К тому же в отличие от двадцатиминутной «эйфории» от крэка «кайф» от айса длится до 24 часов.
Что касается ЛСД, или «диэтиламида лизергической кислоты», случайно открытой швейцарским фармацевтом в апреле 1943 года,[74] то сейчас, после всплеска популярности этого наркотика в 60-х годах, он снова захватывает Великобританию, Францию, Италию и в меньшей степени Германию. В первые два года нынешнего десятилетия объем конфискации этого сеющего безумие наркотика в этих странах по крайней мере удвоился. Как и «спид», ЛСД хорошего качества поступает в основном из Нидерландов. Он стал модным наркотиком в клубах, на дискотеках, в барах. Сумасшествие сопутствует успеху таких вокальных групп наркоманов «новой волны», как «Стоун Роузес» и «Хэппи Мандей». Сейчас целое новое поколение следует совету небезызвестного доктора Тимоти Лири: «включиться, настроиться и исчезнуть», несмотря на общеизвестные скандальные истории. Был случай, когда галлюцинирующий хиппи посчитал себя апельсином и попытался ^выдавить из себя сок, спрыгнув с двадцатого этажа.
Самое новейшее и модное производное амфетамина — так называемый «научный наркотик» — экстазий впервые появился в США в 1985 году и вскоре пересек Атлантику. Так же, как «спид» и ЛСД, этот европейский продукт поступает из Нидерландов. Его легко найти как на задворках дискоклуба, так и на «изящной» вечеринке в лондонском Челси или в парижском районе Пасси. В 1991 году в Лондоне полиция конфисковала 66 200 таблеток. Колоссальный взлет по сравнению с 5500 в предыдущем году. Продавались они за 20 фунтов штука. От экстазия легко погибнуть: в 1991 году в Великобритании это произошло по крайней мере с шестерыми юнцами, в том числе и с 15-летней девочкой в Олдхэме незадолго до Рождества.
Ни одна страна, большая или маленькая, не обладает иммунитетом от эпидемии наркотиков. Бывший Советский Союз вступил в Интерпол в октябре 1991 года, через пять лет после того, как Михаил Горбачев стал руководителем страны и начал либеральный процесс перестройки. Тогда же заместитель министра внутренних дел Василий Трушин признался мне в личном разговоре:
«До перестройки мы говорили, что у нас нет наркомании, но постепенно вынуждены были признать, что эта проблема существовала всегда. Благодаря переменам в нашей стране, мы стали все больше и больше уделять ей внимание. Какие наркотики используются в СССР? В основном доморощенные, органического происхождения. Более 85 процентов потребляемых в стране наркотиков выращено на ее территории. В основном это анаша, а также гашиш в мусульманских частях страны, где они традиционны.
Но это не все. Начиная с 1985 года мы зарегистрировали более 1000 случаев проникновения наркотиков из-за рубежа. Как при транзите — главным образом через Шереметьевский аэропорт, — так и для внутреннего потребления. Это одна из причин, по которым мы решили вступить Интерпол. Но в любом случае нам необходимы международное сотрудничество, помощь других стран, чтобы определить, откуда наркотики поступают и куда они направляются, выяснить, кто — курьеры, а кто — торговцы. Раньше, не будучи членом Интерпола, мы не могли получить по этому поводу никакой информации. Сейчас другое дело».
На той же Генеральной ассамблее в Оттаве уважаемый Георг «Аджу» Ола, министр Полиции группы островов Тонга в южной части Тихого океана, одного из самых небольших государств — членов Интерпола с населением 100 000 человек и площадью меньше, чем Нью-Йорк, рассказывал, что наркотики проникли даже в его тропический рай:
«Само государство Тонга закрыто для рынков международных главарей наркомафии — я в этом совершенно уверен, — но, как говорят австралийцы и новозеландцы, «эти маленькие южнотихоокеанские острова находятся в подбрюшье больших стран Метрополии». Поскольку островитяне — большие путешественники и часто ездят в Гонолулу и США, в Австралию и Новую Зеландию, их багаж проверяется поверхностно. Наркодельцы заметили это и стали использовать жителей Тонги, большей частью ни о чем не подозревающих, для перевозки своих грузов в Новую Зеландию, Австралию и Штаты.
Наше НЦБ в столице Нукуалофа активно сотрудничает с НЦБ в Новой Зеландии и Австралии, и за последние три года мы задержали в Новой Зеландии нескольких курьеров с Тонги».
Мы уже видели, что доходы от международной торговли наркотиками превышают общие прибыли всемирной нефтяной индустрии. В обороте находятся астрономические суммы. В сентябре 1989 года на складе в окрестностях Лос-Анджелеса АБН и местная полиция осуществили крупнейшую в истории конфискацию кокаина — свыше 20 000 килограммов стоимостью около $ 7 миллиардов по ценам черного рынка. Они также нашли $ 10 миллионов наличными от прежних операций.[75] Когда два месяца спустя в одном из крэк-хаусов в Нью-Йорке был изъят месячный доход, он составлял почти $ 20 миллионов (около 12,5 миллиона фунтов стерлингов). Кроме того, полиция обнаружила $ 70 000 ассигнациями, спрятанных под полом. Для торговцев крэком эти бумажки были слишком мелки, чтобы считать их.
Каковы же шансы Интерпола на успех в борьбе с международными наркоторговцами?
На этот раз Раймонд Кендалл непривычно мрачен: «Никакую серьезную проблему преступности нельзя решить только одними полицейскими акциями. Это очевидно. Но, по крайней мере, то, что мы видим сейчас, — это политическая воля многих стран, и сегодня существует хороший шанс достичь определенного успеха. Я считаю, есть реальная надежда.
Но мне вспоминаются 70-е годы, когда я руководил Подотделом по борьбе с наркотиками. Тогда мы постоянно предупреждали общество о непрерывно ухудшающейся картине наркомании в Европе и о том, что налицо все признаки роста торговли кокаином по всему миру. Это было до того, как возникли колумбийские картели. Но кто нас слушал? Никто!
Теперь нас слушают. Надеюсь, что еще не поздно. Временами мной овладевает депрессия, и я начинаю думать, что мы настигаем соперника в заведомо проигранном сражении. Я имею в виду не только нас, но и все полицейские силы в мире и, конечно, работников таможни. Мы не имеем права проиграть эту битву, и у нас уже есть серьезные успехи».
Подотдел по борьбе с наркотиками в Лионе является первым подразделением борющегося с преступностью Отдела полиции Генерального секретариата. Под руководством американца Джима Кольера, прибывшего из АБН, он насчитывает 23 офицера, которым помогают еще двое полицейских в постоянном правительстве Интерпола в Бангкоке.
Кольер знает, что хочет от своих мужчин (у него нет женщин-подчиненных):
«Информация, сбор, анализ и последующее распространение данных разведки как оперативного, так и тактического характера — вот важнейшая функция, выполняемая Подотделом по борьбе с наркотиками.
Генеральный секретариат Интерпола сегодня представляет собой смешение старых и новых методов работы. Есть еще офицеры, которые пытаются отвечать на повседневные запросы стран-членов своими личными усилиями… Новое — в том, что внедряются и постоянно совершенствуются системы телекоммуникаций и системы хранения данных, в том, что страны-члены посылают и получают сообщения в пределах минут. Новое пока несовершенно, и потому я говорю, что оно постоянно совершенствуется.
Однако новое — это прямой вызов старому. Оно много требует от работника — приспособиться к новым способам мышления, новым приемам работы и соответствовать современным условиям при растущих требованиях к силам охраны законности — быстро и решительно реагировать на поступки преступников во всем мире, особенно в районах борьбы с наркомафией».
При Кольере акцент делается не только на разведку — получение сведений о том, что происходит, — но и на анализ, который объясняет, что именно происходит. «К нам только что приезжал один из наших лучших специалистов, работающих в Подотделе в Лионе уже шесть месяцев, — говорил мне в апреле 1991 года Дж. Вилзинг, глава нидерландского НЦБ, — мои коллеги очень довольны заключениями, которые он составил для них».
