Синовал рассматривал её так пристально, что ему казалось - он может увидеть и понять каждый атом в ней.
Узор изображал цветок, Яма-ран, обвивший вокруг цепочки, с молотом поверх звезды, висящим посередине цепочки. Он был серебристого цвета, кроме лепестков самого цветка, которые запятнала алым её кровь.
Синовал не был поэтом, но он хорошо знал историю и мифы своего народа.
Яма-ран. Маленький пурпурный цветок, который рос только в горах вокруг разрушенного Тузанора. Согласно древней легенде, благородный мужчина умер на поле из этих цветов, и его кровь окрасила их синие лепестки в пурпур. Его честь принесла ему возрождение, и жизнь с его настоящей любовью. С давних времён цветок был символом влюблённых, в особенности тех, кто был разлучён судьбой и бедствиями, но делал всё, чтобы преодолеть эти препятствия.
Цветок был вырезан грубо. Стебель, что обвивался вокруг серебряной цепочки, был слишком длинным, лепестки цветка были неровными, и их было слишком много. Один из листьев был зазубренным и острым. Синовал уже успел оцарапать об него палец.
Молот был более поздним символом единства между воинами и мастерами, из истории об опозоренном воине, чей денн'бок был сломан, а сам он под чужим именем скрывался в селении мастеров, чтобы спрятаться от его врагов. Там он обрёл счастье и влюбился в дочь сельского старосты. В конце концов, его враги нашли его и он был вынужден воспользоваться единственным оружием, которое нашёл - простым молотом - чтобы защитить и себя и её. С тех пор, когда он вернулся к жизни воина, чтобы отомстить, он использовал в качестве своего оружия молот, и он никогда не забывал своё мастерское прошлое.
Молот на подвеске был со сбитым балансом, его пропорции не подходили ни инструменту, ни оружию. На его рукояти был скол, а боёк был слишком большим.
Звезда пришла из жреческой молитвы, которую в некоторых изолированных сообществах произносили, заключая брак . Она восходила к старой легенде о паре влюблённых, что были разлучены несчастьем на многие годы и умерли поодиночке. Блуждающая звезда свела вместе их души, чтобы возродить их любовь в следующих их жизнях. Молитва просила звезду привести любящих в следующей жизни к счастью, большему, чем они знали в этой.
В самой звезде Синовал не мог найти недостатков. Она была безупречна.
Осторожно, подрагивающими руками, он опустил ожерелье на грудь Катс. Цепочка была разорвана, но он и так не собирался застёгивать его на её шее. В смерти она выглядела так мирно, такой спокойно, словно она наконец нашла то, что всегда искала.
Ярость Синовала была по-настоящему ужасной. Во власти гнева он победил ворлонца в самом Храме Варэнни и убил при этом невинную, полностью сознавая то, что он делает. Ведомый яростным откровением, он уничтожил его свидетельства о ворлонском заговоре и угрожал Шеридану перед всем Советом Альянса, позволив Шеридану сохранить его положение во власти. Полный гнева из за смерти... друга, он очень был близко к тому, чтобы убить двоих из касты жрецов, без размышлений и без причины.
Увидеть гнев Синовала был действительно страшно.
Но сейчас он не выказывал гнева. Его глаза были полны не ярости, но слёз. Его осанка была напряжённой, не от бросающего в дрожь гнева, но от вызванных горем рыданий. Его руки стискивали не его страшное оружие - Буреносца, но ожерелье, что она носила.
Конечно же, он и не мог взять в руки Буреносца. Его клинок был сломан, и обломок убил её.
"Она ушла. Теперь ничего нельзя сделать, чтобы вернуть её. Ты знаешь это. Она навсегда потеряна для нас. Почему ты печалишься?"
- Этого не должно было случиться. - горько проговорил он. - Этого не должно было случиться.
"Это случилось. Нету нужды оставаться здесь. Её душа ушла, а это всего лишь оболочка. Для нас тут ничего не осталось."
- Вот так всё и заканчивается.
"Для минбарцев - быть может и так, но ты не минбарец. Ты один из нас, ты из Изначальных."
- Я Синовал из Клинков Ветра. Я всегда буду минбарцем.
"Мы слушали, когда ты говорил с Послом Старейшего. Мы слушали твою историю. Зачем тебе понадобилось рассказывать её? Ты сказал многое, что было неверным, и многое, что было верным лишь для смертных.
- Я Синовал из Клинков Ветра. Я всегда буду минбарцем.
"Ты сказал, что душа Хантибана перешла к Соновару, который ныне среди нас. Ты знаешь что это неточно. Душа Хантибана была потеряна, и вернулась во вселенную. В Соноваре, что ныне среди нас, была точно такая же часть её, что и в тебе, в После, в нарнской девочке, или в любом другом. Ты знаешь это.
- Соновар сделал те же ошибки, что сделал Хантибан, и во многом по тем же самым причинам. Воины верят что души возрождаются в новых поколениях, великие души возвращаются в великих.
"Ты знаешь что это неверно."
- Для меня это правда.
"Ты клялся служить нам и слушать нас. Ты клялся вознаградить на своей душой."
- Я помню.
"Это война больше, чем война смертных и Изначальных. Явился Великий Враг. Ты знаешь, что они такое и на что они способны. Это измерение было забыто. Нам никогда не позволяли забыть."
- Я помню.
"Они собираются на твой совет. Место, выбранное тобой, подходит для этого. Мы никогда не сомневались в тебе или твоих намерениях раньше. Не дай нам причины усомниться в тебе теперь. Первый Примарх Номинус эт Корпус страшно подвёл нас - и эту вселенную. Тот не поднялся и вполовину так высоко, как ты, но всё, что это значит - что ты можешь упасть вдвое глубже."
- Я не подведу вас.
"Значит, нет нужды здесь оставаться. Она ушла, а всё что осталось - всего лишь оболочка."
Синовал вновь схватил ожерелье.
- Нет. - прошипел он. - Ни за что.
"Она идёт. Поговори с ней, но не затягивай. Время уходит, даже для таких как мы."
- Кто? Сьюзен?
Он повернулся ко входу в зал. Кто мог посметь потревожить его здесь? Присутствие Истока раздражало его достаточно, но тот был почти частью его самого. А это была...
Не Сьюзен.
- Я знала, что найду тебя здесь. - сказала Деленн.
* * *
Меня пронзила дрожь в то мгновение, когда я увидела тот стол. Он внушал такое почтение. Я знала, что это было место, где собираются великие вожди и вершат великие дела, и я всю свою жизнь не могла понять, как я могла оказаться там.
Но Г'Кар настоял на том, чтобы привести меня, и поскольку он был великим лидером - я молча согласилась. А кроме того, здесь не было никого, с кем он мог бы меня оставить. По крайней мере - никого, в ком он мог быть уверен. Новость о союзе На'Тод и Синовала серьёзно потрясла его уверенность, удар, который был для него лишним после того, что случилось с ним на Нарне.
Несколько первых часов на этом странном чёрном куске камня он провёл в кипучем движении, и он всегда таскал меня с собой. В результате вскоре я познакомилась с игроками в то, что дорогой Император Лондо назвал бы "Великой Игрой".
Я смущённо стояла рядом, когда он говорил с другим нарном - высоким, мускулистым и без одного глаза. Командор Та'Лон нашёл похожее увечье Г'Кара почти что забавным, и пошутил насчёт того, что его новая работа - быть "двойником" Г'Кара. Был болезненный момент, когда я была вызвана чтобы рассказать о смерти того, чьё имя я теперь ношу. На какое-то время Та'Лон бы потрясён этой новостью, но затем он кивнул, улыбнувшись с неизменно присущим ему невыносимым спокойствием, и мягко сказал, что его друг умер ради достойной цели.
Я очень хорошо узнала Та'Лона, и я оценила все те достоинства, что видел в нём Г'Кар. Он не подразумевал непочтительности в своих вечных шутках, и я верю что он рассматривал как победу то, что Г'Кар остался жив, но в то время это было болезненным и горьким.
Мы навестили Коммандера Куломани, который был, насколько я поняла, в госпитале на борту одного из больших судов бракири. Он смирился с тем, что он больше не сможет ходить без посторонней помощи, но его решимость лишь стала твёрже от его ранений, и, как сказал он Г'Кару - умом он тоже не ослаб.
Был пугающий момент, когда мы проходили мимо двух минбарцев в коридоре. Они жарко говорили о чём-то на своём языке; должно быть, они спорили. Женщина пронзила меня взглядом, полным ярости, но мужчина напугал меня куда больше. Я никогда не рассказывала этого Маррэйну, но несколько недель после этого он являлся мне в кошмарах. Как странно, что это на меня так подействовало...
Г'Кар коротко переговорил с Деленн; разговор, в котором мне не нашлось места, и разговор, который я не люблю вспоминать. Моя роль была в том что я сидела молча, и лишь восхищалась красотой и элегантностью Деленн в грязном платье и желала, чтобы однажды я могла бы выглядеть так же царственно, как и она. Я не буду пересказывать сам разговор. Слишком болезненными в нём были эмоции.
Мы говорили с человеком, Дэвидом Корвином, и он потратил некоторое время, говоря со мной и пытаясь меня ободрить. Его горе было явственным и его эмоции путались, когда он смотрел на странную человеческую женщину со шрамами, проходившую мимо, но он нашёл время, чтобы попытаться мне помочь, и я всегда буду помнить это.
Мы говорили и с той женщиной в шрамах, хотя это было недолгим разговором. Она не посмотрела на меня, а Г'Кара, похоже, интересовало только то, где найти Примарха Синовала. Это Сьюзен Иванова привела нас к залу Совета, хотя она и выглядела довольно занятой.
Мы были там первыми, и мы провели долгие минуты в одиночестве и в тишине. Я не могла поверить, что мне позволено быть там, и боялась что меня посчитают самозванкой и выгонят. Г'Кар был молчалив, мрачен и погружён в свои мысли, и я занимала себя тем, что рассматривала стол. Поверхность его была блестящей и очень холодной, я почти что могла разглядеть в ней своё отражение. Стараясь разглядеть его более ясно, я заметила серебристые струйки, слегка двигавшиеся внутри стола. Сконцентрировавшись изо всех сил, я попыталась разглядеть - куда они направляются, а затем я со вскриком отпрянула назад в своём кресле.
Г'Кар взглянул на меня, и я опустила голову. Затем начали приходить остальные, и я вжалась в кресло, чтобы избежать их взглядов, и чтобы подумать о том, что я только что увидела.
Я была уверена, что из струек внутри стола сплеталось лицо.
Л'Нир с Нарна, "Уроки у ног Пророка".
