Такой вопрос задавали часто. Некоторые оборотни появлялись на свет в волчьем облике и, только достигнув зрелости, превращались в людей. Другие — их было большинство — рождались людьми, а волчий облик принимали, только став взрослыми.

Мак глядел на Лили сквозь полуопущенные ресницы, его лицо было непроницаемо.

— Я родился человеком. А если бы волком, это что-нибудь изменило?

— Нет. Просто любопытно. Меня очень привлекают оборотни. Особенно те, кто родился волком. Мне кажется, они… более дикие. Вот почему я решила… э-э… Сморозить глупость.

— Так ты думала, что я родился волком?

— Ну… может быть.

Мак подался ближе, и у Лили перехватило дыхание.

— Потому что я… более дикий?

— Угу.

У нее вдруг отчаянно защекотало в носу, и она с огромным трудом сдержалась, чтобы не чихнуть. Глаза Мака были невероятного шоколадного цвета, а губы восхитительно сочные. Она могла бы неделю ничего не есть, только покусывать его нижнюю губу.

Неужели он хочет ее поцеловать? При мысли об этом Лили бросило в жар, и она почувствовала, как в ней рождается сладостная дрожь предвкушения. Да, она хочет, чтобы Мак ее поцеловал. Она уже не раз представляла себе, как это произойдет. И в своих фантазиях заходила намного дальше простого поцелуя.

С минуту Мак в упор смотрел на нее, а затем вновь откинулся на спинку стула.

— Что ж, буду считать это комплиментом.

Разочарованная, Лили наконец выдохнула — до тех пор она сдерживала дыхание — и чихнула.

Мак поднялся и убрал со стола тарелки. Снаружи бесновался и свистел по-разбойничьи ветер, сотрясая двери и ставни.

— Заварю тебе чаю, — сказал Мак. — Индейское снадобье. Будем надеяться, что оно поможет тебе к утру одолеть простуду.

Лили не отрываясь смотрела в окно.

— Я все думаю о Кейси. Буран меня уже не так пугает. Я хочу сказать, что, если Кейси укрылся в пещере, буря ему не страшна. Но то, что он там один и за ним охотятся…

— Если буран загнал нас с тобой в хижину, можешь быть уверена: охотники тоже где-то застряли. Так что пока Кейси ничего не грозит — ни с одной, ни с другой стороны.

Мак сделал для Лили чай, и пока она попивала снадобье, они сидели вдвоем у камина и до темноты разговаривали о своих родных. У Лили были родители и сестра. Мак оказался единственным ребенком в семье, его отец и мать умерли. Снаружи по-прежнему дул яростный ветер, заметая хижину снегом. Лили не хотелось думать о том, какой толщины будет снежный покров к утру.

— Ты предпочитаешь жить отдельно от стаи, но я на самом деле не очень от тебя отличаюсь.

Мак повернул к ней голову и лениво процедил:

— Как так?

— Признаюсь тебе кое в чем. Я терпеть не могу большинство людей. Среди них есть неплохие ребята, но мало. В основном у меня такое ощущение, что я не вписываюсь в человеческое общество.

— Но ты лечишь людей.

Лили фыркнула:

— Ну да.

— Тогда почему ты не поступишь так, как поступил я? Ведь ты не живешь отдельно от людей?

Лили пожала плечами, разглядывая свою чашку.

— Может быть, я просто не в состоянии дать себе волю. И еще, наверное, немного боюсь. Боюсь одиночества.

Когда она наконец встала, чтобы отправиться спать, Мак тоже поднялся. Взяв у Лили пустую чашку, он поставил ее на стол. А затем привлек Лили к себе и наклонился к ней. Его теплое дыхание щекотало губы, но Мак не поцеловал ее. Пока не поцеловал.

Сердце Лили глухо стукнуло, сбившись с ритма.

— Но ведь людям и оборотням нельзя…

— Ненавижу правила! И ненавижу, когда мне говорят «нельзя». А ты?

— Я… э-э… тоже. Сейчас уж точно.

— Лили, не сопротивляйся тому, что влечет нас друг к другу. — Ласковый шепот Мака разжигал огонь в ее крови. — Я же знаю, ты чувствуешь это — точно так же, как и я.

И Лили ощутила, что тает под властным жаром поцелуя. Губы Мака скользили по ее губам и ласкали их до тех пор, пока безумное желание не охватило ее всю.

— Ух ты! — прошептала Лили, когда Мак наконец оторвался от ее губ.

Затем он увлек ее на кровать, и она до самого утра не сумела больше произнести ни единого связного слова.

Лили чихнула, глядя через окна на сказочный зимний пейзаж. Мак подал ей салфетку и вновь принялся крепить снегоступы.

Он оказался прав, когда говорил, что буря к утру закончится. Но снежный покров на земле со вчерашнего дня вырос на верных тридцать сантиметров. В хижине, со всех сторон окруженной льдом и свежевыпавшим снегом, было тепло и уютно, но Лили не терпелось поскорее покинуть этот райский уголок. Кейси нужна их помощь. У них добрых полчаса ушло на то, чтобы открыть наружную дверь, а с одной стороны хижины снега намело выше крыши.

Томительно ныли мышцы, но не из-за простуды, а после бурной ночи, проведенной с Маком. Лили не ошиблась: он был очень нежен. Трудно поверить, что в этом могучем теле может таиться столько ласки и нежности. Мак не просто ее ласкал — лелеял, как возлюбленную. Что было просто немыслимо. И все же…

Да, Мак — существо многогранное. Лили была не прочь познакомиться поближе и с другими его гранями. Конечно, если он ей это позволит. И плевать, что подумают другие.

— Ты готова?

Лили повернулась к Маку. Он еще раньше сказал, что сегодня пойдет в человеческом облике, чтобы Лили от него не отставала. А еще потому, что даже волку было бы нелегко идти по такому глубокому снегу.

Лили кивнула и вслед за Маком покинула хижину, неуклюже двигаясь в снегоступах и ста одежках, которые ей пришлось напялить по настоянию Мака. Она чувствовала себя Мальчиком-Пончиком из рекламы «Пилсбери». Мороз ожег лицо, и у Лили перехватило дыхание. Ей сразу вспомнилось, как она вчера провалилась под лед.

Нет уж! Сегодня никаких прогулок по замерзшим озерам.

Мак притянул ее к себе. В стылом воздухе дыхание слетало с его губ белым облачком.

— Знаешь, я был рад, когда ты вызвалась помочь мне в поисках Кейси, — прошептал он.

— Я поступила так ради него, но твое общество — приятный бонус.

Мак ухмыльнулся, блеснув белыми зубами, и они двинулись прочь от хижины. Снегоступы оставляли на снегу округлые перекрестные следы.

Теперь, когда Мак ориентировался на телепатический след Кейси, они шли прямо к мальчику. Больше не было нужды в догадках. Они спешили, как могли, и Лили удавалось не отставать от Мака. Простуда не усиливалась. Может, помог чай, заваренный Маком, а может, и сам Мак. Лили была не прочь еще разок принять оба лекарства, особенно второе…

Вскоре после полудня Лили заметила, что Мак прибавил ходу — вероятно, учуял не только Кейси, но и охотников. Теперь они находились на другой стороне горы, неподалеку от пещеры, в которой мальчик пережидал непогоду. У Лили устали ноги, лодыжки ныли от ходьбы по глубокому снегу, но она упорно двигалась вперед.

Издалека донесся сухой треск. Выстрел. Мак перешел на бег — с такой легкостью, словно на ногах у него не было громоздких снегоступов.

Лили тоже попыталась, но упала ничком в снег. Рванулась, но подняться на ноги не успела — кто-то схватил ее сзади. Лили извивалась, пытаясь вырваться, но сильные безжалостные руки вдавили ее в снег, причиняя боль даже сквозь несколько слоев одежды.

— Прекрати, волчатница! — прорычал ей в ухо низкий мужской голос.

Узнав этот голос, Лили замерла.

— Деррик?!

Это был один из лесничих. Дюжий верзила, который обожал охотиться. Каждую осень он хвастался тем, сколько оленей уложил с начала сезона.

— Черт, я так и знал, что она нас узнает, — пробурчал другой голос слева.

— Заткни варежку, Стив!

Деррик рывком перевернул Лили на спину. На нем была синяя лыжная шлем-маска.

— И какого черта тебя сюда занесло?! За мальчишкой хотели послать одного волка, так нет же — тебе обязательно нужно сунуть в это дело свой паршивый нос и вызваться пойти с ним! Ну да мы знаем, с чего тебе так приспичило! Любишь мужиков с шерсткой, да?

Неужели это ловушка для Мака и они так задумали с самого начала?