Он мог бы быть призраком - явившимся многим, надеявшимся что он умер. Лишь одна, увидевшая его, искренне улыбалась.
Катренн совершенно не была удивлена.
Парлэйн из Клинков Ветра успел придти на похороны его матери.
* * *
Там было время для раздумий. В то время это казалось мне чудом, но, глядя в ретроспективе, я вспоминаю, что я довольно часто получала время для раздумий. И по большей части я тогда не могла сделать ничего, кроме как размышлять.
Неудивительно что я была несколько отстранённой. Битва у "Вавилона-5" была концом месяца, известного как Смерть Надежды, месяца, который начался с потери моего дома, и закончился потерей дома всеобщего.
"Вавилон-5" поразил меня - как удивительное, волшебное место, и удивление было тем сильнее, чем резче был контраст с тем, что рассказывал о нём мой отец. Покинуть его было для меня мучительно, но не настолько, как для остальных, кто куда дольше знал его, и куда дольше чтил то, что он собой символизировал. Впрочем, в последнем я до сих пор не совсем уверена.
Но мы бежали, и мы хорошо сумели распорядиться тем нежданным часом, что мы получили. Я не знала Генерала Шеридана, хотя мой отец часто говорил о нём, хотя и даже в ещё менее любезном тоне, чем о прочем Альянсе. И всё же, картина его смерти продолжает преследовать меня. Это было бессмысленно и величественно, это было... Не существует подходящих слов.
Во время нашего перелёта я много думала об этом, намереваясь придти, наконец, к каким-нибудь собственным выводам, а не просто повторять чужие мнения. Я слышала гнев в голосе белого ворлонца после того, как он осознал что все мы видели то, что произошло, и это последовало вскоре после осознания того, что сообщение, позволившее нам сбежать, достигло цели.
Ворлонские корабли были огромными и могучими, не говоря уже о "Тёмных Звёздах", про которые мой отец говорил, что это самые разрушительные боевые корабли, когда-либо созданные. Мне трудно поверить что такие силы могли быть побиты такой разношёрстной армией. Корабли, которые я позже узнала, как Так'ча, были... впечатляющими, но чересчур маленькими. Корабли дрази были не лучше наших. Братство было рассеянным и выглядело потрёпанным. По общему признанию, Собор был весьма впечатляющим и неподдельно ужасным, но когда я смотрела на исход битвы и осознавала, сколько же ещё оставалось ворлонских кораблей и "Тёмных Звёзд" - я знала, что наша победа не была военной.
Единственное иное объяснение тому, что я могу себе представить - это то, что причиной тому были слова Шеридана. Он умер ради нашей победы. Я могу лишь догадываться - возможно, он сказал ворлонцам что-то такое, чего те не хотели позволить услышать всем остальным, и потому они убили его, просто за то, что он это сказал или же потому, что они не хотели, чтобы это услышали другие.
Эти мысленные упражнения продолжались в течении всего нашего путешествия... туда, куда мы летели. Согласно Г'Кару, Примарх Синовал - тот, о ком я слышала очень мало, но кто, по тому что я знала, был в некотором роде чудовищем - знал безопасную пристань, где мы можем не опасаться нападения, и он приведёт нас туда. Остаток того путешествия я провела в глубоких раздумьях. Г'Кар проводил его либо в молчании, либо в тихих разговорах с очень красивой леди, которую я видела на "Вавилоне-5". Она казалась вовсе не такой прекрасной, как прежде. Я не знала - почему.
Я знала о том, что многие погибли на "Вавилоне-5", о некоторых из них я слышала - таких как посол Г'Каэл ("скользкий жадный ублюдок, который хапнет всё, до чего сможет дорваться, но всё-таки он на нашей стороне", по мнению моего отца), и центаврианин Дурано ("такой же гад, как и все они, но этот умный и далеко пойдёт, помяни моё слово"). Про остальных, таких как Сатай Катс, или Таан Чарока я не слышала до того, как покинула Нарн. Я знала, что кто-то из них был другом Г'Кара и прекрасной леди.
Для меня это путешествие было спокойным и утомительным. Когда мы прибыли - Г'Кар, я, Деленн и несколько других, летевших с нами на корабле, который привёз Сатай Катс на "Вавилон-5" - я была слишком уставшей, чтобы осматривать пункт нашего назначения. Мне удалось взглянуть лишь мельком, и то, что я увидела - меня не обрадовало.
Голгофа была тёмным и необитаемым местом, она выглядела просто каменной глыбой на фоне подсвеченного алым космоса. Цвет напоминал мне кровь, и мне это не понравилось. Название, когда я его услышала, наполнило меня непонятным страхом, и с первого же моего шага на базу я почувствовала странный озноб. Я огляделась вокруг, и поняла что почти все остальные, похоже, почувствовали то же самое.
Я не понимала в то время ни того, что это был за страх, ни того, почему Синовал выбрал это место. У него, разумеется, была на то причина. У него всегда была причина, хотя в то время его рассудок был менее ясен, чем обычно.
Он пришёл к тому этапу своей жизни, которого не достигают многие. Он должен был подвергнуть сомнению всё, что он сделал. Он потерпел поражение и мог быть убит. Он выжил лишь благодаря чужой воле, и для такого гордеца это было почти что невыносимо.
И он видел как кто-то умирает.
Л'Нир с Нарна. "Уроки у ног Пророка."
* * *
Стол был вырезан из камня, чёрного и тяжёлого. Материал был загадкой. Даже самый сведущий ксеногеолог не смог бы определить его точное происхождение.
Стол был большим и круглым, достаточно большим, чтобы за него могли сесть около тридцати человек или существ человеческого размера. Стулья для этого имелись, но они выглядели собранными наспех. Какие-то были деревянными, какие-то каменными. Какие-то были большими, какие то маленькими. Ни одно из них не выглядело подходящим к этому месту. Трудно было представить себе кресло, которое было бы под стать этому столу.
Стол был установлен в большом зале, настолько большом, что его размеры были почти непостижимы. Тьма наверху простиралась в бесконечность. Невозможно было разглядеть ни крыши, ни перекрытий, словно зал мог тянуться до предела вселенной. Стены, несомненно, присутствовали но их не могли увидеть. Не было видно ни входов, ни выходов. Просители и страждущие, посланники и лорды, генералы, жрецы, ваятели, маги, священники, мудрецы и глупцы - никто из них не мог разглядеть арку, через которую они вошли, как только они делали всего пару шагов в зал. Оттуда всем, что они могли увидеть, был стол. И, разумеется, их соседи.
Стол был холоден на ощупь. Серебристые струйки просвечивали сквозь чернильную тьму его поверхности. Благословенные видеть то, что за пределами этой реальности - блаженные, безумцы, провидцы, или могучие жрецы - те видели в этих струях узоры, очертания, складывающиеся и рассыпающиеся вновь. Но лишь истинно видящие, истинно благословенные, действительно безумные или добродетельные - лишь они могли видеть, что эти узоры были лицами.
Стол молчал, оставаясь немым очевидцем событий, что происходили в его присутствии. Он помнил созданий, которые были здесь, тех, кто стоял, сидел, плыл или парил тут. Его память охватывала далеко не одно тысячелетие. Он был прекрасным хранителем секретов - знающим всё и не выдающим ничего.
Стол был пуст и одинок множество лет. За ним не произносились речи, перед ним не представали души, не приносились жертвы кровью, чувствами, памятью или чернилами. Очень долгое время.
Стол был терпелив. Он помнил королей, и он мог ждать.
Один за другим они подходили к нему и садились, ожидая того, кто позвал их.
* * *
Ожерелье было таким маленьким. Подвеска была вырезана грубо, с несколькими сколами и царапинами. Края были обработаны наспех, узор неровен. Вес её казался неправильным, а отверстие, сквозь которое проходила цепочка было проделано далековато от края, нарушая баланс.
