Первый необходимый груз, что скинули вместе с ними, нашли сразу. Через десять дней самолет сбросил им основное имущество.

Начали работать. Давали редкие радиограммы об обстановке, о погоде. Шел месяц, второй, третий… Группа действовала. Ее время от времени снабжали с самолетов.

15 августа база приказала выйти ближе к берегу и вести непрерывное наблюдение за морем.

Рикхард Кеньев родился и рос в становище Белокаменка Полярного района на берегу Кольского залива. Работал он в колхозе счетоводом, потом в райсовете Осоавиахима. Сначала на войну взяли отца, партизанившего на Мурмане еще во время английской интервенции, потом Рикхарда, а в минувшем году, уже после известия о смерти отца в Архангельске, очередь дошла и до брата Федора. Отец был по национальности карел, мать Хилья Антоновна — финка. Поэтому в семье говорили по-русски, по-карельски и по-фински.

Осенью 1941 года по рекомендации райкома комсомола Рикхард пришел в отряд разведчиков.

От Полярного до Белокаменки рукой подать. Иногда Рикхарду давали день-другой отдыха, и он на рейсовом катере навещал мать, сестер и маленького брата.

Теперь Кеньев шел на новое задание.

Радистом был Евгений Морозов. Он старше Кеньева на два года, родом из Чердыни, до военной службы учился в Горьковском институте инженеров водного транспорта, окончил школу связи Учебного отряда на Соловках, в войну пришел радистом в отряд. Родители его жили в Горьком.

Эту группу забросили с воздуха 26 июня невдалеке от аэродрома Банак. Им приказали наблюдать за аэродромом, за стоянками вражеских кораблей в Порсангер-фьорде, за дорогой от Банака к Киркенесу, следить, как бомбят и штурмуют аэродром советские самолеты, как атакуют неприятельские караваны подводные лодки и самолеты.

После высадки Морозов выходил на связь несколько раз.

Три новые точки разведчиков приняли боевую вахту.

Микельсену и Петерсену самолетом забросили очередную партию груза. Когда на волокуше они перетаскивали его к своей землянке возле озера Гарше, неожиданно на них вышли два охотника. Спрятаться было негде. Разведчики попросили земляков помочь им. Те охотно согласились. Потом посидели вместе, поговорили, покурили, разошлись каждый по своим делам.

Один из охотников Виктор Ларсен, ходивший осматривать свои угодья, узнал разведчиков. Год назад брат Хильмара Хенри и Нистрем на лодке ушли по реке через границу. Ларсен немедленно сообщил о встрече в немецкую комендатуру.

Карательный отряд появился возле землянки через несколько часов. Завязалась перестрелка. Разведчики отстреливались, убили шестерых карателей. Когда гранаты стали рваться возле входа в землянку, Рейдер и Ялмар застрелились.

Тараскин и Бурьков рано утром 19 августа со своего поста обнаружили крупный вражеский конвой. Он шел с запада и держал курс на Варангер-фьорд. Экстренная радиограмма пошла в Полярное.

Бомбардировщики, штурмовики, торпедоносцы поочередно наносили удары по конвою. У входа в Варангер-фьорд его атаковали торпедные катера. Из каравана потопили 14 кораблей и судов.

После этого случая радиограммы от разведчиков шли еще три дня. Местные жители, собиравшие грибы и ягоды, видели, как к мысу по восточному берегу Бос-фьорда прошел большой отряд немцев. Примерно через час с той стороны донеслась стрельба, послышались взрывы гранат.

С Кеньевым и Морозовым связь прервалась в первых числах июля.

Так в норвежской провинции Финмаркен погибли еще три группы разведчиков.

Отряду поручили вновь наведаться на южный берег полуострова Варангер. Два шофера грузовых автомашин, захваченные в набеге на Лангбюнес, показали, что вдоль дороги размещены наблюдательные посты. Место для них выбирается с учетом обзора морской акватории и в зависимости от глубины, позволяющей подходить к берегу катерам или подлодкам.

Один из таких постов находился на мысе Скальнес.

В отделе решили высадиться немного в стороне от него, вне обзора с поста, пройти по дороге и вплотную к нему подобраться. Пленные рассказали, что особенно тщательно наблюдение велось, когда намечалось прохождение конвоя или совместное плавание группы боевых кораблей. В остальное время вахту несли с перерывами. Этим и решили воспользоваться разведчики.

Была поставлена задача постараться непременно живыми взять наблюдателей, забрать вахтенный журнал, таблицу позывных или опознавательных сигналов.

25 марта два торпедных катера приняли на борт отряд и около десяти часов вечера вышли в море. На головном, тринадцатом, где командиром был лейтенант Лихоманов, на задание отправилась группа Никандрова. С нею шли Леонов, оперофицер отдела Пасько, командир отряда катеров Колотий, переправщики. На другом — лейтенант Травин, группа Баринова и трое переправщиков.

Погода для скрытного подхода к цели выдалась как по заказу: снежные заряды чередовались один за другим, небо закрыто тучами, из которых временами сыпалась густая снежная круговерть. Идти морем пришлось по счислению, держать курс по компасам, наземные и небесные ориентиры не были видны.

Около полуночи подошли к цели. На берегу было спокойно.

Скомандовали высадку.

Сначала от борта катера отошла резиновая шлюпка с отделением Саши Манина. Остальные ждали сигнала с берега.

Не прошло и пяти минут, как Манин поморгал фонарем, что возле него все спокойно, можно высаживаться.

Отряд на шлюпках и понтонах отвалил от катеров. Те легли в дрейф и наблюдали за сушей и за морем.

— Толя, — обратился Леонов к Баринову, — ждите нас здесь. В любом случае вернемся сюда. Не спускайте глаз ни с дороги, ни с катера. Если будем отходить с боем — поддержите, чтобы успеть быстрее сесть в шлюпки.

Леонов оставил у берега группу Баринова, велел стеречь место для съемки, шлюпки и понтоны. Сам со взводом Никандрова собрался идти на дорогу. Она бежала совсем впритык к береговой кромке, всего примерно в трех десятках метров.

— Саша, — уже на ходу напомнил Леонов Никандрову, — грузовые пропускайте, пусть едут. А легковые постарайтесь обязательно прихлопнуть. Действуй сам, я с ребятами пойду к посту, попробуем застать их врасплох.

— Если не ждут прохода кораблей и спят, — ответил Никандров. И добавил: — Я со своими тут управлюсь.

— Залевского с двумя-тремя ребятами оставь здесь, пусть прикроют наш отход на этом отрезке. — Леонов показал рукой, где Залевский должен ждать возвращения уходящих к вражескому посту.

— Андрей, — повернулся он к Залевскому, — лежите тихо. Но если у нас завяжется перестрелка, бегите на подмогу.

Залевский с Петром Коваленко и Михаилом Колосовым остались на стыке между ушедшими с Леоновым разведчиками и группой Баринова, стерегущей берег. Остальных бойцов увел Леонов.

Почти весь взвод Никандрова вскоре скрылся из вида.

Подошли к двум стоящим особняком домам. Всюду тихо, темно. Выставили возле дороги в засаде пулемет, за ним залег Сергей Бывалов.

Одновременно постучали в оба дома. Зажегся свет, разведчиков впустили беспрепятственно.

Леонов спросил, далеко ли немецкий наблюдательный пост, как незаметно к нему пройти.

Мужчины постарше ответили, что в селении постоянного гарнизона нет. В домике на верхнем склоне холма, за дорогой, всего в полукилометре от них, находился наблюдательный пост. Там несли службу восемь-десять солдат с ефрейтором. Но на днях их увезли либо в Киберг, либо в Вардё, домик оставили на замке. Там больше никого нет.

Женщины и дети в разговор не вмешивались, лишь настороженно смотрели на незнакомых людей, увешанных оружием.

Пока беседовали с жителями домов, по дороге проехали два одиночных грузовика. Их пропустили, не трогая.

Никандров с отделением Валерия Коротких прошел по дороге метров семьсот-восемьсот. Наткнулись на пустой дом. Вернулись к тому месту, где Леонов беседовал с жителями.

По дороге на большой скорости в сторону Вадсё проскочила легковая автомашина. Ее заметили поздно, упустили.