От удивления у Джо глаза полезли на лоб. Ещё никому никогда не приходило в голову назвать его ангелочком.

А женщина снова взяла его за руку своей когтистой птичьей лапой и заставила подняться с пола. Его пижама давно промокла насквозь, и он дрожал от холода. Женщина подвела его к возвышению в углу. Оно было застелено целым ворохом одеял, пошитых из выделанных крысиных шкурок. На его взгляд, трудно было придумать более отвратительное ложе, и Джо замялся, невзирая на снедавшую его усталость. Женщина мягко, но решительно подтолкнула его, заставив сесть. Затем наклонилась и подняла на кровать его ноги, а потом укрыла одеялами. Джо уже не мог сопротивляться, и даже крысиные шкурки его больше не пугали. Это было так здорово — просто лежать. К тому же шкурки оказались выделаны просто отлично: такие мягкие и совершенно не вонючие, как можно было подумать. Джо заснул ещё до того, как его голова коснулась бархатной подушки.

Незнакомка погладила его по щеке, прошлёпала босыми ногами по комнате и прикрепила свечу на углу стола, заваленного книгами и бумагами. Она выглядела чем-то очень озабоченной. С возрастающим нетерпением эта странная особа рылась в книгах, но не могла найти то, что нужно. И всё время, пока продолжались эти поиски, она бормотала что-то себе под нос, как будто вела нескончаемую беседу с кем-то невидимым. Она двигалась очень быстро, рывками, как будто выплёскивала из себя вспышки необузданной энергии, и её тень металась по комнате в грозном безумном танце.

В какой-то момент Джо проснулся и посмотрел на неё из-под опущенных ресниц, молча гадая, как же ему сбежать на сей раз, но тут же снова провалился в сон. Утром он успеет об этом подумать.

Его сновидения опять превратились в калейдоскоп тревожных образов. Снова мамино лицо скрылось за дверцей машины скорой помощи, и он гонится за машиной, в которой увозят Ханну. Снова больничная палата и его сестра под одеялом на койке. А ему никак не удаётся подойти достаточно близко, так близко, чтобы она услышала его, чтобы он мог увидеть её лицо, а не эту тонкую руку поверх одеяла… На этот раз Джо всё-таки подошёл и взял сестру за руку. Он осторожно сжал холодные пальцы, но на этом сон прервался, и мальчик понял, что действительно сжимает чью-то руку. Холодные, шершавые пальцы. Джон вздрогнул и отшатнулся. Его рука опять пульсировала от боли. Синяк никак не проходил, и рана, полученная в траншеях, снова кровоточила. Видимо, он сильно разбередил её, когда ударился о стену из-за подземного поезда.

Оборванная растрёпанная женщина стояла рядом с кроватью, не спуская с Джо своего жуткого птичьего взгляда. Она наклонилась и улыбнулась, напугав его ещё сильнее. Джо в панике подумал, как долго она вот так разглядывает его.

— Кто ты? — спросил он дрожащим шёпотом. — Чего тебе от меня надо?

Но женщина прижала палец к губам и выразительно посмотрела на дверь. Затем в один миг оказалась у двери и прижалась ухом к доскам, вслушиваясь в звуки по ту сторону.

По-прежнему не отрываясь от двери, незнакомка покосилась на Джо. Судя по всему, она уже успела забыть, что вчера сама впустила его в эту комнату.

Наконец она вернулась от двери к Джо, шлёпая по лужам. Она двигалась так стремительно, что Джо решил, будто на него сейчас набросятся. Он вскочил с кровати и метнулся в дальний угол комнаты, стараясь, чтобы между ними оказался письменный стол.

— Всё хорошо, — промолвила женщина, нервно заламывая пальцы. — Я тебя не трону. Я обещаю. Меня зовут Корнелл. И я заперта в этой комнате столько, сколько себя помню.

— Корнелл? — повторил Джо. — Третья сестра? — она живо закивала. — Но все давно решили, что ты умерла! Что тебя сестра убила!

— Да, — бледные губы Корнелл скривила горькая улыбка. — Все решили, что я умерла, — и она заметалась по комнате, бормоча: — Он сказал всем, что я умерла, и каждой из сестёр сказал, что меня убила другая, — её движения становились все резче, а в глазах зажёгся огонь безумия. — Но я-то живая, верно? Он так и не посмел меня убить. Значит, я зачем-то ему ещё нужна. И он держит меня в тюрьме, хотя сначала говорил, что это нужно для моей безопасности. Он сказал, что хочет защитить меня от моих сестёр. Ха!!!

Корнелл подлетела к столу и зашелестела бумагами.

— Меня не убили, — снова и снова повторяла она.

Джо присмотрелся: бумаги на столе были какими-то планами и заметками. А посередине красовалась записная книжка Паука. Джо сердито нахмурился. Не иначе как она украла книжку, пока он спал!

— Это моё, — сказал он. Мальчик решительно схватил книжку, и в этот момент сложенный во много раз кусок пергамента выпал из неё и лёг поверх остальных бумаг. Корнелл ловко поймала его.

Её глаза дико вспыхнули при виде этого листка.

— Где ты это взял? — воскликнула она. — Где?

— Нигде, — ответил испуганный Джо. — Он уже был в этой книжке, когда мне её дали.

Корнелл отобрала у него книжку и пролистала её.

— Так значит, это и есть его книжка, — сказала она. — Я так и подумала. Вот, видишь? Это значит, что он знает, что я жива! Смотри! — Корнелл сняла книгу с самой верхней полки. Бережно прижимая её к груди, она отошла к стене напротив двери. Когтистые пальцы пробежались по небольшой арке, наглухо заложенной мелкими кирпичами. — Здесь было моё окно до того, как Орлеманн приказал его замуровать. Когда я оказалась в заточении, я была в отчаянии, мне нужно было дать знать, где меня держат. И я совершила такой дикий поступок, что любой, кто знал прежнюю Корнелл, сразу бы понял, что только отчаянная нужда заставила меня так поступить. Я, Корнелл, главный библиотекарь древнейшего университета, вырвала страницу из одной из самых драгоценных наших книг. А затем аккуратно и бережно, как можно бережней, я сложила из неё бумажный самолётик. Ему предстояло улететь далеко, за стены Темниц, и я не могла допустить хотя бы малейшую небрежность. У меня был всего один шанс. Я не могла позволить себе рисковать ещё одной книгой. И когда самолётик был готов, я запустила его в это окно и следила за ним, за тем, как он летит сквозь дождь, как минует стены этой тюрьмы. Я смотрела и смотрела, хотя он давно уже затерялся где-то вдали, а глаза у меня ослепли от слёз. Но вот теперь я вижу, что он достиг своей цели. Вопреки всему я хранила надежду, что он найдёт дорогу к моему другу, и теперь я вижу, что это случилось. Ах, какую надежду ты принёс мне сегодня! Если Араик Бен знает, что я жива, значит, он найдёт способ меня спасти!

— Но… — неуверенно начал Джо. Корнелл так неистово радовалась своему открытию, что ему было страшно говорить ей жестокую правду. — Мне очень жаль, честное слово… — Корнелл замолкла и вопросительно уставилась на него. Ему ничего не оставалось, как досказать до конца. — Но Араик Бен мёртв. — Корнелл, не шелохнулась. Просто стояла и слушала. А потом медленно покачала головой. — Нет, это правда, — продолжал Джо. — Он погиб в самом начале войны. Его повесили за то, что он был в Лиге Вереска. И его обвинили в том, что он убил вас. Все говорят, что это он развязал войну.

Корнелл надолго затихла. Её взгляд шарил по грязному полу, и вдруг она затряслась в приступе истерического хохота. По щекам поползли слёзы:

— Он не погиб. Он послал тебя ко мне!

Джо затряс головой.

— Никто не приказывал мне подняться в эту башню. Я оказался здесь совершенно случайно и всего лишь хотел спрятаться.

— Но тогда откуда у тебя книжка Араика Бена?

— Это не его книжка.

— Только он мог оставить такие пометки. Я помню его почерк и знаю его подпись. Смотри! — Она открыла первую страницу, и Джо увидел на ней те же символы, на которые обратил внимание в тоннеле под городской стеной. А ещё они походили на те символы, которыми был покрыт посох Паука под матерчатыми обмотками, и на знаки, которыми была помечена страница из книги, выброшенная когда-то Корнелл в окно. — Смотри, разве ты не видишь? Именно так Араик шифровал своё имя. Вот: Араик Бен.

— Но это какая-то головоломка!

— Нет, это просто шифр, — покачала головой Корнелл. — Верещатники были великими мастерами шифровального дела, и они всегда так скрывали свои записи. Попробуй повернуть надпись крутом раз, и ещё раз. Видишь? Его имя написано сперва так, потом так, потом так — всё время под прямым углом к предыдущему. Если знать, как смотреть, разобраться в этом шифре ничего не стоит. И эта книжка принадлежит Араику Бену или я не умею читать!