ДВЕ ВОРОВКИ
На другой день в 11 часов дня мы входили в квартиру графа С.
Он встретил нас со своей обычной надменностью.
¾ Что нового, господин Путилин?
¾ Это ваши деньги, граф? — показывая ему четыре пачки кредитных билетов, сухо спросил Путилин. Возглас удивления вырвался из груди аристократа.
¾ Как? Да неужели вы отыскали их? Да, да, это они, мои деньги. О, поистине, вы — звезда сыска, monsieur Путилин! Но где они отыскались? Кто же украл их?
¾ На эти вопросы позвольте мне не ответить вам... Могу я видеть графиню?
¾ Да вот она сама, — проговорил граф. — Представь, Lili, деньги нашлись!
На пороге зала стояла графиня бледнее полотна. Ее глаза, широко раскрытые, были в ужасе устремлены на великого сыщика.
Путилин подошел к ней, пристально смотря на нее, поклонился и сказал:
¾ Советую вам, графиня, теперь быть очень осторожной и осмотрительной с деньгами и драгоценностями. Появился мошенник в лиловой сутане, который чрезвычайно ловко производит хищения даже... у королев.
— Lili! Что с тобой? Тебе дурно? — бросился граф к жене, которая вдруг зашаталась...
...Князь Д., как и в первый раз, встретил нас более чем радушно.
¾ Ну, князь, радуйтесь: я нашел бриллианты вашей супруги! — весело проговорил Путилин. — Позвольте мне лично вручить ей.
¾ Батюшка! Да неужели!Великий вы человек,дорогой господин Путилин!
Путилин вошел в будуар княгини, плотно прикрыв за собой дверь.
При виде его (как он потом рассказывал) княгиня замерла, жалобно-умоляюще глядя на него.
¾ Успокоитесь, княгиня... Я не враг ваш, а друг. Берите с Богом ваши драгоценности, а кстати и эту пачку писем.
Княгиня в ужасе закрыла лицо руками.
¾ Боже мой... Боже мой, — вырвалось у нее с отчаянием.
¾ Даю вам слово, что никто про этоне узнает. Но да послужит вам это жестоким уроком на будущее время. Я рад, что мог спасти вас от позора.
Княгиня вдруг вскочила с кресла и со слезами радости и благодарности схватила руку великого сыщика, пытаясьее поцеловать...
Во избежание скандала дело было замято и не дошло до суда.
¾ Как ты дошел до своей «кривой»? — спрашивал я потом моего Путилина.
¾ Видишь ли, до меня уже давно доходили слухи о том, что «прозелиты» масонских лож в России далеко не бескорыстно вербуют членов в свои Ордена, Братства. Что еще более мне было известно, так это то, что главное свое внимание они обратили на женщин как на материал-воск, из которого они могут лепить все, что им угодно. «Загадочность» исчезновения денег у графа С. — первый плюс.
¾ Какой? — воскликнул я.
¾ Принимая во внимание его разъяснения о предосторожностях и собаке, я решил, что украсть деньги мог только свой человек. Какой? Да самый близкий, такой,чье приближение и вход в кабинет не вызвал бы лая собаки. Очевидно, жена. Я недаром влезал на стул и осматривал дверь. Мне надо было убедиться, не были ли шпингалеты двери с вечера открыты. И один взгляд убедил меня в этом. Оказывается, граф запер открытые дверцы дверей. Простое усилие извне — и запертая дверь отперлась совершенно свободно. Ласковый голос хозяйки — и страшный дог молчал.
О втором «преступлении» не стоит и говорить. Оно симулировано детски наивно. Но... у меня мелькнула мысль: не замешаны ли в этих сиятельных хищениях любовники? Я стал следить и... дошел до костюмированного бала. На нем, как тебе известно, я встретил и графиню «Марию Стюард», и «великого». Его я проследил, в первый раз в моей жизни сидя на рессорах кареты. Отсюда, увидев несколько экипажей, остановившихся у подъезда «таинственного особняка», я решил играть ва-банк... беспроигрышный. Остальное ты знаешь.
ПОЦЕЛУЙ БРОНЗОВОЙ ДЕВЫ (Тайны Варшавскихиезуитов)
БУРНАЯ ИСПОВЕДЬ
— Скромный служитель алтаря приветствует, Вас, сын мой. Исповедь — великое дело, — ласково проговорил тучный, упитанный настоятель-ксендз N-го варшавского костела, когда перед ним — за исповедальными ширмами — предстала высокая, стройная фигура молодого красавца-графа Болеслава Ржевусского, сына местного магната. — Облегчите свою душу чистосердечным покаянием.
¾ Я прихожу к вам, отец мой, в последний раз... несколько неуверенно начал молодой граф...
¾ Почему в последний раз?
¾ Потому что я люблю и скоро собираюсь жениться.
¾ Но разве женатые не исповедуются, сын мой? — удивленно вырвалось у служителя католической церкви.
¾ Вы не дали мне докончить. Я люблю русскую, я собираюсь жениться на православной.
Лицо ксендза как-то сразу потемнело и сделалось угрюмо-суровым.
¾ Что ж, — усмехнулся он. — Таких случаев, к прискорбию, немало... Это дело вкуса и известного влечения. Но, конечно, вы сами будете пребывать в лоне святой католической церкви?
Молодой граф отрицательно покачал головой.
¾ Нет, — твердо произнес он.
¾ Как?! Вы...
Ксендз-исповедник даже отшатнулся от молодого человека.
¾ Я перехожу в православие. Родители моей невесты ставят непременным условием нашего брака мой переход из католичества в православие.
¾ И вы? — сурово, гневно спросил один из верных слуг Ордена Игнатия Лойолы.
¾ И я принял это условие.
Какие-то хриплые звуки вырвались из груди духовника-иезуита.
¾ Я... я не верю своим ушам... Я не хочу, не могу этому верить, вы шутите...
¾ На исповеди не шутят, отец мой, — серьезно ответил молодой граф.
¾ Вы, вы — единственный отпрыск высокочтимого рода Ржевусских, самых пламенных и верующих католиков, переходите в иную, чужую веру?!
¾ Чужая вера? Что это за странное определение, отец мой? Разве Бог — не один и тот же? Разве есть специально православный Христос и специально католический Христос?
¾ Не смешивайте Господа с церквью! — гневно прошептал исповедник.
¾ Я, вот именно и не смешиваю, это делаете вы, разделившие Христа на разные алтари разных церквей, — в тон ему ответил взволнованно граф.
¾ Берегитесь! Вы богохульствуете. — Глаза фанатика-ксендза загорелись огнем бешенства.
¾ Я? Вы ошибаетесь. Если бы я переходил в магометанство, в иудейство — я мог бы понять взрыв вашего негодования, вашей духовной скорби. Но я перехожу в ту веру, которая высоко чтит Бога—Христа. Что же это вас так устрашает, отец мой?
¾ Вы переходите в веру тех, которые являются врагами вашего народа, ваших отцов, матерей, сестер и братьев.
¾ Позвольте, отец мой, вы затрагиваете уже ту область, которая менее всего может касаться вопроса веры, религии: вы переходите на политику. Но разве это уместно здесь, в храме, на исповеди, перед святым Распятием? Или католическое духовенство отлично совмещает в себе служение политическим интригам со служением Богу?
Лицо ксендза стало багрово-красным.
¾ Еще раз повторяю вам: берегитесь! Вы начинаете издеваться над священнослужителями католической церкви. Вы с ума сошли! О, я узнаю в этом проклятое влияние православных изуверов... Сколько вы получили наставление от их попов?..
¾ Мне стыдно за вас, отец мой, — отчеканил молодой граф. — Вы — слуга Милосердного Бога, — позволяете себе предавать проклятию в святом месте таких же правоверных христиан, таких же христианских священнослужителей, как и вы сами.
О, подлый орден Игнатия Лойолы живуч! Вы, оптом и в розницу торгующие Богом, вы остаетесь верны проклятому, вовсе не христианскому, завету: «Цель оправдывает средства». И вы, славшие людей на костер ad majorem Dei gloriam (для вящей славы Бога), действительно, не брезгуете никакими средствами. Я — не ребенок, отец мой... Мне отлично известны проделки католического духовенства, менее всего думающего о догмах христианского Евангелия. Прощайте. Я ухожу отсюда примиренным с Богом, но не с вами.
