¾ Вы — опекун ее, господин Приселов?
¾ Да. То есть был им, а теперь — попечитель.
¾ У вас своих детей нет?
¾ Нет.
Путилин встал из-за стола, поблагодарил хозяина и направился вон из столовой:
¾ Я должен взглянуть на больную. Коллега, пожалуйте за мной!
Я быстро поднялся и пошел за ним.
Когда мы очутились в мавританской гостиной, смежной со спальней больной, Путилин схватился с жестом отчаяния за голову.
¾ Боже мой, если бы только узнать, догадаться, каким ядом, каким ядом!
¾ Ты твердо в этом убежден, Иван Дмитриевич?
¾ Как нельзя тверже. Бедная девушка! Еще несколько дней, и ее не станет. Умереть в двадцать лет, обладая красотой, богатством, это ли не насмешка судьбы!
Путилин нервно прошелся по гостиной.
¾ Но я решился. Если сегодня я не раскрою гнусной и мрачной трагедии, разыгравшейся в комнате бедняжки, я пойду на героическое средство: я с помощью властей вырву ее из когтей этого дьявола.
¾ Но где же доказательства? Основываясь на каких данных, ты можешь бросить в лицо этому человеку, родному дяде больной, столь тяжкое обвинение?
¾ Все равно, все равно... Пусть пострадаю я, зато я спасу, может быть, эту прелестную юную жизнь. А на основании каких данных? На основании моего нюха, моей «кривой» я подозреваю этого господина.
В спальне царил полумрак. Через разбитую форточку, прикрытую шелковой гардиной, в спальню проникал свежий воздух.
¾ Это опасно. Она может простудиться, — указал я на форточку моему знаменитому другу.
¾ Оставь это, голубчик. Уверяю тебя, эта опасность — ничто в сравнении с другой.
Девушка проснулась, вернее, очнулась после наркоза морфия.
Ее грудь с жадностью вбирала свежий воздух.
¾ Как хорошо... как хорошо... — тихо прошептала она.
Мы стояли около ее кровати.
¾ Вам лучше, дитя мое? — с чрезвычайной нежностью в голосе спросил ее Путилин.
Она доверчиво благодарно взглянула на него.
¾ О да! Мне лучше... Я могу дышать... Я не слышу этого ужасного сладкого запаха...
Путилин выразительно посмотрел на меня.
¾ Что это за запах, милая барышня? — спросил я мою горемычную пациентку.
¾ Я не знаю... Яне могуего точно определить, — слабым голосом пробормотала она.
Путилин между тем обходил всю комнату, пристально во все оглядываясь, словно отыскивая что-то.
Я не сводил с него глаз и видел,как он заглядывал под диван, под мягкие низкие кресла, под зеркальный шкаф.
Он что-то тихо бормотал сам про себя.
¾ Ведь вы спасете меня? Не правда ли? Я не хочу умирать... Мне страшно умирать, — шептала больная, с мольбой глядя на нас своими прелестными глазами.
¾ Спасем, спасем, барышня! — проговорил Путилин. — За вас просил меня об этом ваш милый жених, Беловодов.
¾ Он?! Он был у вас? — встрепенулась девушка. Лицо ее преобразилось.
Тихая, бесконечно радостная, счастливая улыбка заревом разлилась поее лицу.
¾ Что это вы ищете, профессор? — раздался спокойный, насмешливый голос Приселова. Я вздрогнул и обернулся к двери спальни.
На пороге ее стоял элегантный старый жуир, хозяин дома.
¾ Брелок, любезный господин Приселов, — ответил невозмутимо Путилин. — С моей часовой цепочки сорвался и упал на пол маленький брелок.
¾ К чему же вам самим беспокоиться, профессор? Я позову лакея, он найдет.
¾ Нет уж, я вас попрошу никого сюда не приглашать. Посторонние люди могут обеспокоить больную.
¾ Ну,как ты себя чувствуешь, Наташа? — так же вкрадчиво ласково,как и вчера, обратился он к племяннице.
Я заметил, как лицо ее исказилось страхом.
¾ Очень плохо, — резко ответила она. Обменявшись с нами еще несколькими фразами, джентльмен-опекун покинул спальню, пожелав — с иронией в голосе — Путилину найти его брелок. Больная опять забеспокоилась.
На лице ее вновь появился ужас. Дыхание стало неровным, руки стали судорожно хвататься за одеяло.
¾ Что с вами? Что вы сейчас чувствуете? — склонился я над ней.
¾ Душно... Сердце замирает... Опять, опять этот страшный запах... — простонала она.
Я, откровенно говоря, скептически относившийся ко всему этому, вдруг вздрогнул и побледнел.
Совершенно ясно я услышал струю резкого запаха.
Что это был за запах? Как вам сказать... Это было нечто среднее между запахом горького миндаля и гелиотропа.
У меня волосы зашевелились на голове.
¾ Синильная кислота! — вырвался у меня подавленный крик.
¾ Что?! — повернулся ко мне тоже побледневший Путилин.
¾ Я слышу запах синильной кислоты.
¾ А не этого? — указывая мне на огромный маккартовский букет, произнес ликующий Путилин.
Никогда в моей жизни я не видел такой светлой, радостной, торжествующей фигуры моего великого друга. Честное слово, он был бесподобен!
¾ Что это? — удивленно вырвалось у меня. — При чем тут этот сухой букет?
¾ Так что, по-твоему, он не может ничем пахнуть? — продолжал Путилин.
Я хлопал глазами.
¾ Подойди сюда и посмотри в таком случае. Я бросился, вне себя от поражения, к Путилину. Он держал в руках вазу с маккартовским букетом.
¾ Смотри, смотри, доктор...
С этими словами он стал осторожно разбирать сухие цветы и... посредине букета, ловко замаскированный, мне бросился в глаза великолепный живой красный цветок. Это был дивный экземпляр растения из породы тюльпанов.
Казалось, он был сделаниз воска, так были упруги, блестящи, плотны его листки.
Путилин поднес его к моему лицу.
¾ Нюхай!
Я отшатнулся.
Резкий, сладкий до приторности запах ударил мне в лицо.
¾ Хотя я и не профессор, доктор, но я тебе скажу, что это за штучка. Это страшная lilea indica foetida, аромат которой медленно, но верно убивает не только людей, но даже животных. Вот чем отравляется твоя пациентка!
Я бросился к больной. Теперь я знал, что надо было предпринять для оказания ей помощи.
Путилин спокойно стал разгримировываться.
Он снял парик и накладную бороду, которые преспокойно положил себе в карман, и обратился ко мне:
¾ Сейчас же поезжай за господин Беловодовым, а я пока объяснюсь с дядюшкой-опекуном. Вот его адрес. Вези его сюда.
Я быстро вышел из спальни, за мной — мой гениальный друг.
Он позвонил и явившемуся на зов лакею приказал:
¾ Попросите сюда барина!
Прошло несколько минут. Послышались шаги, в комнату быстро вошел Приселов, и в ту же секунду мавританская гостиная огласилась страшным криком испуга.
¾ Что это?.. Что это?.. Кто вы?.. — в ужасе пятясь от Путилина, с бледным, перекошенным лицом прохрипел элегантный негодяй.
¾ Я — Путилин, любезный господин Приселов. Не делайте мелодрамы, она вас не спасет. Я пригласил вас для того, чтобы объясниться с вами, сказать, что я нашел... мой брелок. Вы понимаете?
¾ Виноват... Я вас не понимаю... Что вам угодно? — стараясь оправиться от страшного смущения, пролепетал зверь-человек.
¾ Что мне угодно? Сказать вам, что вы — гнусный негодяй, убийца-преступник.
¾ Милостивый государь!.. — прохрипел Приселов, делая шаг по направлению к Путилину. Путилин стоял, скрестив руки на груди.
¾ Вы мне еще грозите? Вы? Браво, это забавно, любопытно и нахально до чрезвычайности! Знаете ли вы, что я имею право сию минуту арестовать вас и одеть на ваши холеные руки железные браслетики?
¾ Но... по какому праву... на каком основании? — совершенно растерянно слетело с искривленных судорогой губ преступника-дяди.
¾ На основании вот этого, любезный! — загремел Путилин, показывая негодяю индийскую лилию.
Из груди Приселова вырвался крик бешеной злобы.
¾ Ну-с, теперь вы понимаете, что вы — в моих руках. Вы гнусно, подлым образом отравляли вашу племянницу с целью после ее смерти унаследовать все состояние вашего покойного брата, ее отца. Скажите, сколько вы разворовали из этого состояния?
Приселов бессильно, как мешок, опустился в кресло.
