Харальд Утне в тяжких раздумьях проводил день за днем под арестом в одиночной камере в Вардё. Немцы понимали, что он знает о русской разведке куда больше, чем его племянник, однако полностью он себя не раскрывал.

Из Вардё Харальда перевезли в Тромсё, там поместили в лагерь пленных, где за него взялись более умелые специалисты добывать признания. Раньше они уже занимались представленными на нашумевшей пресс-конференции Климовым и Широковым, норвежскими и английскими моряками из конвоев, и не безуспешно.

Его приговорили к смертной казни, но он сумел бежать из лагеря. И морем и сушей он пробирался на восток. Возле Вадсё его задержал патруль. Для выяснения личности перевезли в Киркенес. Тут и всплыло, что он приговорен к смертной казни, находится в бегах и разыскивается.

Харальда расстреляли возле старинного русского православного монастыря невдалеке от Киркенеса.

Нистрем и Коровин вырвались из засады у моря, куда их упорно заманивали радиограммами Лейфа.

Теперь они укрывались возле высоты 637. Еще в первые дни, когда искали Матисена с его напарником, они наткнулись на избушку, в каких норвежцы живут в сенокос или во время осенней охоты.

Убежав от погони, они обосновались в ней и просили, чтобы их сняли морем. Однако база вполне резонно отвечала, что после случая возле Перс-фьорда подходить к берегу невозможно, предлагала идти домой «по зеленой», обещала сбросить с воздуха продукты и снаряжение.

Из радиограмм немцы знали, что для вывода группы Матисена кто-то заброшен. Во время засады на берегу они заметили зеленые сигналы, поняли, что для встречи с подлодкой кто-то пришел. На захват ее побежало отделение солдат, однако разведчики успели уйти. Пока стреляли, бомбили лодку, преследователи вдаль от берега не пошли. А к утру следы запорошило снегом.

Через несколько дней следящие за эфиром слухачи засекли выход молчавшей некоторое время рации. Пеленгаторщики передали, что она снова подает сигналы от высоты 637.

В горы отправилась поисковая команда. У избушки завязался бой. Разведчики отстреливались долго и отчаянно. Даже через десять лет в стенах и в дверях виднелось множество следов пуль, а внутри домика впитавшаяся в дерево кровь.

Прошло еще недели две. Центр сообщил Визгину, что, по достоверным данным, Нистрем погиб 7 ноября невдалеке от Петсамо в стычке с вражеской засадой. Кто-то раскрыл немцам ту тропу, которую называли «по зеленой», когда группы или одиночки возвращались из дальних мест на свою землю.

Неожиданный обстрел подлодки не позволил дождаться, когда вернутся назад переправщики. Хенри Петерсен и Оге Халвари остались на берегу. С Нистремом они встретиться не успели, иначе Оскар увел бы их с собой и сообщил об этом.

В отделе строили предположения, куда они исчезли. Если поспешили от берега оторваться в горы, должны уйти. Тропу «по зеленой» Петерсен знает, он там уже ходил. Продукты добудут, деньги есть. Но добираться будет тяжело, они для столь дальнего маршрута не снаряжены.

Хуже, если сразу попали в лапы карателей.

Когда Петерсен подходил на шлюпке к берегу первый раз, он слышал голос Лейфа Утне, но на берегу его не нашел.

Оге Халвари, подошедший к берегу минутами позже Петерсена, ни возле воды, ни на каменной гряде напарника не встретил. Он сделал лишь несколько десятков шагов, как начался обстрел. Оге бросился бежать, но в свете прожекторов немцы заметили его, погнались, не однажды для острастки выстрелили в воздух. Он сдался в плен.

Но второго высадившегося со шлюпки не нашли.

Хенри Петерсен несколько дней скрывался в сопках. У него не было ни продуктов, ни теплой одежды, ни снаряжения для дальнего маршрута. Через трое суток его тоже захватили в плен.

После непродолжительной квалифицированной обработки Оге дал устные показания, а потом и написал их сам. На основе этих показаний немцы составили обстоятельное представление о советской морской разведке на севере.

Норвежские авторы располагают сведениями, что Халвари пошел на службу немцам, его через Финляндию послали в Германию, но следы его там потерялись.

Хенри Петерсен вел себя в плену твердо, на допросах давал малозначащие показания. Его подвергли основательной физической обработке. Выколотили признание, что недавно он был в долгой разведке у Киркенеса. Это привело к аресту нескольких жителей Бугей-фьорда и Киркенеса.

Немцы записали в своих документах, что допрашивать Хенри Петерсена трудно, он старается говорить как можно меньше, правду выдает только по принуждению. Норвежские исследователи следы его найти не могли.

После обстрела и бомбежки подводной лодки возле Перс-фьорда немцы понимали, что Лейфа Утне надо выводить из игры. Свою роль он сыграл. Как разведчик никакого интереса не представлял. Даже перевербованного, его нельзя ни забросить на советскую землю, ни внедрить в норвежское Сопротивление. Жители Киберга, Вардё и Вадсё видели, как он в сопровождении вражеских солдат уходил в горы с радиоприемником. Он был в эсэсовской форме.

Обстоятельства заставляли немцев спрятать Лейфа подальше до лучших времен. Его обучили элементарным навыкам наблюдения за погодой и забросили на самолете на остров Медвежий, чтобы он передавал метеосводки. Позже его напарник донес в радиограмме, что Лейф на резиновой шлюпке ушел в море и не возвратился. Искать его не стали.

Андреас и Альфхильд Бруволд видели, как возле их дома дежурила карательная команда, на их глазах солдаты ходили в горы, потом пошли по берегу в ту сторону, где находилось укрытие разведчиков.

Бруволды поспешили поскорее убраться подальше от своего гнезда, которое теперь стало для них засадой. И они кинулись в горы. Побродив несколько дней между прибрежными сопками, укрываясь в расщелинах и стелющихся кустарниках, Бруволды забрались в удобную пещеру возле Сандфьорддалена.

После многодневных скитаний, изголодавшиеся и оборванные, они пробрались в Бос-фьорд и обосновались в хлеву своих давних знакомых, который стал для них долговременным пристанищем.

Разведчики, не заставшие возле Перс-фьорда своих мурманских соратников, вернулись в свое укрытие у Лёквика, чтобы наскоро собраться и уйти в горы. И хотя их поросшая мхом и травой расщелина почти не различима ни сверху, ни с моря, немцы на нее наткнулись. Трогать ничего не стали. Укрылись в засаде. Видели, как разведчики прошмыгнули в свое логово.

И когда Фигенскоу увидел приближающихся солдат, он сразу же начал стрелять. Из укрытия выбежали Ойен и Оскар, бросились плашмя возле своего командира. Очередями из автоматов встретили карателей. Те залегли и открыли ответный огонь.

Ойен сказал:

— Из этой западни нам не вырваться…

Оскар, самый крепкий и напористый, подбодрил:

— Их немного, если еще не подойдут, с этими справимся, уйдем…

От немцев полетела граната, но упала метрах в десяти с другого бока валуна.

— Это худо, гранатами закидают…

— Отползем в пещеру, — скомандовал Фигенскоу.

Пронырнули под пологом плащ-палатки, выкинули его нижний край вперед и придавили булыжниками. Сами встали по краям, наблюдая в щели.

В воздухе засвистела следующая граната, отскочила от полога, скатилась вниз по тропке и там взорвалась. Осколки пронеслись вверх. Потом еще гранаты, потом еще… И все рвались поодаль. Полог пружинил и отбрасывал их.

Солдаты перестали стрелять. И разведчики тихо стояли у выхода своей берлоги, не смея высунуться. Слышались крикливые команды.

Прошло около часа.

Мысли мелькали всякие. Сдаваться разведчики не собирались, но и надежды на спасение не было никакой. Одно понимали: надо отстреливаться, сколько хватит сил и патронов.

От хуторка появилось отделение солдат. Они принесли два ранцевых огнемета.

По пологу полоснула струя огня, потом вторая… Пламя занялось внутри. Группы разведчиков у Лёквика не стало. А на базе еще долго ждали, когда Ойен подаст свой сигнал…

Большинство германских конвоев, плывших с грузами, снаряжением и людьми для горного корпуса на мурманском участке фронта, завершали свой путь в Киркенесе. Лишь немногие разгружались в Лиинахамари.