Здесь собралось восемь эскортных кораблей из семнадцатого конвоя, вышедших с Новой Земли. В сопровождении советских эсминцев и тральщиков и под прикрытием истребителей и пикирующих бомбардировщиков они ушли в Белое море, после полудня 11 июля пришвартовались к причалам Архангельска. Раньше их там встали на швартовы спасательное судно «Рэтлин», транспорт «Беллингем» и танкер «Донбасс».

Через день в соседний беломорский порт пришел из Иоканки «Самуэл Чейз». Три судна из тридцати семи дошли до Архангельска.

Поиски рассыпавшихся по морскому простору судов продолжались. Навстречу вышедшему из пролива Маточкин Шар отряду кораблей и судов у входа в Белое море поднялись бомбардировщики и истребители. Севернее Святого Носа они сбили четыре «юнкерса» и повредили три.

В залив Моллера на севере Новой Земли, где сидел днищем на грунте американский пароход «Уинстон Сэйлем» с поселившейся на берегу в палатках командой, вышли четыре тральщика, транспорт «Диксон» и три английских корвета. Транспорт сняли с мели, на буксирах повели в Архангельск. У острова Колгуев охранение пополнили два тральщика. Судно благополучно довели до причалов.

Тральщик и минный заградитель «Мурман» сходили к южной оконечности Новой Земли, обошли все бухты. На берегу и в море подобрали моряков нескольких шлюпок. 4 июля танкер «Азербайджан» был поврежден торпедой при первом налете. Позже он догнал конвой и шел с ним до тех пор, пока караван не распался. Когда все разошлись в разные стороны, капитан повел судно к Новой Земле, своим ходом доплыл до Русской гавани в пролив Маточкин Шар. Туда пришло еще пять транспортов союзников.

За ними приплыли «Мурман», тральщик и четыре корвета, у Колгуева встретили эсминцы «Куйбышев» и «Урицкий» и пять английских кораблей. В Белом море над ними висели истребители. Суда ошвартовались в Архангельске. На исходе были последние дни июля.

За 20 суток корабли Северного флота для встреч, поисков и сопровождения семнадцатого конвоя выходили в море более 190 раз.

Остатки конвоя — 11 транспортных судов — встали под разгрузку в советские порты. На причалы спустилось около 900 автомашин, 164 танка, 87 самолетов. На дно ушло 24 транспорта, с ними утонуло более 3300 автомашин, 380 танков, 210 самолетов, тысячи тонн боеприпасов.

Политическим деятелям Британских островов теперь представилась возможность убедительно и мотивированно отложить проводку конвоев или отказаться от них совсем. Драма семнадцатого конвоя осталась не полностью разгаданной тайной для историков. Многие брались за ее решение, но истину так и не нашли. Весьма обстоятельно ее исследовал английский историк Давид Ирвинг, но и он признает, что ему тоже не выпало счастья в массе документов и архивов адмиралтейства докопаться до сути.

В этой главе лишь схематично показан трагичный путь семнадцатого конвоя.

А в это время в южных степях Украины и России полыхало пламя грандиозного сражения.

Разведчики, заброшенные в Сюльтевик, несли свою вахту беспрерывно.

Время было летнее, светло круглые сутки. Видимость на море почти постоянно хорошая, лишь изредка наплывали туманы.

Немецкие конвои, опасаясь нападений самолетов и подводных лодок, иногда отстаивались в проливах либо за островами, выжидая туман, дождь или сильный ветер, чтобы в непогоду проскочить какой-либо протяженный отрезок пути, не прикрытый с моря островами или мысами. Такой далеко просматриваемый путь не только через весь Сюльте-фьорд, но почти от Маккеура до Хамнинберга и лежал перед глазами разведчиков.

Для Сёдерстрема, Чижевского и Енсена пятый месяц дежурства был довольно плодотворным, они передали уже более полусотни сообщений о прохождении вражеских конвоев, по их наводке на морское дно отправилось восемь транспортов.

Появившиеся у них в мае Аспос и Микельсен четвертый месяц жили вдали от своей базы на Арнее. Они помогали приютившим их разведчикам, делили с ними вахту. Помощь была весьма полезной, особенно когда Сёдерстрем или Енсен, а то и оба одновременно уходили для встреч со связными в другие селения, к рыбацким и сенокосным избушкам в десятке-другом километров в глубине материка.

Альфхильд по-прежнему готовила на эту ораву из пятерых мужиков, ходила на шлюпке ставить и проверять сети, приносила улов, — только в ненастье ее иногда подменял кто-то из разведчиков в этом нелегком промысле, все так же раз в неделю навещала мужа Андреаса в Хамнинберге. При крайней нужде отправлялась на связь с ближними и дальними соседями, передававшими ей вести для Сёдерстрема.

Наступил сентябрь — время темное, ненастное. Ночи стали длинными и непроглядными. Нести вахту становилось труднее, море смутно проглядывалось не только ночью, но и днем. А суда чаще всего, особенно на восток, шли с потушенными сигнальными бортовыми и мачтовыми огнями. Помогало то, что кроме разведчиков за немецкими базами и кораблями следило еще много глаз норвежцев, живших в больших и малых селениях.

В Киберг одному из братьев Эриксенов позвонил по телефону из Нюборга Бакел Эндерсен. К такому средству связи прибегали лишь в экстренных случаях. Бакел намекнул Сигурду, что к нему привезли посылочку из Альтен-фьорда, из Боссехопа, сам он приехать не может, передаст ее Перу Эндерсену из Вадсё, а тот доставит в Киберг. Гостинец долго храниться не может, его надо поскорее переправить в Перс-фьорд Гудвару Ульсену к празднику. Спустя сутки весть достигла Сюльте-фьорда, Чижевский экстренно вышел в эфир, и через полчаса Головко читал донесение, что тяжелые крейсеры «Шеер», «Хиппер», «Кельн» и шесть эсминцев пришли в Альтен-фьорд, встали на якоря, готовятся к выходу в море.

Командующий флотом приказал самолетам-разведчикам не спускать глаз с этой эскадры, а если она покинет Альтен-фьорд и пойдет в открытое море, немедленно известить английскую миссию в Полярном.

— Поблагодарите людей в Сюльтевике за сведения, вернутся — присовокупите это в наградных листах, — приказал Г оловко.

— Есть, товарищ командующий. — Визгин быстро сделал какие-то пометки в своем блокноте.

— Сведения к ним прошли по длинной и сложной цепочке. Она может в любой момент порваться в каком-то звене. Этот канал не надежен.

Далее Головко сказал Визгину, что надо побыстрее посадить людей возле тех фарватеров, где корабли собираются для выхода из фьордов в открытое море. Лучше на островах севернее Тромсё. Прошлая неудача высадки группы Аспоса чувствуется и теперь.

В Сюльтевике Сёдерстрем и его товарищи с удовольствием прочитали радиограмму, в которой база благодарила их за сведения об эскадре. Даже устроили по этому поводу праздничное чаепитие.

Дело шло к зиме. Как-то в домике сидел Оскар Енсен и поглядывал через окно на Сюльте-фьорд и неоглядную даль за ним.

Неожиданно в прихожую вошла женщина. Альфхильд ее знала: раньше та жила в Вардё, но в войну, когда город стали то бомбить, то обстреливать и часть жителей разъехалась по мелким поселкам побережья, эта женщина обосновалась в соседнем селении.

Как только в доме появилась незнакомка, Енсен вышел на улицу и отправился по тропе в горы.

Пришелица поинтересовалась у Альфхильд, кто у нее квартирует без мужа. Хозяйка ответила, что ненадолго появился знакомый из Вардё. Гостья сменила тему разговора, но про себя отметила, что этого человека она в Вардё не встречала.

Разведчики старались реже находиться в домике вместе, они либо спускались поодиночке к морю, либо уходили в недальние горы. Только самая ненастная погода да ночь собирали их в дом на ночлег.

Однажды Аспос повстречал в долине неизвестного мужчину. Разговора друг с другом они не затеяли, лишь коротко кивнули в знак приветствия и разошлись каждый своей дорогой. Аспос остался в укрытии возле сопки, а пришелец зашел к Альфхильд и спросил ее, кто тут разгуливает невдалеке от ее дома. Находчивая Альфхильд за объяснениями в карман не лезла, ответила, будто мужчина из Перс-фьорда ищет пропавшую лошадь. Успокоенный ходок из Вардё ушел.