Наконец в понедельник, 3 июня 1946 года, сорок три делегата из 17 стран собрались в помпезном, с каменными колоннами Дворце правосудия в Брюсселе.
В Ассамблее участвовали следующие страны: Бельгия, Великобритания, Дания, Египет, Иран, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Турция, Франция, Чехословакия, Чили, Швейцария, Швеция и Югославия. Греция принесла извинения за отсутствие. США выразили свои добрые пожелания, однако Эдгар Гувер, «к сожалению», не сможет присутствовать. Приглашение прибыло слишком поздно, объяснил он, и пообещал принять участие в следующей Ассамблее или прислать кого-нибудь вместо себя. Делегаты были растроганы и единодушно избрали его вице-президентом.
Истинную же причину отсутствия хитрого и изворотливого Гувера раскрывает внутренний (для служебного пользования) отчет ФБР «Интерпол и его связь с ФБР», копия которого у меня имеется: «Соединенные Штаты не были там представлены, поскольку ФБР еще не ознакомилось с идеологической подоплекой послевоенного участия в этой организации других стран». Далее выясняется, что Италия, Испания, Балканские государства и Советский Союз[23] вместе со странами Балтии «не получили приглашения участвовать в конференции, так как мистер Луваж посчитал, что они были либо недостаточно организованы, либо после войны утратили свою независимость».
Конференция прошла с большим успехом. Луваж при всех регалиях и в парадной форме заявил во вступительной речи: «В 1923 году психоз уничтожения и нищеты, порожденный мировой войной 1914–1918 годов, исчезновение одних стран и появление других, развал границ и перемещение огромных масс населения, беспорядок, возникший внутри служб криминальной полиции стран, участвовавших в войне, — все это создало ситуацию, требующую более тесного сотрудничества между ведомствами, отвечающими в каждой стране за борьбу с правонарушениями.
Менее года прошло после окончания последней войны. Но последствия этого ужасного катаклизма оказались настолько глубоки, что причины для возрождения Международной комиссии криминальной полиции сейчас еще более актуальны, чем когда она создавалась.
Наша организация намеревается, в соответствии с национальными и интернациональными законами, приложить все силы для восстановления порядка и поддержания мира во всем мире с помощью людей доброй воли и совести, таких, какими являетесь вы сами. Не дадим пламени погаснуть!»
Никто не может устоять перед лестью! Делегаты ответили на эту речь бурным всплеском хвалебных слов в адрес друг друга и Луважа — так они стремились разжечь драгоценное пламя.
Через три дня, ко времени отъезда из Брюсселя, они приняли решение о новой штаб-квартире в Париже,[24] избрали нового президента — неудивительно, что Луважа — и нового Генерального секретаря — Луи Дюклу. Этот высокий, плотный француз, возглавивший после войны Юридический департамент полиции в Сюрте Насьональ, пользовался всеобщим уважением. Официальными языками в Комиссии стали французский и английский. Предложенный славянскими членами организации третий язык — русский, был отвергнут, несмотря на энергичные протесты югославских и польских делегатов, чьи страны уже находились в советской зоне влияния в Европе: сказалось начало «холодной войны».
Делегаты также одобрили новый бюджет (из расчета 2,5 швейцарских франка на 10 000 жителей для стран с населением менее 10 миллионов человек, более крупные государства платили по сложной скользящей шкале) и внесли поправки в Устав 1923 года: отныне все высокопоставленные чиновники автоматически на должность не назначались, а должны были избираться. Президент и семь его вице-президентов составляли Управляющий совет, наделенный в основном почетными функциями. Президент и Генеральный секретарь вместе с «генеральными докладчиками» формировали Исполнительный комитет, который фактически управляет организацией. Эта «Большая пятерка», как ее часто называли, должна была включать по мере возможности представителей различных стран».
В действительности же, помимо решительного искоренения всего германского и австрийского, в основном шел возврат к ситуации, существовавшей до 1938 года и прихода нацистов к власти. В «Большой пятерке» все значительные фигуры имели довоенный стаж: сам Луваж, Луи Дюклу, бывший французский полицейский, сотрудничавший с МККП еще с 1930 года, и три «генеральных докладчика» — сэр Рональд Хоув из Скотленд-Ярда, профессор Харри Зодерман из Швеции и полковник Вернер Мюллер из Швейцарии. Удобнее быть не могло.
«Мы были старыми знакомыми и доверяли друг другу», — писал позднее Зодерман. Но печальная истина состояла в том, что трое из этой блестящей «Большой пятерки» были в годы войны коллаборационистами или симпатизировали нацистам. «Чисты» оказались лишь Хоув и Дюклу, последний в 1941 году был уволен правительством Виши за антифашистские убеждения.
Мы уже убедились, сколь двойственно отношение к Комиссии военных лет так называемых «нейтралов» Зодермана и Мюллера. Но самое неприятное то, что послужной список Луважа в оккупационный период — еще хуже. «Он был единственным выдающимся членом старой Комиссии, который вышел незапятнанным из этого тяжелого испытания», — заявляет в своих мемуарах Зодерман. Но он обязан был знать, излагая эти слова на бумаге, что пишет заведомую ложь.
Я тоже считал, пока не начал работу над этой книгой, что Луваж в годы войны, как и Дюклу, находился в почетной отставке. И только потом, когда ужасные времена остались позади, благодарное бельгийское правительство назначило его Генеральным инспектором внутренней безопасности, и этот рыцарь в сверкающих доспехах возник на мировой сцене, чтобы снова водрузить флаг чести и свободы своей обожаемой МККП. Но это оказалось не так. Луваж спокойно прослужил всю войну Генеральным инспектором внутренней безопасности в Брюсселе бок о бок с гестапо и полицией оккупировавшей Бельгию Германии. Он входил в редакционную коллегию журнала «Международная криминальная полиция» наряду с Эженом Бланю, трусливым шефом пронацистской румынской Секретной службы, Жаном Феликсом Бюффе — главой вишистской полиции, и Антонио Пиццуто — шефом римской полиции при Муссолини. Когда в 1944 году он издал книгу о методах и тактике расследования преступлений, его коллеги по редакции с готовностью и бесплатно предоставили ему место для рекламы.
А наглость Луважа поистине не знала границ. Он заявил собравшимся в Брюсселе делегатам, что «связался с доктором Дресслером, последним Генеральным секретарем МККП», чтобы выяснить местонахождение денежных средств Комиссии[25] — и при этом ни единого слова критики той непристойной роли, которую играл Дресслер в течение всей войны. Более того, с очаровательной скромностью он извинился перед делегатами «за то, что взял на себя инициативу, по настоянию некоторых членов Исполнительного комитета, и действовал как постоянный докладчик Комиссии, созывая это совещание». Но не уточнил — и это выяснилось лишь из военной книги Дресслера и журналов за 1943–1944 годы, — что на должность постоянного докладчика (по старому Уставу — это постоянный член Исполнительного комитета, часто посещающий совещания в берлинской штаб-квартире) его назначил сам Рейнхард Гейдрих. А утвердил на этом посту Эрнст Кальтенбруннер, тот самый Кальтенбруннер, которого Джастис Роберт Джексон, главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе, охарактеризовал в своей заключительной речи как личность, «принявшую кровавую мантию от Гейдриха, чтобы душить оппозицию и наводить ужас на податливые души и строить власть национал-социализма на фундаменте из трупов безвинных людей».
С таким же воодушевлением Рональд Хоув описывает «незапятнанную» личность Луважа в своих мемуарах как «одного из старейших и уважаемых полисменов в Бельгии».
До сих пор в кругах Интерпола придерживаются такого же мнения. Но в ноябре 1990 года я побывал в Брюсселе, где беседовал с Робертом ван Ховом, старшим офицером бельгийской полиции в отставке и вице-президентом Интерпола в начале 80-х годов. С некоторым удивлением ван Хов сообщил мне, что, готовясь к нашей встрече, пытался отыскать досье Луважа, но оказалось, что оно исчезло. «Не могу понять почему, — говорил он мне. — Да и трудно поверить, что Луваж, которого я никогда не знал лично, мог оказаться коллаборационистом. Тогда за какие заслуги ему после войны, в 1949 году, была вручена Золотая медаль Сопротивления?»
