Заверено оно печатью штаба Врангеля. Задержанный рассказал о деятельности своей организации, выдал адреса участников, которых впоследствии арестовали.

В то время на территории Северного Кавказа свирепствовали банды бело-зеленых, особенно в районе Армавира, в предгорных станицах. Борьбу с ними вели части Красной Армии и чекисты. Валентина Васильевна вспоминает, как радовались члены коллегии Кубчерчека прибытию на Кубань 26-го отдельного батальона внутренней охраны Республики, находившегося в распоряжении Симбирской губчека. Во главе одного из отрядов этого батальона храбро сражался Андрей Максимович Коровин, ставший первым комендантом Армавирской ЧК. Вместе с другими его отряд отважно вступал в единоборство с белобандитами.

Несколько раз пришлось отбивать у банд станицу Вознесенскую и прилегающие к ней хутора. В одном из боев погибло много красноармейцев 26-го отдельного батальона ВОХР и среди них командир батальона Дмитрий Васильевич Маршаков. Останки их захоронены в братской могиле в Армавире. А незадолго до их гибели произошло в Армавире значительное событие. Рота получила от командира батальона приказ сняться с линии сторожевого охранения и прибыть в станицу к зданию штаба.

Ровно через два часа бойцы выстроились. Комбат Маршаков и комиссар Войков вышли из штаба и объявили, что в Армавир приезжает Всероссийский староста Михаил Иванович Калинин. Он прибыл на Кубань 14 августа 1920 года с агитпоездом «Октябрьская революция» в период объявленной Кавказским бюро РКП(б) «Недели борьбы с Врангелем». Комбат сказал, что Михаил Иванович будет выступать на митинге в Армавире и на батальон возлагается несение почетного караула. Не исключено, что белобандиты попытаются совершить нападение на товарищей из Москвы и местных представителей Советской власти.

На площади в Армавире, где потом установили памятник героям гражданской войны, собралось много народу, пришли люди из соседних станиц и хуторов. Над деревянной трибуной, покрашенной красной краской, развевались знамена, лозунги. Рота плотным кольцом выстроилась возле нее. Наконец со стороны вокзала появилась группа товарищей. Михаил Иванович Калинин принял рапорт и поднялся на трибуну.

В своей речи Михаил Иванович отметил, что белогвардейские армии Деникина, Юденича, Колчака разбиты окончательно и возврата к прошлому нет. Казаков, обманутых контрреволюционными генералами, он призвал сдать оружие, а самим вернуться в родные станицы и хутора, к своим семьям, и начать трудовую жизнь. Рассказал Михаил Иванович о положении в стране, о том, что в крупных промышленных городах, в центральных губерниях Российской Федерации рабочие сидят на голодном пайке, в то время как у зажиточной части населения Кубани имеются запасы зерна. Необходимо помочь рабочему классу хлебом, а он даст сельскому хозяйству машины, ткани, одежду.

Тысячи людей на митинге горячо приветствовали выступление Михаила Ивановича: «Да здравствует Советская власть!», «Да здравствует Ленин!», «Да здравствует Всероссийский староста товарищ Калинин!»…

Одно время в лесах под Армавиром появилась банда белогвардейцев. Они уводили лошадей, коров, грабили жителей пригородного хутора. Население обратилось за помощью к чекистам, послав для этого одного из хуторян в Армавир.

Председатель ЧК по тревоге собрал сотрудников, и ночью отряд вышел к хутору.

Снег валил густыми хлопьями. Люди и лошади сильно устали. На рассвете отряд добрался до поляны, заросшей густым кустарником и колючей ожиной. Только расположились, чтобы отдохнуть, как заметили в зарослях человека с обрезом в руках. Его быстро обезоружили. Неподалеку оказались две землянки и камышовая конюшня. Там было пусто. Однако чекисты решили внимательно осмотреть окрестности, и не зря — нашли склад с оружием.

Захваченный в плен бандит сообщил, где скрывались остальные. Вернувшись в Армавир, разработали план их окружения и захвата.

Следующей же ночью выехали в намеченный район. По опыту зная, какое сопротивление им могут оказать бандиты, приготовились к ожесточенному бою. Но в этот раз окруженные бандиты отстреливались словно нехотя, и то не все. Как потом выяснилось, внутри банды давно зрели разногласия, многие хотели сдаться властям, чтобы спокойно трудиться в своей станице.

В этом бою участвовал отряд А. М. Коровина — мужественного, стойкого борца. Именно в тот период молодой чекист вступил в ряды Коммунистической партии. В декабре 1920 года А. М. Коровина назначили комендантом Армавирской ЧК. В его обязанности входила охрана порядка в городе, это и означало борьбу с бандитизмом.

— Да, рисковать своей жизнью приходилось многим товарищам, — продолжала рассказывать Валентина Васильевна. — А работы было столько, что домой мы уходили только ночью, а то и оставались до утра. Перерывов на обед у нас не было. Кабинет председателя ЧК никогда не пустовал: шли совещания, давались поручения, обсуждались операции. Но если выдавались свободные вечера, то мы собирались на чьей-либо квартире. Вели дружеские беседы за чаем, шутили, пели. Новь всей жизни и энтузиазм сближали нас. Такие встречи навсегда оставались в памяти как светлые праздники. Чаще всего мы собирались в доме № 93 на улице Рашпилевской, где жил в то время Дровяников Василий Евдокимович, будущий знаменитый певец. Выделялся он неиссякаемой энергией, задором. Располагал и своей внешностью — высокий, стройный, с короткими усиками на загорелом лице.

А как он пел! Его мощному басу тесно было в стенах комнатки. Мы до поздней ночи просили его петь русские и украинские песни, которые он очень любил. Песни в его исполнении вызывали в товарищах и светлые слезы, и грусть, и радость. Многие советовали ему посвятить себя профессии артиста, серьезно учиться пению, но он отшучивался:

— Куда уж мне в тридцать лет за учебу браться!

Отшучивался, но и мечтал о такой учебе и в тридцать пять лет начал со всей серьезностью учиться пению. Расцвету его таланта во многом способствовали пролетарский писатель Алексей Максимович Горький и А. В. Луначарский. Будучи на лечении в Сорренто, Горький был свидетелем успешных выступлений в Италии нашего талантливого певца и в газете «Известия» 14 июня 1929 года в статье «Голос беспредельных возможностей» восхищенно отметил, что «еще ни один иностранный певец никогда не добивался в Италии таких триумфальных и заслуженных успехов, как этот непревзойденный бас».

Много лет затем голос Дровяникова звучал в Большом театре СССР, где он исполнял ведущие партии в операх «Князь Игорь», «Евгений Онегин», «Дон Карлос», «Садко», «Ромео и Джульетта», «Мазепа».

С гордостью читали сотрудники Кубанской ЧК в газетах об успехах Дровяникова. Знавшие его и работавшие с ним собирали заметки о нем, хранили и заметку из «Известий», где говорилось, что Дровяников является живым примером огромных дарований трудящихся масс Советской России, что он при содействии Советской власти сумел подняться на вершины искусства. Гордились тем, что работали с ним, слышали его красивый голос.

…А в тот далекий 1920 год здоровье Дровяникова было очень слабым. Особенно плохо ему стало осенью. Узнав об этом, Котляренко вызвал к себе секретаря Павлова. Осведомившись, что Дровяников уже неделю ходит на работу, превозмогая боль, Котляренко распорядился сделать ему все возможное для его лечения:

— Этого товарища нам следует особенно беречь. За короткое время он показал себя убежденным коммунистом, хорошим, инициативным работником. И талантлив необыкновенно. Трудно, конечно, сейчас представить будущее — кругом разруха, голод, но для того-то мы и воюем теперь с контрреволюцией, чтобы такие редкие люди, как Дровяников, могли в полный голос талант свой проявить. А сейчас мы обязаны помочь ему. Каким находят его состояние врачи?

— В нашей амбулатории его обследовали, — ответил Павлов. — Прописали лекарство, строгую диету — ничего, кроме хлеба с водой, и дали временное освобождение от работы. Но Дровяников на работу приходит ежедневно…