7) Немедленное проведение рабочего законодательства, обеспечивающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом.

Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России

генерал-лейтенант Деникин

Председатель особого совещания генерал от кавалерии

Драгомиров

Члены особого совещания: Астров, Безобразов, Герасимов, Лебедев, Лукомский, Маслов, Нератов, Никифоров, Романовский, Степанов, Цакони, Чебышев, Челищев, Шипов, Шуберский, Энгельнэ, Федоров

г. Екатеринодар, 10 (23) апреля 1919 года».

[ЗАЯВЛЕНИЕ «НАЦИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА» ДЛЯ ЗАПАДНОЙ ПЕЧАТИ]

Тягостные события на Юге России, приведшие к падению Одессы и Крыма, подвергли суровому испытанию франко-русскую дружбу. Неожиданное решение французского командования об уходе из России, стремительная эвакуация южных портов, отказ в помощи в момент последней борьбы с большевиками – все это не могло не породить тяжелых сомнений. Русские патриоты и Добровольческая армия, вступившие в непримиримую борьбу с большевиками, когда эти последние прекратили войну с Германией, увидели себя оставленными со стороны своих давнишних друзей, с которыми, казалось, навсегда их связали бесконечные жертвы минувшей войны. Неудивительно, если на Юге России широко распространяется чувство сильного раздражения и горьки обиды в отношении к Франции. Было что-то непонятное или необъяснимое в той стремительности, с которой французы покидали Россию, но еще более непонятным и необъяснимым было недружелюбное, пренебрежительное отношение к тем десяткам тысяч русских, которые вынуждены были оставить родные места и пользоваться при эвакуации помощью французов. Среди этих невольных беженцев были люди разных категорий: были спекулянты и богачи, бежавшие со своими капиталами в более безопасное место, но были и офицеры, невольно попавшие в общий поток и стремившиеся в Екатеринодар проливать свою кровь за честь и достоинство России; были здоровые и молодые люди, уклонившиеся от воинской повинности, но были ни в чем не повинные женщины и дети; и ко всем ним отношение было одинаково безучастное, холодное и нередко вызывающее. Как бы для того, чтобы объяснить такое отношение к русским, в некоторых сообщениях, исходящих от местных представителей Франции, указывалось, что сами русские виноваты в оставлении Одессы, что добровольцы не хотели сражаться, а власти не сумели обеспечить население продовольствием. Официальные данные, не подлежащие сомнению, опровергают это обвинение. С не оставляющей сомнения очевидностью они обнаруживают вину на стороне тех французских генералов, которые, вместо того чтобы поддерживать Добровольческую армию в Одессе, всячески препятствовали ее формированию и снабжению, а затем сместили ее высших начальников и решили взять всю ответственность за судьбу Одессы на себя. Когда они приняли это решение, казалось, что положение Одессы обеспечено. Но не прошло и двух недель, как обнаружилось, что решение это было неокончательным и Одесса была сдана большевикам …………………………….. всем мучениям эвакуации, казалось, будто бы вызывающее поведение французов скрывает за собою мысль, что России более нет, что с нею нечего более считаться, что она никогда более не понадобится Франции. И когда русские приходили к этому сознанию, их раздражение против французов достигало высшего предела: они начинали упрекать Францию в измене и предательстве, в отступлении от всех основ старых дружеских отношений.

Надо прямо и открыто высказать все это для того, чтобы установить правильный взгляд по этому вопросу. Надо понять всю ту острую горечь, которая накопилась у русских после трехмесячного пребывания французов на Юге России, чтобы объяснить, почему сейчас опять начинают говорить о новой группировке держав и о возможности немецкой ориентации.

Нельзя не признать, что франко-русской дружбе нанесен серьезный удар, но было бы чрезвычайно ошибочно и опасно считать этот удар непоправимым. Не будем упускать из виду, что оставляя Одессу и Крым, Франция причинила ущерб не только России, но и себе, своему влиянию и престижу на востоке Европы. Она действовала в данном случае не только против русских, но и против своих собственных интересов. Это значило, что она была не в силах действовать иначе.

Тягостны впечатления и чувства, оставшиеся от крушения надежды на французскую военную и финансовую помощь. Но не следует забывать, что если Франция по своим внутренним условиям оказалась бессильной помочь России живой силой и средствами, то ее моральное и политическое содействие неоценимы и неизменны. Здесь, на Юге России, Франция не могла нам помочь, но там, в Европе, она по-прежнему стоит как верный друг и защитник России. Если власть большевиков невозможна в Европе, этим мы немало обязаны Франции. Если идея иной и великой России не умерла для Европы, Франция имеет в этом отношении свою огромную заслугу наряду с Англией, деятельной и неослабевающей помощи которой Россия так бесконечно обязана в борьбе с (раздирающей) ее внутренней смутой. По мере того как во Франции утверждается убеждение, что из войны Германия вышла ослабленной, но не обессиленной, по мере того как обнаруживается, что Германия быстро крепнет и организуется, для Франции становится все более очевидным, что ей нужна крепкая и единая

Россия …………………… прежнее убеждение, что интересы Франции и России ни в чем не расходятся и что по-прежнему они должны держаться вместе. Дружба и вражда государств определяются не случайными и преходящими впечатлениями и чувствами, а глубоко проникающими в народную (Массу) процессами и причинами, и нет никаких оснований говорить, чтобы (эти) причины и процессы приводили в настоящее время к расхождению двух великих народов, связанных узами многолетней дружбы. (Можно) сказать даже более: если бы вышло так, что под влиянием тех или иных колебаний своей политики Франция отошла от России – чего до сих пор мы не видим, – то и это ничего не предрешало бы относительно будущего. Ведь и Россия, поскольку она оказалась в руках большевиков, пошла против Франции, и никто из государственных деятелей Франции не принял этого за предательство и измену. Никто из них не смешивал воедино темную народную массу, руководимую фанатиками и демагогами и немецкими агентами, и русских патриотов, продолжающих в меру своих сил при самых неблагоприятных условиях борьбу с Германией и с большевиками. Уход русской армии с фронта был несчастием и горем России, стихийным бедствием, против которого был бессилен разум сознательных общественных кругов. Но таким же несчастием и горем Франции было бы резкое изменение ее политики, если бы она повернулась против России. Однако это не могло бы длиться Долго, как не может длиться изменническое господство в России большевиков.

Что же касается распространения у нас германской ориентации, то не следует забывать, что чем меньше Германия будет встречать в Европе поддержки своим былым агрессивным замыслам, тем скорее она войдет в общий союз народов и восстановит со всеми дружественные отношения. Это даст ей возможность мирным путем исправить свои утраты, облегчить свои тягости и осуществить свои справедливые притязания.

Высказывая твердые убеждения в неизменности основ старой франко-русской дружбы, всероссийский «Национальный центр» питает уверенность, что заявления и действия французского правительства с не оставляющей сомнения ясностью подтвердят непреклонное решение Франции всеми доступными ей средствами поддерживать интересы Единой и Великой России в полном соглашении с традиционными основами франко-русского союза и политики держав Согласия.

Этот текст заявления НЦ по вопросам международной политики предназначен для печати и отправки за границу.

[ПИСЬМО Н. И. АСТРОВА. 1(14) МАЯ 1919 ГОДА]

Дорогие друзья!

Материал для отправки вам, долго задержавшийся здесь, был совершенно готов, как пришло длинное письмо дяди Коки*,[188] замечательно интересное и с чрезвычайно ценными сведениями, которые уже использованы. Все сразу захотели отвечать дяде, и, если бы дожидаться всех этих ответов, посланный никогда бы не отправился. Оставляя поэтому дальнейшие разъяснения до следующего посланного, пока ограничиваемся самым необходимым.