Кроме того, я был познакомлен с Дмитрием Яковлевичем, который потом, оказалось, был Алферовым. Дмитрий Яковлевич пригласил однажды меня на заседание на М. Дмитровке, которое было недели две тому назад; на этом заседании говорил Всеволод Антонович. Люди уходили и входили, когда я пришел, то меня оставили минут [на] 15–20, в то время были там Миллер, молодой блондин невысокого роста в офицерской форме, Дмитрий Яковлевич и я и довольно полный господин с козлиной бородкой. Когда я уходил, я заметил, что входил пожилой господин с бородкой, я его фамилии тоже не знаю и видел в первый раз. На заседании Всеволод Антонович сказал нам, то есть мне и молодому блондину: «Вы поступаете в распоряжение Миллера» – и при этом передал Миллеру какую-то карту, одну из частей г. Москвы. Мне лично Всеволод Антонович сказал: «Вы оставайтесь на вокзалах». Я промолчал, хотя уже знал, что наш полк уходит с Николаевской дороги, и я все равно не в состоянии выполнить своей задачи. На этом заседании мне было сказано Всеволодом Антоновичем, что я слишком болтлив. При сем могу сказать, что во время заседания Всеволод Антонович часто выходил с полным господином в другую комнату и о чем-то шептались. Я помню как-то, недели полторы тому назад, я пришел на Дмитровку и хотел поговорить с Дмитрием Яковлевичем. Когда я вошел, Дмитрий Яковлевич меня не принял, говоря, что у них заседание. Вообще, мне говорил Дмитрий Яковлевич, что заседаний основательных не бывает, а собираются всегда не более четырех-пяти человек, и то те сейчас же уходят, а другие приходят. Ко мне лично они относились свысока, ничего нельзя было их спросить, обо всем умалчивалось. Несколько раз я задавал вопросы, как называется ваша организация, мне всегда давали уклончивые ответы. Раз я чуть не влетел, теперь постараюсь больше носа своего не совать и жить и работать так, как работал до этого злосчастного момента.

Н. Лейе

С. И. Талыпин получил ордер на помещение, куда сложено было оружие, через одно лицо, которое служит в отделе по распределению жилых и нежилых помещений. Отдел этот находится на Софийке,[283] лицо это – студент, причем этот студент был в дружественных отношениях с С. И. и знал, что работает для организации. Не ручаюсь, но кажется, его отчество Григорьевич. С. И. боялся, чтобы Тихомиров об этом не рассказал. А. Н. Яндоловский был познакомлен с Миллером Ал. Ал. Михайловым; причем на вопрос Миллера: «Можно ли рассчитывать при выступлении на ваш батальон?», ответил: «Все будет сделано». Причем Яндоловский назначил Михайлова на одну из командных должностей в организации. По освобождении собирается уехать за границу.

А. А. Михайлов ездил по Павелецкой жел. дор. по поручению Миллера и из вагонов осмотрел один из мостов близ Москвы с целью взрыва.

А. А. Михайлов и С. С. Казаринов по освобождении собираются уехать в Архангельск.

Г. Т. Свищев имел знакомство в Главном штабе и сообщил Ступину через это лицо положение на всех фронтах.

С. С. Денисов сообщил, что он по поручению Миллера принес к последнему около 2 пудов динамиту, кроме того, говорил, что благодаря бегству его начальника по службе многое из его поступков осталось неоткрытым. Е. Я. Свидерский, высказывая свои взгляды на постановку учебного дела, говорил: «Я презираю тех офицеров, которые с увлечением предаются службе и этим только укрепляют Советскую власть. Теперь необходимо преподавать так, чтобы, не давая никаких знаний курсантам, подталкивать и разрушать то здание, которое наполовину разрушено» (считая под зданием Советскую власть).

Перуанский, из Высшей стрелковой школы, в своих разговорах часто высказывал свое недовольство Советской властью, говоря, что ему вся эта волынка уже надоела.

Тарлицкий и Радионов (Высшая стрелковая школа) при разговоре между собою говорили: «Чем хуже, тем лучше. Скорее все теперешнее погибнет, и эта власть изменится».

Н. Н. Кудрявцев говорил, что командный состав Высшей стрелковой школы порешил между собою в случае переворота уничтожить генерала Филатова.

Генерал Даниловский часто высказывал свое недовольство Советской властью.

Шваки также неодобрительно относился при разговорах к Советской власти.

Генерал Тихонравов ничего не высказывал относительно Советской власти, но восхвалял всегда царский режим.

Когда однажды я с Богоявленским был у Миллера, я услышал разговор Миллера с молодым человеком, который обещал связать Миллера с каким-то церковным монархическим кружком. Кажется, этот молодой человек небольшого роста, белокурый, бритый.

С Талыпиным я познакомился через молоденького мальчика Булгакова. Мне позвонил, кажется, Зыков, что со мной встретится Булгаков вместе с Богоявленским. Так и было, на Тверском бульваре я встретил обоих и пошел к Талыпину[284] вместе с Булгаковым.

Раз я шел со Зверевым и армянином между квартирой Д[митрия] Я[ковлевича] и Цупвосо, причем армянин говорил: «Хорошо бы проникнуть в армянскую или грузинскую организацию, но трудно потому, что они законспирировались».

В Валдай армянин ездил с Романовым.

14/Х – 1919 года. Я. Лейе

О существовании организации в полку более точно, так как я вел с ними беседу, знали: Богоявленский, Соболев, Романов, Алатырцев Ник. Фед. и отчасти Алексей Иванович Кулаков, который скорее предполагал, чем был знаком. Остальные, т. е. тт. Куприянов и Маслов, я могу сказать, что они ввиду вообще семейной обстановки в полку среди командного состава могли только догадываться и в силу товарищеского чувства ничего об этом не говорить. Относительно всех остальных могу сказать, что они были хорошими службистами и верными товарищами, и я не знаю об их отношении к организации. То же самое я могу сказать относительно Бармака с Широковым; относительно посылки отряда в 20 или 30 человек я не говорил. Бочаров определенно ничего не знал о существовании организации. Относительно же Балашова я точно могу сказать, что, хотя мы и ездили к нему на вечеринки, он не имеет никакого отношения к организации, и вообще мы к нему относились недружелюбно.

Курилко, Денисова и Иванова я не знаю и никогда с ними знаком не был. Относительно поездки по Ярославскому шоссе я не знаю. Факт встречи и разговора с Зотовым, Богоявленским и Денисовым на Арбатской площади я отрицаю. Потехина, о котором говорит Миллер, что якобы просил о назначении его в полк, я не знаю. Больше показать ничего не могу.

28 октября 1919 года.

Н. Лейе

От Дмитрия Яковлевича Алферова я слыхал, что был обыск или арест у какого-то Ник. Ник. Щукина или Щепкина и что документ – выданный бланк из штаба 35-го полка (без подписей) на имя Михайлова[285] Алферову – попал в Чрезвычайную комиссию; именно лицо, имевшее этот документ, находилось в гостях у Ник. Ник. В это время пришли с обыском, Михайлов бросился бежать через забор, выронил документы и успел скрыться, несмотря на стрельбу.

Алферов говорил, что Михайлов – настоящая фамилия этого лица. В данное время он побрился и живет под другой фамилией.

Бочаров (комиссар полка) никакого отношения к организации не имеет и не знает о ее существовании.

В организацию я вошел в середине июля через Зыкова (имя не помню), служит районным инструктором по мотоциклетной части автосекции Все [российского] военведомства. Несколько раз мы видались в условных местах, затем с одним мальчиком, лет 19–20, которого он привел на одно из свиданий, послал меня к Сергею Ивановичу Талыпину на Дмитровке, вызвал его, познакомил, сказал, что от Зыкова, пошли на бульварчик – на Садовую-Каретную. Талыпин предложил что-нибудь сорганизовать или в полку, или на стороне. Предлагал сказать трем-четырем лицам, которые должны в свою очередь завербовать трех-четырех и т. д. Я предложил начать работу в направлении подготовки к охране вокзала при всяких обстоятельствах.