Стали готовить экспедицию по выводу группы.

Киркенес с самого начала войны привлекал особенное внимание советского флотского командования.

Через него пролегла дорога с запада Норвегии. Хотя была она узка и не благоустроена, но по ней сливался в Киркенесе поток грузов с теми поставками, что приходили сюда морем. В порту велась основная погрузка никеля и других редкоземельных руд, отправляемых на переработку в Германию и другие страны.

И на отдых с фронта на Лице и у Среднего часть войск отводилась в Киркенес. Тут находились корпусные и армейские склады. Против воздушных налетов город основательно прикрывали зенитками и истребителями, а подходы с моря — несколькими тяжелыми и малокалиберными батареями.

В конце лета и осенью сорок первого маршрутные группы из отряда особого назначения подходили к нему. Но основательную разведку провести не удавалось. Много раз пытались приблизиться с моря и на катерах, и подлодками, но батареи открывали такой плотный огонь, а прожекторы так ярко освещали море и небо, что попытки прорваться были бы безрассудны.

В отделе ставку сделали на заброску парашютистов.

В октябре сорок второго на выброску четырех разведчиков вылетели два самолета. Вблизи цели они попали под сильный зенитный огонь, в машину пилота Шишина попал снаряд, вместе с экипажем погибли разведчики Альф Сибблюнд и Рольф Сёдерстрем. Другой самолет с командиром группы Оскаром Нистремом и Оддваром Сибблюндом — братом погибшего Альфа — вернулся на аэродром. На базе норвежской группы отряда под Мурманском осталась совсем молодая вдова Дагни Сибблюнд. Она написала рапорт начальнику отдела с просьбой зачислить ее в группу радистов и разрешить готовиться для самостоятельной работы во вражеском тылу.

Спустя три месяца была организована новая заброска под Киркенес. В операцию опять шли Оскар Нистрем и Оддвар Сибблюнд, третьим членом группы — Хенри Петерсен.

Нистрем открыл счет своим походам в дальнюю разведку еще в конце лета сорок первого года. Уже тогда он подбирался к Киркенесу. Прошлые его походы описаны в моей книге «Отряд особого назначения».

Соратники Нистрема по операции — его земляки из коммуны Сер-Варангер, которая находится в окрестностях Киркенеса на южном берегу Варангер-фьорда.

Петерсен и Нистрем почти ровесники, каждому за тридцать, оба состояли в компартии Норвегии.

Петерсен довольно заметно отличался от своих земляков. И политическая подготовка у него была приличная, и способности хорошие, развит лучше многих других. Но характер имел неуравновешенный, ершистый, быстро вспыхивал. Со множеством идей, которые постоянно роились в его голове, соратники не всегда были согласны. Нистрем говорил, что Петерсен по любому вопросу имел свое мнение, отличное от позиции товарищей. Он даже считал, что по компасу надо ходить не так, как все ходят. Его инициатива и страсть к изобретательству могли бы принести много пользы, не будь он связан рамками разведывательной конспирации.

Радист группы Оддвар Сибблюнд был моложе своих товарищей на десяток лет. Он норвежский комсомолец.

Своих семей ни у кого из них нет.

В конце подготовленного отделом письменного задания разведчики прочитали для себя особую часть. В ней говорилось, что немецкое военное командование и гестапо приняли строжайшие меры по ужесточению режима возле Киркенеса. Создана целая сеть скрытой агентуры из местного населения. Кое-кого из них удалось выявить, фамилии их поручили накрепко запомнить. Некоторых разведчики знали сами, те и раньше якшались с норвежской полицией, о других, скрытно служащих оккупантам, узнали теперь.

Поэтому группе необходимо было соблюдать особую осторожность и возле Киркенеса, и в самом городе.

Держаться следовало ближе к Бугей-фьорду, к Нейдену. Оттуда входящие в Киркенес или выходящие из него конвои видны, а в город предписывалось ходить их маршрутникам, через своих людей добывающим сведения, нужные разведчикам.

Надо было непременно подыскать такого соратника из местных жителей, который мог ездить в Киркенес, в Вадсё и в Вардё.

Вылетели на дальнем бомбардировщике около полуночи 25 апреля. Без четверти час самолет подошел к озеру Гарше — месту намеченной выброски. Первым прыгнул из люка радиста Оддвар Сибблюнд, за ним из штурманской кабины Нистрем и последним Петерсен. Едва разведчики успели отделиться от самолета, следом полетели тюки с грузом. Все парашюты раскрылись, и летчики наблюдали, как они дошли до земли. Видели также, как другой самолет бомбил аэродром Хебуктен возле Киркенеса, там стреляли зенитки, и он отвлекал внимание немцев от выброски парашютистов.

Пока спускались к земле, разведчики успели разглядеть, что по снежному покрову озера Гарше, куда им полагалось сесть, перекатывает снег, дует сильный низовой ветер, тянет за собой поземку. Чуть только ноги коснулись заснеженной ледовой тверди, стропы отрезали, парашюты мгновенно погасили, скатав в клубки. Нистрем и Петерсен приземлились невдалеке друг от друга, сразу же сошлись вместе. Сибблюнда не было видно. Как было условлено, посигналили ему криком куропатки. Оддвар его услышал и вскоре появился на зов товарищей.

Отправились искать груз. Бродили без лыж по глубокой заснеженной равнине, покрывшей за зиму ледяной панцирь озера, до рассвета, однако тюки с грузом не нашли. Только начало рассветать — выбрались на западный берег и на деревьях развесили парашюты, опустив их пологом до земли. Края врыли в снег, притоптали. В этом перкалевом шалаше не так дуло, как на открытом берегу. Связаться с базой не могли, батареи были упакованы в одном из сброшенных тюков.

Зная, что с грузом может случиться всякое, те продукты, что уложены как аварийный запас в рюкзаках, распределили по жесткой норме, чтобы вместо трех дней с ними можно было продержаться декаду.

Весь день дул сильный ветер, над озером висела снежная мгла, пришлось отсиживаться в матерчатом прибежище.

Следующим утром ветер утих, похолодало, снег подмерз, стал крепче, местами даже держал ногу.

Снова отправились на поиски груза. Бродили недолго, наткнулись на него километрах в трех от того места, где приземлились, на материковой полосе.

Тюки упали на торчащие из-под снега большие камни, обшивка разорвалась, все содержимое рассыпалось и перемешалось. Часть банок лопнула, сгущенкой залило табак, печенье, масло, мыло. Собирали все из снега, складывали на обрывки мешков, сортировали.

Вскоре нашли и третий мешок, который был сброшен без парашюта. Там оказались лопата, кастрюли и не выдержавшие удара и оттого сломавшиеся лыжи. Из их обломков связали сани, на которых потянули собранный груз. Все сложили в своем перкалевом пологе.

Еще через день Сибблюнд связался с базой, доложил, как приземлились и как собрали груз.

Вскоре довольно близко от них на небольшой высоте пролетел вражеский самолет. Не исключено, что натоптанные ими следы могли сверху разглядеть.

Снова собрали все свое имущество и теперь уже то возле камней, то вблизи кустов передвинулись километра на два южнее, взобрались на невысокую скалу и на ней спрятались. Место свое назвали Блосенборг, потому что возле него сильно дует ветер. Соорудили себе жилище из снега и торфа.

Первые майские дни никуда ходить не могли, по глубокому снегу без лыж далеко не отшагаешь. Связь с базой держали не часто, сообщали о погоде и о виденном поблизости.

12 мая самолет сбросил им продукты и лыжи. Груз упал на лед озера, на нем уже накопилось много талой воды. Все быстро оттуда вытащили и снесли по берегу к своей базе. Только управились и сели отдохнуть, снова возле них пролетел самолет.

Под вечер, когда похолодало и снег затвердел до нетолстого наста, встали на лыжи и отправились осмотреть округу. Поблизости, километрах в двух-трех, ни лыжных следов, ни тропок пешеходных, ни проезжих дорог не попалось. Дорога от западной оконечности Варангер-фьорда к Нейдену и Киркенесу тянулась на несколько километров севернее, возле самого морского берега, только у Гамвика она поворачивала на юго-восток.