Парапет, по которому им предстояло пройти, имел ширину не более полуметра, и Джо видел, что ограда на его наружном краю едва доходит ему до колена. Мальчику это очень и очень не нравилось. Стоит оступиться или споткнуться, или не устоять под очередным порывом ветра, и он отправится в полёт вниз, на многие сотни метров, пока не расшибётся в лепёшку на камнях двора.

Парапет шёл вокруг небольшой башенки, не выше трёх-четырёх метров. Она походила на маяк — только не хватало окон. Наверху имелась маленькая дверь, к которой вела короткая лестница. Чтобы добраться до лестницы, нужно было пройти половину круга по парапету.

— Вот куда они переправляют всех этих несчастных детей, — Корнелл махнула рукой в сторону гор и грустно вздохнула. — Когда-то они были так счастливы здесь! А теперь всё, что для них осталось, — тяжкий, непосильный труд там, за горами. Череда беспросветных дней и мрачных ночей в тени его железного дракона. Его Амадрагона, — Корнелл раздражённо сплюнула, предусмотрительно повернувшись по ветру. А потом, не говоря худого слова, поймала Джо за шиворот и с неожиданной силой дёрнула на парапет. Джо подумал, что тут ему и конец. Ветер впился в него десятком тысяч ледяных когтей.

— А теперь я покажу тебе, как Орлеманн следит за ходом своей войны.

— Своей войны? — не понял Джо.

Но Корнелл не отвечала. Она уже карабкалась по лестнице к последней дверце.

Глядя на то, как отважно она ведёт себя на этой шаткой опоре, презирая резкий порывистый ветер, Джо невольно позабыл о своих страхах. Он испугался за Корнелл: такое невесомое создание, как она, ветер мог унести в любой момент!

Однако Корнелл добралась до двери как ни в чём не бывало, открыла её и поманила за собой Джо. Все страхи тут же вернулись: он с трудом сглотнул, стараясь не обращать внимания на то, как подгибаются обмякшие колени, и вступил на лестницу. Ветер как будто ждал этого, чтобы толкать его с новой силой с каждой ступеньки. Он покосился в сторону гор. Правда ли, что Ханна томится за этими суровыми пиками? Стараясь обрести отвагу в воспоминаниях о сестре, он стиснул зубы и полез наверх.

Корнелл помогла ему подняться и захлопнула дверь. В комнате на вершине башни воцарилась непроглядная тьма.

— Здесь нет никакой лампы? — поинтересовался Джо.

— Тихо, стой и смотри! — велела Корнелл.

Постепенно глаза Джо привыкли к темноте, и он понял, что здесь есть свет, но совершенно не тот, на какой он мог надеяться. В самой середине комнаты стоял стол, а на нём — большое, совершенно пустое блюдо. Оно не уступало размерами тракторному колесу и переливалось белёсым светом в темноте. Джо подался вперёд и всмотрелся в этот свет. В блюде вращался какой-то серый силуэт — не более чем тёмный промельк на более светлом фоне. И Джо стало ясно, что это такое. Это была самая обычная камера обскура — всего лишь один из аттракционов, который он видел когда-то на ярмарке в своём мире. Он тут же вспомнил, с каким удивлением наблюдал тогда за окружающим миром, находясь в тёмной комнате. Его отец объяснил, что изображение на блюдо в центре камеры передаётся с помощью специальных линз. Джо был в восторге, но ему не дали оценить сполна этот удивительный феномен: как всегда, Ханне быстро надоело торчать в темноте, и она без спроса отворила дверь. В комнату попал свет, и чудесное изображение на блюде исчезло.

Джо постарался избавиться от неуместных воспоминаний и сосредоточиться на том блюде, что находилось перед ним сейчас. Это был просто какой-то серый круг, и ему сразу стало ясно:

— Мы же видим один туман! — сказал он. — И ничего больше.

— Тихо! — шикнула Корнелл. — Надень вот это, — она протянула ему какие-то странные очки и показала, как наводить их на резкость. — Они помогают увидеть предметы сквозь туман. Не торопись, к ним надо привыкнуть. Скоро сам всё увидишь.

Джо послушно нацепил очки и уставился на блюдо. Поначалу он увидел ещё меньше, чем прежде. Линзы у очков были необычно толстыми, скорее похожими на цельные кристаллы. На их многочисленных гранях он мог различить повторное изображение окружавших его вещей: блюдо, его рука, бледное лицо Корнелл в туманном сумраке. Но вскоре через пелену серого тумана стали проступать силуэты других, гораздо более далёких предметов.

Наконец он понял, что видит внешнюю стену Темниц далеко внизу так ясно, что различает суету мелких, размером с муравья, охранников, мельтешивших на стенах и в воротах тюрьмы. Это было потрясающе. Он видел машины во внутреннем дворе и каждую черепицу на крыше большого зала.

— Пожалуй, стоит взглянуть, что творится за стенами? — предложила Корнелл, поворачивая какие-то рычаги. Изображение Темниц отступило. Теперь Джо видел улицы вокруг тюрьмы, подъёмный мост и крыши окрестных зданий. На улицах толпились люди. Корнелл снова повернула рычаги, и картина куда-то уплыла, а на смену ей пришла городская окраина и высокая стена, и равнина, которую они пересекли недавно с Пауком и Кэтрин. Джо мог рассмотреть остовы брошенных машин и даже движущиеся силуэты Голиафа и Скребка. Голиаф как раз выстрелил огнём по какой-то цели. Джо содрогнулся, вспомнив, как недавно он сам чуть не сгорел в этом огне заживо. Далеко на востоке он увидел траншеи и толчею в скопище людей на Острове, и дороги, по которым двигались грузовики и автобусы, где он проехал с Пауком и Кэтрин. За пределами Острова не было видно ничего, кроме серых громад морских волн и мрачного, дождливого неба.

— Ну-с, а теперь глянем на запад, — предложила Корнелл. Она так быстро крутила рычаги, что изображение на блюде превратилось в серую дымку. Равнина и город исчезли, а когда резкость восстановилась, Джо подумал, что Корнелл так и не сказала ничего по поводу того, что он снова увидел равнину за городской стеной. А на равнине — траншеи и остовы брошенных машин. На этот раз невидимую им жертву преследовало сразу два Голиафа, и они невольно зажмурились, хотя в таком отдалении им вряд ли причинило бы вред ослепительное сияние Замрами. На краю равнины Джо увидел траншеи, а за ними — дороги с двигавшимися по ним грузовиками и автобусами. Ещё дальше вроде бы находился город или просто большой военный лагерь на краю земли. Он до боли походил на лагерь на Острове, однако теперь Джо был уверен, что смотрит в другую сторону.

Всё смешалось у него в голове.

— Теперь ты понимаешь, что они не знают правды, — грустно произнесла Корнелл. — Люди с той стороны, — она показала на скопище полуразрушенных зданий и палаток, — любой ценой стараются переправить кандидатов в город, чтобы уберечь их от опасностей войны, и верят, что машины на равнину посылает Элиза. Тогда как люди с этой стороны, — поворотом рычагов она вновь вернула на блюдо изображение Острова, — считают, что их уничтожают машины, которые посылает Мерид. Но и здесь, в городе, кандидаты не оказываются в безопасности. Никто не может увидеть правду сквозь туман.

Джо потряс головой. Он ничего не понимал.

— Но если то, что ты говоришь правда, то чьи солдаты занимают город — Элизы или Мерид?

— А чьи кокарды они носят? — спросила Корнелл.

Джо честно постарался вспомнить. И понял, что не видел никаких кокард ни на одном из солдат, охранявших город и Темницы.

— Не знаю, — признался он.

— Их просто нет! — сдавленно промолвила Корнелл. — Горожане уверены, что обе сестры действуют заодно, что они убили меня и город осаждают их объединённые армии. Орлеманну удалось всех настроить друг против друга.

— Но ведь он посол у Элизы! — возразил Джо.

— И у Мерид тоже, — грустно кивнула Корнелл. — И я более чем уверена, что горожанам он сказал, что действует по моему приказу или в память о бедной безвинно погибшей сестре! Не правда ли, превосходный способ развязать войну, от которой выигрывает только он? — Корнелл вздохнула и потёрла виски. — Но я не могу понять, как ему удаётся столь долго морочить всем голову!

Зато Джо отлично всё понял. Он рассказал Корнелл об огромной армии чиновников и тоннах никому не нужных бумаг, о бесконечных правилах и очередях кандидатов, скопившихся на Острове. Поведал о всеобщем доносительстве и тайной полиции с её адскими машинами. Корнелл молча слушала и кивала.