Обхватив себя руками, Тод дрожала. Она облизывала губы, но не от сексуального волнения, а потому что они были сухие от страха и какого-то чувства, которого она не испытывала прежде; Ей казалось, что она знала обо всем, делала всегда то, что нужно, и уже ничего нового не ожидала от жизни.

Предложение Хадсона все изменило.

— Вам лучше подыскать себе какую-нибудь другую дурочку, , — наконец ответила Тод. — Вы достаточно умны, чтобы не позволять себе лапать меня или петь песенки про любовь.

Улыбка, появившаяся на лице Хадсона, была, как и его глаза, старческая и холодная.

— Те из нас, у кого хватает разума, — ответил он, — отвергают подобный эмоциональный багаж вскоре после того, как вырастают из пеленок. Пусть дураки верят в любовь и влюбляются. Мы же станем властвовать над ними, равно как и над остальным миром.

Откровенность Хадсона, его прямота вызвали в Тод ответную реакцию, которую прежде не вызывал ни один мужчина. Он был беспощаден. Он собирался использовать ее. И она прекрасно это понимала.

Но Хадсон не обманет ее. Наоборот, он станет Клэр учить, одновременно являясь отцом, наставником и любовником. Если она останется здесь, то ее жизнь забьет ключом. Она по очереди будет испытывать страх и возбуждение. Словом, только такая жизнь для нее что-то значила.

— Не думаю, чтобы из-за Фаберже в вас появился столь внезапный интерес сделать меня беременной? — спросила Тод.

— Отчасти яйцо сыграло свою роль. Без него вы были бы мне менее интересны.

— Насколько менее?

— Яйцо очень важно для будущего, которое мы двое можем построить. Оно является необходимым компонентом в международной сети агентов и полезных глупцов.

Глядя в глаза Тод, Хадсон впивался пальцами в ее нежные плечи. С безошибочной точностью он остановился лишь, когда она почувствовала боль. Мизинцем он провел по ее руке.

У Тод оборвалось дыхание, ею овладела страсть. Хадсон чувствовал ее тело так же, как и она сама. Даже лучше. Затейливое соединение боли и наслаждения подпитывали друг друга.

— Считайте яйцо своим приданым, которое вы принесете мне, — сказал он.

— Мне возможно понадобится для этого помощь.

— Физическая или интеллектуальная?

— Физическая, даже чересчур физическая.

— Используйте Билла Кэхилла.

— А он умеет молчать?

— Разумеется.

Настолько, что ему можно доверить закопать тело?

— В этом деле он не новичок. Кого вы собираетесь убить, Новикова?

— Нет. Всего лишь одного прохвоста, которого я недавно подцепила.

Лос-Анджелес простирался за окнами взятого напрокат автомобиля морем света, постепенно поглощаемого опускавшейся ночью. В ненадежных сумерках Лорел вела машину так же уверенно, как и при полном дневном освещении. Круз обязательно отметил бы ее мастерство, если бы не был так зол на нее в данную минуту.

— Сколько еще ехать? спросил он с еле сдерживаемым раздражением. При тусклом свете его глаза излучали холод. Одного быстрого взгляда Лорел было достаточно, чтобы понять, он по-прежнему вне себя. Она отвернулась, сконцентрировав все внимание на дороге.

— Осталось всего несколько минут.

— Все-таки скажи, куда мы едем? Лорел молчала.

— У нас нет времени устраивать засаду, — огрызнулся Круз, — что нельзя сказать, к большому сожалению, о другой стороне. Но ты рада, правда? Самое главное, чтобы твой отец был в безопасности, а все остальные пусть идут к черту.

Единственным ответом Лорел оставалось молчание. Она уже устала пытаться объяснить, что сама до конца не понимала себя. Она знала лишь одно что не смогла бы спокойно жить, если бы устроила ловушку своему отцу. В глубине души она верила: все, что делал ее отец, он делал от отчаяния, а не от жадности или по холодному расчету.

Споря с Крузом, они все равно не пришли бы к единому мнению. Ее телохранитель был в ярости, что она не позволила устроить засаду на Свэнна. Джиллеспи внешне оставался равнодушным, но внутри у него тоже бушевал пожар. Только Редпэт все понимала и не спорила с Лорел.

Крузу не терпелось поскорее добраться до места назначения. Радиотелефон был включен, поскольку Круз должен был сообщить «Риск лимитед» точный адрес, по которому они направлялись.

Дав сигнал поворота, Лорел свернула в сторону, и только тогда Круз сообщил в трубку:

— От Доухени прямо наХолливуд-Хиллз.

— Она тебе уже сообщила, куда вы едете? — резко спросил Джиллеспи.

— Ты слышал то же самое, что и я.

— Проклятие! Дамский угодник, ты провел никудышнюю работу, чтобы заставить Лорел поверить нам.

— Подскажи, может быть, я чего-то не знаю.

— Разреши мне самому поговорить с ней, — попросил Джиллеспи.

Круз обратился к Лорел:

— Старший сержант хочет сказать тебе пару приятных слов.

Его тон казался насмешливо-презрительным.

— Я обойдусь и без них, спасибо. Круз снова поднес трубку к уху:

— Она говорит, что…

— Я слышал, — грубо перебил Джиллеспи. После этого воцарилось молчание, и только Круз периодически перечислял улицы и повороты, по которым они проезжали. Сделав еще один поворот, машина выехала на Бенедикт-Каньон-роуд.

Улица была застроена обычными домами в модернистском стиле, покрытыми белой штукатуркой и с затемненными окнами. В самом конце стоял дом, выросший словно из другого века. Его архитектуру подчеркивал окружавший ландшафт.

Лорел собиралась свернуть на подъездную аллею, ведущую к старинному зданию, но Круз распорядился остановить машину на улице.

— Но…

— Делай, как я говорю!

Когда она потянулась за ключом, чтобы выключить двигатель, Круз мгновенно перехватил ее руку:

— Оставь все как есть.

Он быстро передал по телефону ожидавшему Джиллеспи точный адрес.

— Понял, — ответил старший сержант.

— Не забудь, — четко добавила Лорел, — кроме Круза, со мной больше никого не должно быть, иначе встреча с отцом не состоится.

В ответ Джиллеспи повесил трубку.

— Откуда ты знаешь, что отца еще нет, — спросил Круз. — Может быть, он давно ждет, когда ты позвонишь.

— Он всегда паркует машину прямо вон там, под тем платаном, — ответила Лорел, указывая на аллею.

— Всегда? Как давно он ездит сюда?

— Прежде чем стать моим, этот дом принадлежал моей матери.

— Я думал, твои родители были в разводе.

— Это правда. Однако у отца была связка ключей от этого дома, несмотря на то что мама купила его лишь после развода.

Круз внимательно осмотрелся кругом. Никого поблизости не было. Дом примыкал к скале, за которой начинался небольшой каньон. Гигантские листья платанов затемняли крышу сбоку.

— Это и есть ваше условное место? — усмехнулся Круз, вспомнив сообщение Свэнна своей дочери.

— Да, — прошептала она. — У меня многое связано с ним… но жить здесь я не могу. Слишком близко город.

— Разверни машину в ту сторону, откуда мы приехали и не выключай мотор, — распорядился Круз.

Пока Лорел выполняла указание, он достал с заднего сиденья черный алюминиевый дипломат, взял оттуда пистолет и быстрым ловким движением проверил наличие патронов. Затем он сунул оружие в кобуру, висевшую на пояснице.

Черные ботинки, черные джинсы, рубашка цвета древесного угля, синевато-серая ветровка с вязаными манжетами и воротником, черный пистолет и под всем этим бронежилет. У Круза был угрожающий вид, и охотился он за опасной птицей.

Надень бронежилет. Он что-то подозревает.

Лорел старалась подавить в себе страх. Она всеми силами оттягивала этот момент, но он все равно настал: ее отец и любовник начинали охоту друг на друга.

— Не смотри на меня так, — грубо произнес Круз. — Я не стану убивать этого сукина сына. А вот у тебя нет такой гарантии, что он поступит так же. Хотя тебя это нисколько не волнует, правда? Ты думаешь, что я использовал тебя лишь для того, чтобы выйти на Свэнна. Ты, может быть, даже сама застрелишь меня.

Лорел стало очень больно, в глазах потемнело.