Было темно и всем, что она могла чувствовать, была боль. Каждая капля ее крови падала с оглушавшим ее всплеском. Она не могла двигаться, ее тело было пробито и изломано ловушкой. Она не знала что происходит наверху, и чем это может закончиться.

Все, о чем могла думать Л'Нир — это о Г'Каре.

Поначалу она думала, что ей это только кажется, и потому, когда голос заговорил с ней в первый раз, она промолчала. Промолчала и во второй. На третий раз она, наконец, поняла кто это был.

— Ты оглохла, девчонка? Я слышу, как стучит твое сердце и чувствую, как капает твоя кровь. Ты не мертва и не потеряла сознание.

— Я думала, что ты мертв. — прохрипела она. Она, наконец, смогла заговорить. Кровь стекла из ее рта, и ее дыхание стало чуть ровнее.

— Я З'шайлил. Чтобы меня убить, надо что—то посерьезней этого, девчонка.

Его голос. Шипящий, мрачный шепот. Она встречала его раньше, в Совете Синовала, и тогда она была им напугана. Если честно, она была рада, когда Синовал прогнал его прочь. На такой войне не было места для созданий, ему подобных.

Но если не на войне — то где же еще?

— Ты Морейл. — просипела она.

— Да.

— Я надеялась что ты мертв.

— Надеялись многие.

Она закрыла глаза, ее тело вздрагивало от хриплых вздохов. Она попыталась составить список своих ран. Легкие, похоже, не были пробиты, сердце все еще билось. В конце концов ее прикончит кровопотеря. Она не могла пошевелиться. Пики держали ее слишком цепко, и попытка освободиться лишь еще сильнее разорвет ее тело.

Как Морейлу удалось столько прожить? Он исчез, как она слышала, с началом того что сейчас творилось. Дурла считал его мертвым. Разве Безликие ничего не сказали по поводу его исчезновения?

— Я Л'Нир. — прошептала она.

— Знаю. Я видел тебя раньше, девчонка.

— В Совете.

— Ты выглядела такой напуганной.

— Я была напугана.

— А сейчас?

— Я... я не хочу умирать. Все это время я учила себя не поддаваться страху, а сейчас... я не хочу умирать.

Послышался странный, скрежещущий звук. Сперва она подумала, что Морейл задыхается, но она не могла обернуться, чтобы посмотреть. Он был под ней, и вес ее тела, должно быть, раздавливал его. Она была легка и изящна, по меркам нарнов, но они были тяжелокостной и плотно сложенной расой — и это, без сомнения, было одной из причин того почему она еще была жива.

Потом она поняла — что это.

Морейл смеялся, медленно, тихо и издевательски.

— Ты никогда не стала бы воином девчонка. Ты не продержалась бы... и секунды.. на службе у Темных Повелителей.

— Я и не хотела бы им служить. — Она чувствовала, как ее тело наливается усталостью. Она чувствовала это почти с облегчением. Такая смерть была не так уж и плоха. Она больше не чувствовала боли. Если она сможет просто заснуть...

Нет.

Г'Кар был здесь, наверху. Она должна его увидеть, хотя бы в последний раз. Она не может умереть, не сделав этого.

— Я не хочу умирать. — снова едва слышно прошептала она.

Морейл вновь рассмеялся под ней.

Потом его смех оборвался, и она поняла что его, наконец, не стало.

Она будет следующей. И скоро.

Сьюзен молчала, внимательно следя за битвой, управляя ей насколько это было возможно Она стояла не на центральной башне, но со своего места она видела достаточно. Собор никто не смог бы упрекнуть в недостаточной чувствительности сенсоров.

Если честно — ей мало что требовалось делать. Ее настоящая работа уже была исполнена. Она всеми своими силами направляла Синовала, превратив его из монстра, готового жертвовать мирами ради своей победы, в...

Она помедлила. Что ж, она все—таки сделала из него что—то лучшее.

Она надеялась, что это сработает. Он объяснил ей свой план, и хотя она и не знала всего, она знала больше, чем кто—либо другой. Это может сработать. Они могут победить.

И более того, они победят правильно.

Ей хотелось бы, чтобы Дэвид был здесь.

Ей хотелось бы увидеть его. В последний раз.

Ей хотелось бы очень многого...

Это была, без преувеличения, резня. Корабли Марраго бросались на чудовище, явившееся сквозь разрыв в пространстве и поливали его ливнем выстрелов лишь для того, чтобы оно отбрасывало их прочь. Его черные, шипастые щупальца хлестали, врубаясь в корабли, раздирая корпуса и двигатели, превращая боевые суда в бесформенные обломки.

Разрыв становился все больше, по мере того, как тварь прорывалась сквозь него, все больше и больше становилась видна его туша. Марраго был уверен, что заметил там глаз, а может быть и несколько. Черный, беспощадный и извращенный, взгляд твари старшей, чем звезды.

Это был один из их Повелителей? Их жрецов? Его привлек мир, лишившийся всякой веры за десятилетия войны огня и безумия? Волны мощи, расходившиеся от него, были невыносимы. Марраго требовалась вся его собранность, чтобы не поддаться галлюцинациям. Он мог видеть лицо Линдисти, неотступно глядевшее на него. И Сенну, чье тело сочилось кровью, от которой ее бледная кожа становилась алой.

Как ни странно, но эти видения лишь придали ему сил, добавили ему решимости пережить это. Он не допустит, чтобы их смерть была бессмысленной. Он центаврианин.

Центавриане его народ. Они выучили те же уроки, что выучил он. Суровая жизнь — жертвы, долг честь гордость. Никто не ушел от этой войны невредимым. Все узнали потери и боль. Тварь старалась обратить их воспоминания против них, но вместо этого, иллюзии лишь делали их сильнее.

Марраго вскинулся, увидев корабль устремившийся вперед. Тот был поврежден, почти разрушен, но он все еще двигался со скоростью и уверенностью дуэлянта. Марраго горестно вздохнул, узнавая его.

Карн. Карн Моллари. Племянник Лондо. Один из лучших солдат его поколения.

Марраго мог узнать самоубийственный таран, увидев его.

Корабль врезался в чудовищную тушу твари с колоссальным взрывом. Марраго прикрыл глаза, и когда он открыл их вновь — он увидел, что тварь испытывает боль. Огонь полыхал вокруг огромного глаза, а его щупальца метались явно куда беспорядочней, менее осмысленно, почти что — в бешенстве.

Его можно было ранить.

Оно ранено.

А если что—то можно ранить — это можно убить.

С воспрянувшим сердцем Марраго продолжил командовать атакой.

В материи пространства между его местом и тем, другим был разрыв, прорез неуклонно становившийся все больше и больше. Бог—Император ощущал его, как приятный ветерок прошедшийся по телу. Но не это привлекало его внимание. Один из его лордов почувствовал разрыв, привлеченный туда сигналом, прошедшим через малые врата. Это Бог—Император мог пока что проигнорировать.

Он сосредоточил свои мысли в ином месте. Гул проходил сквозь его огромную, бесформенную тушу, и зуд все ширился и становился все сильнее.

Глаз между мирами, что был главными вратами медленно открывался. Гул доносился оттуда.

Бог—Император развернул одно из длинных щупалец, медленно, не торопясь, исследовал происходящее за гранью. Его слуги из иного места сражались. Они были поклоняющимися ему — меньшим, чем самый ничтожный из его аколитов, ибо они не знали ни его славы, ни красоты великой чистки, но они верили. Они поклонялись ему, на свой ничтожный и слабый манер.

И они сражались.

Пришли враги. Старые расы той вселенной. Юные, по стандартам Бога—Императора, но, тем не менее, владеющие некоторыми силами и знанием.

Бог—Император втянул свою конечность и вернулся к размышлениям.

Все больше и больше света просачивалось по краям глаза между мирами.

Гул становился громче.

Синовал почувствовал его присутствие, когда он пел для малых врат, и он подготовил себя к психическому удару. Он давно знал о существовании Бога—Императора, дремлющего в его собственной вселенной, но он надеялся еще хотя бы немного дольше избежать его внимания.