- Я всё ещё отрабатываю его, то же возможно и для тебя. Всё, что тебе следует сделать, это просить нашего прощения, просить служить нам и ты всё ещё можешь обрести совершенство, которое они хранят для нас.

- Всё, что тебе нужно - это попросить.

Он не просил.

Тогда.

Но у них было время, а он не знал как оно идёт, они могли наградить его болью, а он мог лишь терпеть её, это длилось долго, и неизбежно пришёл день, когда Гален поднял голову и взглянул на Себастьяна и поклялся вечно служить ворлонцам.

Девятая - Спаситель?

"Они убили Старейшего."

"Да. Они это сделали."

"Они открыли врата в иную реальность."

"Да. Они открыли."

"Они сделают с юными расами то, что они сделали с нами."

"Да. Они сделают."

"Они превратят целую галактику в Голгофу. В место мёртвых."

"Да. Они превратят."

"Ты призвал нас сюда и запросил нашей помощи. Мы отказали. Все мы. Мы не питаем к тебе и тебе подобным никакой любви. Мы не питаем никакой любви к юным расам. Они не наша забота. Мы покинули их после Голгофы. Мы оставили их близнецам-стражам Порядка и Хаоса."

"Теперь у них остался лишь один страж и Порядок предал их."

"Что нам за дело до этого?"

"Смертные сражались за вас здесь, на Голгофе. Смертные умирали за вас здесь, на Голгофе. Тысяча лет - долгое время для них, и лишь несколько ударов сердца для тех, кто живёт так долго. как вы. Разве эта жертва для вас ничего не значит?"

"Смертные умирают. Те, о ком ты говоришь сейчас, так или иначе были бы мертвы уже несколько столетий, что бы они ни делали."

"И разве это не делает их жертву ещё более значимой?"

"Они были для нас ничем."

"Они сражались и умирали ради вас! Они не были частью Договора, у них не было обязательств перед Голгофой. Семеро смертных пришли сюда и сражались за вас, и шестеро из них погибли, а вы не сделали ничего чтобы покарать тех, кто убил их.

"Врата были закрыты. Мы знали, что ворлонцы не посмеют попытаться вновь."

"Они попытались снова."

"Да."

"Вы ошибались."

"Да."

"Вы были самодовольны и надменны, и вы верили, что вы можете просто отвернуться от того, что случилось и вернуться к своим собственным заботам. Всё равно, никто из вас не желал успеха Договору."

"Следи за тем, как говоришь с нами."

"Я буду говорить так, как пожелаю. Я буду сражаться с ними, с ворлонцами и с Чужаками. Они будут сражаться с ними. Смертные, юные расы - они будут сражаться с врагом, которого они едва могут себе представить. У них больше отваги, чем у любого из вас."

"Смертные привычны к смерти."

"И это значит что они не боятся её? Нет, они боятся смерти, но несмотря на это, они делают то, что должно быть сделано. Они куда храбрее вас."

"Нас не волнуют твои оскорбления."

"А меня не волнует ваша гордость! Они убили Старейшего. Вы в самом деле считаете, что они остановятся на этом? Они снова откроют врата, и не одни. Они откроют всё. Врата, зеркала, сферы и шкатулки. Чужаки войдут в эту вселенную, и тогда война придёт ко всем вам, и будет неважно насколько хорошо вы прячетесь. Так скажите мне - вы предпочтёте сражаться на этой войне в одиночку, или с союзниками?"

"Они убили Старейшего."

"Да. Они убили."

"Им не следовало делать этого. Старейший был мудрейшим, более всех знающим, самым древним. Он знал ответы на те вопросы, которые не знаешь ты."

"Да. Я верю что он это знал."

"Ты не знаешь всего."

"Как и вы."

"Им не следовало убивать Старейшего. Этого мы не можем простить ни в коем случае."

"Тогда сражайтесь."

"Мы делаем это не ради юных рас."

"Я знаю."

"Мы делаем это не ради тебя."

"Я знаю."

"Мы делаем это не ради Голгофы или Договора Энайд."

"Я знаю."

"Мы делаем это потому, что они убили Старейшего."

"До тех пор, пока вы это делаете - этого достаточно."

"Что ж, хорошо, Примарх. Мы готовы."

"Хорошо."

"Мы очень давно не были на войне."

...да не будет разорвано Богом.[5]

Это была прекрасная ночь для того, чтобы он появился. После она сможет сказать что у нее было предчувствие того, что что—то должно случиться, но на самом деле тут не было ничего особенного. Дождь был сильным, но он часто бывал таким на этой стадии лунного цикла. Грозы были не страшнее, чем они были множество раз прежде. Место которое она выбрала, чтобы скрыться было негостеприимным.

Это повлияло и на пациентов. Один из них умер только что, юный воин—минбарец, который умолял ее о прощении. Он рассказал ей о том, что он делал на войне, и от этого ее едва не вывернуло, она выслушала и прошептала ему давно забытые молитвы. Он умер, разговаривая с кем—то совершенно другим, кого мог увидеть лишь он.

Это было печально, но не неожиданно. Его раны были тяжелыми и многих других они сгубили бы за считанные часы. Ему потребовалась огромная сила воли, чтобы просто прожить так долго.

Такой труд, и он пропал так напрасно.

Чуть раньше умерло еще двое пациентов — бракири, который провел последние три недели, уходя в кому и выходя из нее и дрази, который, в буквальном смысле слова, умирал от испуга. Все здание слышало его вопли последние несколько дней и он шарахался от всех, кого видел.

Все три смерти были ожидаемыми, как и многие другие. Ее печалило что столь многие приходят сюда просто в поисках места для смерти. Ей надо было иметь возможность предоставить большее.

Сама она плохо спала прошлой ночью, и просыпалась посреди ночи, слепо глядя на стены. Те были холодными и неуютными — но все это здание было холодным, а все ресурсы, что она могла потратить на обогрев, уходили на палаты пациентов.

Она часто проводила сутки без сна и почти без еды. Остальные беспокоились о ней, но и сон редко приносил хоть сколько—то покоя. Чересчур много старых призраков ожидало ее во снах.

Она выкроила короткий миг для отдыха, когда ее разыскал Дасури. Грузный дрази двигался, по обыкновению, медленно. Его ноги так и не восстановились после ранений, которые он получил у Фраллуса. Он мог вернуться на войну, но предпочел этого не делать, сказав генералу Марраго что считает, что лучше послужит здесь. Она не знала, какой ответ дал генерал — если тот дал его вообще.

— Ты должна быть в постели. — мягко сказал Дасури.— Тебе вредно недосыпать.

— Я скоро отдохну.

— Я думал, что твой народ не лжет.

Она улыбнулась, горько и чуть с сожалением.

— Хотела бы я, чтобы это все еще было правдой.

— Никому не станет лучше, если ты упадешь от истощения.