Очень скупой на имена, конкретные факты, даты и цифры, глава Московской группы «Национального центра» широко и обстоятельно описал историю и деятельность контрреволюционной организации стилем политического деятеля, выполняющего свои политический долг перед классом. От этого тона открыто враждебной откровенности Щепкин отступал только там, где дело касалось организации, и усвоил себе в этом отношении тактику простого отрицания каких-либо связей с военной группой, разрабатывавшей план захвата Москвы. Этой тактике мешало то, что в бумагах (депешах), им же самим переписанных, находились прямые указания на военную подготовительную работу, на скупку оружия и захват радио, даже на срок восстания. Чтобы сгладить явное противоречие, Щепкин неосторожно прибегнул к приему, который доказал как раз обратное тому, чего он добивался. «Из найденных у меня депеш, – гласит показание Щепкина 12 сентября, – я намерен был исключить все, что касается вопроса о возможности устройства вооруженного восстания». Прием был неловок потому, что место вооруженного восстания и пр. находились как раз в тех двух депешах, которые были уже переписаны Щепкиным и им же приведены в «компактный» вид, годный для переотправки за фронт. А через некоторое время у ЧК были уже непреложные данные, что жалованье начальникам ударных групп белогвардейцев выплачивалось именно Щепкиным и что именно со Щепкиным начальник военной организации полковник В. В. Ступин редактировал тексты воззвания и приказов, подлежащих опубликованию в момент начала восстания. Что касается общих политических указаний, содержащихся в показаниях Щепкина, то здесь могут быть переданы несколько отдельных мест (остальное должно быть разработано в другой связи). «Россия, – пишет Щепкин в первом показании, – разделяется на два политических и экономических лагеря, таков исторический процесс, в ходе которого приняли живейшее участие «Союз возрождения» и «Нац. центр», сыгравшие роль кристаллизатора, кинутого в жидкость, готовую кристаллизоваться».

«Соответственно этому, – гласит показание Щепкина от 10 сентября, – «Союз возрождения» и «Нац. центр» относились к Добровольческой армии Деникина, к сибирской армии Колчака и русским силам около Юденича, как к факторам положительным в борьбе за смену Советской власти национальной, и потому признавали, что эти военные силы должны иметь политическую поддержку «Союза» и «Центра». Описывая далее взаимоотношения московских и зафронтовых организаций контрреволюционеров, Щепкин пишет: «Почти все основатели, инициаторы «С. В.» и «Н. Ц.» весной 1918 года разъехались из Москвы. В числе их был и генерал Болдырев, который намечен был одним из кандидатов в директорию. Уезжая, Болдырев оставил завет, более – прямой приказ, который организации обязаны были выполнять, подчиняясь директории».

Впоследствии подчинение директории сменилось признанием единоличной власти, а приказы Болдырева – приказами Деникина.

Переходим к данным, заключающимся не в показаниях Щепкина, а в найденных у него депешах.

Уже в письме от 1 мая в Московскую группу «Национального центра» Н. И. Астров пишет: «Пришло длинное письмо дяди Коки (Щепкина. – Л.К.), замечательно интересное и с чрезвычайно ценными сведениями, которые уже использованы… Наше командование, ознакомившись с сообщенными Вами известиями, оценивает их очень благоприятно, они раньше нас прочитали ваши известия и весьма ими довольны. Эта высокая оценка Деникиным, который первый читал донесения Щепкина, вполне соответствует той широкой организации собирания и доставки военных сведений, которую поставил «Национальный центр» в Москве».

В письме от 22 августа Щепкин сообщает: «В Петрограде наши гнезда разорены, связь потеряна». Действительно, в это время группа Вика – Штейнингера сидела уже в тюрьме. Что касается спутника Крашенинникова, названного им Василия Васильевича Мишина, то он добрался со своим миллионом до Москвы. Щепкин пишет: «Передайте Колчаку через Стокгольм: Москвин (Мишин. – Л. К.) прибыл с первой партией груза; остальных нет», то есть нет тех курьеров, которые должны были привезти остальные миллионы, на которые указывал Крашенинников. «Утешение, – продолжает Щепкин, – в посланцах Колчака». Этот миллион, попавший Щепкину, дал возможность Московскому центру не только усилить выдачу пособий и жалованье сотрудникам и агентам «Национального центра», как показывает цитированный выше Мартынов, но и произвести в широких размерах закупку оружия.

Сопоставляя различные данные, Чрезвычайная комиссия пришла к убеждению, что спутник Крашенинникова прибыл в Москву в начале августа. Впоследствии удалось установить, что жалованье агентам «Национального центра» было выплачено аккуратно за конец июля и за весь август. Размер выплат регулярного жалованья за две недели простирался до 80 тысяч. В то же время, то есть в начале августа, около 280 000 рублей было израсходовано Н. Н. Щепкиным на закупку оружия.

Все это, вместе взятое, а также начало продвижения Деникина дало возможность «Национальному центру» сообщить в письме от 22 августа, найденном у Щепкина, которое, вероятно, представляет подлинник того письма, которое было передано Мартыновым Макарову 23 августа для переправки Деникину: «Будет сделана попытка свергнуть иго. Это может быть недели через две. На этот случай вам надо подготовить нам помощь и указать, где ее найти и куда послать для установления связи на случай захвата нами (Москвы) власти (не разобрано. – Л. К.). Сообщите все технические данные для сношения по радио… Без денег работать трудно, оружие и патроны дороги».

Это явное указание на подготовку восстания, закупку оружия и патронов повторено и в донесении от 27 августа, которое упомянуто выше среди документов, взятых у Щепкина. В этом донесении уполномоченный «Национального центра» пишет: «Надо думать, что имеющиеся наши в Москве в момент переворота вполне справятся со взятием стихии в свои руки, оттого заинтересованные (см. выше письмо от 22 августа – (Л. К.)) спрашивают, в каком месте фронта можно будет найти подготовленную и правомочную связь с вами». Причем в распоряжении этого представителя Добровольческой армии должен находиться также излишек первосортной живой силы, который мог бы составить отряд особого назначения. Ответ требуется чрезвычайно срочно». «Ваш лозунг, – пишет Щепкин 22 августа, – должен быть: „Долой гражданскую войну“, „Долой коммунистов“, „Свободная торговля и частная собственность“, о Советах умалчивайте».

В те дни, когда составлялось это донесение, в распоряжении «Национального центра» имелась уже некоторая военная сила, при помощи которой и предполагалось справиться со стихией, наладить сношения по радио и ждать прихода от Деникина «первосортной живой силы». В те же дни составлялись начальником военной организации Ступиным совместно со Щепкиным воззвание и приказы от имени штаба «Добровольческой армии Московского района», которые подлежали опубликованию немедленно после начала восстания, а Щепкин предполагал его, как видно из сейчас цитированного письма, недели через две после 22 августа. Воззвание заключало в себе те самые лозунги, которые указал Щепкин.

Глава военной организации Ступин, а с ним вместе и все наиболее активные лица этой организации были арестованы 19 сентября. При этом обнаружены были и подлинники указанных сейчас воззваний. Полученные при этом данные раскрыли всю подготовительную военную работу заговорщиков в Москве.

Данными следствия, произведенного Особым отделом ВЧК, и показаниями обвиняемых установлена следующая картина возникновения и деятельности московских контрреволюционных организаций в 1918–1919 годах, поставивших себе целью свержение Советской власти путем вооруженного восстания, учреждения в стране военной диктатуры, активного содействия Колчаку, Деникину и другим белогвардейским генералам и путем политической и материальной поддержки вооруженного вмешательства Антанты в русские дела.