Набирать людей я должен был таких, которые знакомы с лошадью.

С. И. Талыпин заведовал, кажется, саперной командой.

Иван Никол, приносил деньги после ареста Владимира Львовича (Вартенбург, немецкая фамилия), который был арестован и потом, кажется, расстрелян.

В самом начале собирались на квартире Анисимова, куда я ходил как младший офицер. Собрания были для того, чтобы сговориться о формировании десятков.

Далее собрания были у Ивана Никол., у Алферова, у С. И. Талыпина, у меня. Один раз видел человека, который ехал в Петроград. Говорили, что он моряк, среднего роста, большие волосы, в поддевке, в шароварах и рубашке.

Раза два видел у Ив. Ник. пожилого, с большой проседью, в шароварах, во френче. Говорили с Вас. Вас. о подвижных инструментах. Называли его, кажется, Владимир Данилович.

Летом был поднят вопрос о привлечении членов, сочувствующих организации. Им не платили, но на них рассчитывали при выступлении.

Требовали, чтобы ежедневно был назначен час, когда члена организации можно застать дома.

Спрашивали у меня, нельзя ли воспользоваться лошадьми на наших курсах. Я ответил, что этого нельзя.

Рыкунова знаю с детства. Иван Николаевич предполагал (1-го Уманского полка) передать Рыкунова под мое начальство, когда он приехал с фронта, но потом Иван Николаевич сообщил мне, что Рыкунова передали Ивану Ивановичу (Балоду). От Рыкунова ко мне никто не приходил, и Лабунского я не знаю. Я держался пассивно, и Всеволод Васильевич упрекал меня за то, что я не установил связи с кавалерийскими курсами Чеховича, а также Московским кавалерийским полком в Хамовниках. Узнав как-то в начале лета, что командиром Хамовнического полка назначен Рыкунов, мой приятель, Всеволод Васильевич приказал мне пригласить его в организацию и постараться привлечь полк Рыкунова к организации. Но я этого не выполнил, а когда Рыкунов приехал с фронта, то он не был уже командиром полка. Моя настойчивость по отношению к Смирнскому объясняется боязнью, что у меня совсем не окажется людей, дивизионеров, которых я должен был бы представить организации, если бы их потребовало собрание. Смирнский П. Н. сказал, что он примет человека, который будет дивизионером вместо него.

От Петровича, когда я вступил в организацию, слышал в разговоре, что к организации принадлежат из офицеров моего старого полка Петришкевич, Иванов Вячеслав, Крейтер Гуля, Берг Павел Сергеевич, Борх и другие. По существу, если не все, то большинство офицеров Сумского полка принадлежали к организации. Но я ни у кого из них не бывал, ни на каких товарищеских вечеринках у Берга, в особняке, отданном под германское посольство при графе Мирбахе. Какие должности в организации занимали мои однополчане, не знаю.

Я говорил в последнее время, что у меня 68 человек, на какую цифру получал деньги от Ивана Николаевича (11 700 рублей), фактически давал на 21 человека, через Смирнского Петра Ник. Второму дивизионеру, взятому незадолго до ареста, уплатил лишь его личное жалованье один раз за полмесяца.

Разведки я не производил и никаких сведений не получал; Всеволод Васильевич говорил мне, что необходимо разузнать настроение и расположение воинских частей в районе Грузинской улицы, а также количество оружия в клубе коммунистов имени Ленина, нет ли там отряда войск особого назначения и т. п. Ввиду этого я сказал Смирнскому Сергею Николаевичу, чтобы он собрал какие-нибудь сведения вследствие настойчивости Ступина.

Моя роль при выступлении слагалась в процессе выработки плана. Ступин говорил, что все будет зависеть от обстановки и количества людей в моем распоряжении. На последнем заседании у Талыпина Ступин решил, что если удастся достать грузовые машины, то мне придется занять коммунистический дом на Пресне; основной задачей было занять виадук у Ваганьковского кладбища или у Триумфальных ворот.

Смирнскому С. Н. я передал несколько раз 3350 руб. на 21 человека: по 250 руб. на дивизионера, по 200 руб. на двух эскадронных командиров и по 150 руб. на 18 младших офицеров. Петру Николаевичу Смирнскому я должен был дать после отъезда его брата, но ни разу не давал.

Г.Филипьев

31/Х – 1919 года

В квартиру Тихомирова в доме № 11 по Новослободской улице я зашел к своему знакомому Ивану Николаевичу Тихомирову для того, чтобы одолжить у него денег вследствие моего плачевного материального состояния, вызванного родами жены, где и был задержан засадой.

Ивана Николаевича Тихомирова я знаю около года. Познакомился с ним здесь, в Москве, кажется, в Экономическом обществе, в которое, как бывший офицер, я заходил за покупками, даже когда я приехал из Петрограда по ликвидации школы прапорщиков – я был там записан на бирже труда для офицеров. С Ив. Ник. Тихомировым в Экономическом обществе я познакомился случайно и даже не помню, при каких обстоятельствах.

При сем прилагаются следующие документы:

1) Удостоверение № 329 Московских советских кавалерийских курсов 1-го командного состава.

2) Удостоверение № 1032 Центр. Пулем. Комисс.

3) Записная книжка, разные удостоверения и записи и проч. документы.

Протокол читал и правильность написанного подтверждаю.

С. Талыпин

21/IX – 1919 года

Талыпин Сергей Иванович от показаний отказывается.

Павлуновский[331]

23/IX – 1919 года

О существовании организации я узнал впервые в ноябре месяце. Познакомился я с ней через Найденова, который сообщил, что в Москве существует организация, которая ставит себе задачей набор кадра офицеров, которые могли бы сразу же приступить к организации армии, после переворота.

Я находился в то время в слишком затруднительном материальном положении, согласился на это, но лишь при условии, что дальше набора кадра офицеров дело не пойдет. При этом он мне сообщил, что все участники будут получать вознаграждение в следующих размерах: командир полка – 800 рублей, командиры батальонов – по 500 рублей, ротные командиры – но 400 и младшие офицеры – по 300 рублей, об окладах высших чинов он мне не сообщил; не сообщал также, кто стоит во главе этой организации и откуда получаются эти деньги. После этого я несколько месяцев пи с кем не встречался, кроме Найденова, который приносил мне деньги приблизительно от 1,5 до 2 тысяч.

В конце декабря месяца я уезжал за покупкой продуктов. Во время этой поездки ко мне заходил неизвестно какой-то человек, который просил меня зайти к Найденову. Вернувшись, я зашел к Найденову, который и направил меня к Тихомирову, а Тихомиров – к Ступину. На квартире Ступина я застал, и он дал мне участок Сущевско-Марьинского района, где я по его приказанию должен был произвести разведку в смысле выяснения, где и какая часть находится. При этом он мне объяснил, что в случае переворота я буду являться начальником этого района и поэтому я должен хорошенько ознакомиться с этим районом. В январе приблизительно месяце я получил записку от Тихомирова, который просил меня зайти к ***, где я встретил Ступина, Тихомирова, Найденова и еще несколько человек, мне не известных, трое из них, как помню, мне удалось узнать, были Зверев, Васильев и Жуков. На этом заседании было каждым сообщено, что до сего времени было сделано. Я сообщил, что у меня было 5 или 6 человек офицеров, хотя в то время у меня положительно никого не было, другие сообщали однородные сведения, какие, точно не помню.

После этого было еще одно заседание на квартире у Филатьева (имя и отчество не знаю) в Сущевском пункте. На этом заседании были все те же лица, где неизвестный человек мне сообщил, что на заседании у них поднят вопрос о перевороте, а для этого необходимо, чтобы каждый из участников образовывал вокруг себя группу сочувствующих. С Алферовым я познакомился в июле месяце у меня на квартире, куда его привел Ступин, причем Ступин сообщил, что Алферов офицер для поручений. У Алферова за все время я бывал раза три; на его квартире я встречал тех же лиц и еще одного молодого человека, фамилию которого не знаю.