяя ему, а может быть, просто потому, что ему представилась возможность обойтись без его помощи. Зато Лотарь воспользовался недавней смертью герцога Тулузского Раймунда, женив сына на его вдове Аделаиде, гораздо старшей Людовика, которому в ту пору едва исполнилось шестнадцать. Но подданные герцогства Тулузского не захотели повиноваться Людовику, тем более, что он, возможно по молодости лет, с жаром «предался разврату». Довольно скоро жена оставила его, и Лотарю пришлось отозвать сына назад, не осуществив свои планы присоединения Южной Франции.

В 983 году умер Оттон II. Интриги его брата Генриха Баварского, воспользовавшегося малолетством сына Оттона II, Оттона III, предоставили Лотарю возможность вознаградить себя за неудачу в Южной Франции новым покушением на Лотарингию. Смутное состояние дел в Германии как нельзя лучше благоприятствовало планам французского короля, и он, внезапно нарушив мир, начал действовать. В 984 году ему удалось овладеть Вердюном, но на этом успехи Лотаря и закончились.

До конца царствования Лотаря против него открыто никто не выступал, но власть его с каждым днем уменьшалась, постепенно переходя в руки Гуго Капета. «Лотарь — король только по имени, а Гуго хотя не носит титула короля, но он король на самом деле», — писал один из тогдашних хронистов.

Смерть Лотаря оставляет много вопросов. Есть основания полагать, что он был отравлен. Сведения о его болезни, которые приводит Рикер, подтверждают эту версию. Позволим себе привести эти натуралистические подробности (да простит нас читатель). «На правой стороне, в нижней части желудка его мучила невыразимая боль. От пупа до селезенки и оттуда до левой стороны паха и до зада он чувствовал также сильные боли. Почки равным образом были поражены болезнью. К этому присоединилось беспрестанное побуждение к моче и кровавые истечения. Часто у него не хватало голоса, и время от времени тело его цепенело от лихорадочного холода. Явился сильный шум в желудке, беспрерывная тошнота, не удовлетворяемое побуждение к рвоте, раздутие живота и жар в кишках. По всему дому раздавались его страшные стоны. Повсюду были слышны стенания и вопли. Никто из присутствовавших не мог видеть этих страданий, не проливая слез». Лотарь умер 2 марта 986 года, ему было всего 45 лет от роду, из них он правил 32 года.