После ареста Щепкина Ступина я видел только мельком: он пустился на какие-то авантюры с покупкой оружия, послал письмо генералу Мамонтову и вступил в связь с «зеленой армией», но подробнее его деятельность мне не известна. Мы с Леонтьевым просили Ступина сообщить хоть число участников организации. Он сказал: «Думаю, около 20 000 человек примкнут» – и обещал сделать подробный доклад, но тут он был арестован. О его планах мне известно лишь то, что он хотел захватить Бульварное кольцо и на нем базироваться. Имен участников организации он тоже не назвал, я слышал от него лишь имена полковника Хартулари, Миллера и Тихомирова, но что делали первые два – неизвестно.

Тем временем Бородулин, о котором вы говорили, выражал желание войти в военную комиссию как заместитель Щепкина, но так как никакой комиссии в сущности же не было, никто без Щепкина ничего не знал и, кроме того, Б. мы знали очень мало. Леонтьев и я, отвечая ему, отделывались общими фразами. Тогда же мы сообщили своим друзьям о разгроме военной организации, указав на то, что создавать новую нецелесообразно и совершенно невозможно. Редкие собрания НЦ, совершенно лишенные интереса информации, тоже стали чахнуть и длились только в силу инерции.

3. На ваш вопрос относительно моего участия на собраниях «Тактического центра» могу сказать весьма мало. Я был на них всего несколько раз.

Н. Н. Щепкин предложил обменяться мнениями по поводу общих вопросов политики на случай побед Деникина: все согласились это сделать, что, кажется, никогда не произошло, да и собрания эти, насколько знаю, совсем прекратились.

21 марта 1920 года

С. Трубецкой

1) Ал. Григ. Хрущев был рядовым членом НЦ. Когда я туда вошел, я застал его уже там. Первое время встречал его на заседаниях НЦ. Потом стал бывать все реже и, наконец, совсем прекратил свои посещения.

2) Собрание НЦ никем официально не созывалось, а на заседании сговаривались, когда встретиться в следующий раз.

3) О том, что Н. Н. Щепкин и Огородников – к.-д., я знал. Знал я и то, что первый входил в СВР как представитель своей партии. О том, что Щепкин входил и в НЦ как представитель к.-д., я не знал и думаю, что это не так. О том, что существовал кадетский ЦК и был как бы контролирующей инстанцией над НЦ, как вы говорите, я не знал и также думаю, что это не так. По всей вероятности, Н. Н. Щепкин сообщал своим друзьям по партии о своей работе в НЦ, но от последнего в том смысле никаких поручений не имел, по крайней мере я о том ничего не знаю.

4) Я знал, что Щепкин сносился с петроградской организацией, с югом и Сибирью посредством шифрованных писем, но самой техники сношений (как, через кого) не знал. Знаю, что шифров было несколько. Один из них – «Евангельский» (от Луки, гл. 11, 13 или 17, точно не помню) он мне объяснил, но шифровать ему не просил.

5) Вы спрашиваете, как часто бывали в НЦ профессора Л. Б. Кафенгауз и Я. М. Букшпан. Членами НЦ они не состояли, и я видел их у нас два раза (может быть, даже один раз) при разговоре о необходимости выработать проект экономической программы.

6) С «Павлом Павловичем» и «мисс» я ни разу не виделся. Леонтьев хотел познакомить меня с последней и говорил, что представит под другим именем, но об имени «Сергей Павлович», как вы говорите, речи не было. Боюсь, нет ли здесь путаницы с другим лицом, под чужими именами я вообще никогда не выступал. Неправильно тоже, что я должен был познакомить с «мисс» Н. С. Арсеньева. Как я мог то сделать, не будучи сам с ней знаком, а Л [еонтьев] меня так с ней и не познакомил.

7) Вы спрашиваете, как состоялось постановление НЦ о командировке за границу Н. С. Арсеньева. Такого постановления совсем не было.

Дело было так. Он хотел уехать из пределов РСФСР и частным образом обратился к своим знакомым – Леонтьеву и мне, не можем ли мы ему в этом помочь. Не помню, обращался ли он с тем к Герасимову, как вы говорите. Кому-то из нас пришла мысль помочь ему уехать через новую знакомую Л [еонтьева], но в таком случае использовать его отъезд для информации «заграницы» (без точных указаний о положении у нас, как мы о них). О такой предполагаемой поездке Арсеньева для информационных целей мы, конечно, сообщили нашим друзьям. Членом НЦ Арсеньев не состоял и на заседаниях его не был. Никаких полномочий выступать от его лица ему дано не было.

8) Н. Н. Щепкин, рассказывая мне и другим членам НЦ о своем свидании с «Павлом Павловичем», говорил, что предлагал НЦ денежную субсидию от английского правительства (указанной вами цифры – 500 тыс. руб. в месяц – он при мне не называл, или я ее забыл). Цепкий спрашивал меня, как и другие члены НЦ, как мы на то смотрим. Я высказался за принятие денег, но о формальных постановлениях по тому поводу ничего не знаю, их, по-моему, и не было. Денег никаких мы не получили.

9) Вы спрашиваете, бывал ли я на заседаниях ТЦ на квартире С. П. Мельгунова и А. Л. Толстой. Нет, не знаю, собирался ли вообще ТЦ или нет.

10) С Цедербаумом я не знаком и не могу сказать, был ли он среди представителей СВР на совместном заседании в Научном институте. Я говорил вам, что там были неизвестные мне лица, был ли он в их числе, не знаю.

11) Имен приезжих, рассказывавших о донских, сибирских и киевских впечатлениях, я не знаю. Щепкин, вводивший их, не называл им наших, а нам – их имен. Только о приехавшем из Сибири он при мне сказал, что его вымышленная фамилия «такая-то» (не помню точно, что-то вроде «Синельщиков»).

12) С экономистом Первушиным я немного знаком, на заседаниях НЦ он не бывал ни разу.

13) О сношении Щепкина с петроградской организацией все мы знали, но как были подписаны письма (Вик, как вы говорите, или нет), я не знаю. Ни одного имени Щепкин не называл, а говорил: «Петербург».

19—22 марта 1920 года

С. Трубецкой

ПОКАЗАНИЯ ***[251]

В организацию я вступил в 1918 году. В организации меня предназначили на должность начальника артиллерии.

По организации я знаю: Ступина, Зверева, Ивана Ивановича – фамилию не знаю, Василия Васильевича – фамилию не знаю.[252] Слышал фамилию, кажется, Кузнецов, кажется, генерал.

25/IX 1919 года

В организацию я вступил по приглашению бывшего начальника 14-й пех. дивизии Владимира Ивановича Соколова осенью 1918 года на должность командира бригады.

Обязанности мои мне были указаны следующие: если Советская власть уйдет, то я буду обязан занять должность в формируемой бригаде.

Соколова я видел всего раза два. Никаких особых приказаний я не получал. Для связи с Соколовым мне служил сначала Найденов. Особых собраний и совещаний не было. Собирались иногда у меня следующие лица: Ступин, Тихомиров, Найденов, Талыпин, Филипьев Георгий Александрович (гусарский офицер), Зверев впоследствии (в конце июля); были лица, коих я не знал. Кто они, узнал я в камере. Миллер, Иван Иванович, Алферов Дмитрий Яковлевич (я его, собственно, не видел).

На собраниях фактически я не присутствовал.

Большей частью спрашивал Ступина: нужен ли я? И в соответствии с ответом или уходил совсем, или же находился в другой комнате, занимаясь своим делом.

В середине июля или около того времени собрания у меня почти прекратились, так как я сказал, что за мною следят и у меня собираться нельзя. В августе месяце я заявил Тихомирову и многим другим, что из организации ухожу.

Моя задача (данная мне Ступиным лишь в последнее время) заключалась в следующем: овладеть при помощи какой-то ударной части артиллерией, но, какой частью и каким образом, мне не было сказано.

Связь я держал при помощи Дмитрия Александровича Ларионова[253] (брат жены Найденова).