— Вот мне, — обращаясь к Сергию, сказал Сталин, — доложил товарищ Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартира, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Это неправильно, и правительство хотело бы вам в этих и в других вопросах помочь.

— Если это возможно, то мы просили бы предоставить для размещения патриархии и проживания патриарха игуменский корпус в бывшем Новодевичьем монастыре.

— Нет, это не годится. Товарищ Карпов там был и все осмотрел. Корпус неблагоустроенный, сырой, холодный, требует капитального ремонта. А мы хотели бы вам предоставить обустроенное и подготовленное помещение немедленно. А потому завтра же в ваше ведение перейдет для размещения в нем патриархии особняк по адресу Чистый переулок, дом пять. — Заметив на лицах собеседников тень недоумения и тревоги, Сталин, понимая, чем это вызвано, сказал: — Это советское здание, в нем лишь временно размещался до войны немецкий посол в СССР Шуленбург. Да и к тому же предоставлено будет вам и все находящееся в нем имущество, и прилегающая к дому территория.

В этот момент в кабинет вошел помощник Сталина А. Н. Поскребышев и положил на стол план усадьбы, о которой шла речь. Он хотел было уйти, но Сталин остановил его словами:

— Александр Николаевич, дайте нам небольшое пояснение по плану.

— Иосиф Виссарионович, архивистами к плану подготовлена обстоятельная записка. Если позволите, зачитаю выдержку?

— Пожалуйста.

Поскребышев нашел в пачке документов нужные ему листы и зачитал:

— «Главный корпус усадьбы представляет собой одноэтажный деревянный дом на каменном фундаменте, с мезонином и антресолями. На первом этаже тринадцать светлых комнат, четыре темных чулана и коридор. Деревянная лестница ведет в мезонин, в котором темная комната и три светлых. Полезная площадь особняка была увеличена устройством антресолей — низких помещений в полуэтаже над помещениями первого этажа. В антресолях четыре светлые комнаты, имеющие одиннадцать окон, выходящих во двор. В каменном подвальном этаже находятся помещения людской, кухни, столовой и поварской. Дом имеет печное отопление, водопровод и канализацию. За главным зданием есть небольшой сад и хозяйственный двор с двумя каменными амбарами и служебными постройками: конюшнями, погребами, кладовыми, сторожками и дворницкими».

— Так как, подходит? — улыбаясь и обращаясь ко всем иерархам, спросил Сталин.

— Да-да, вполне…

— Тогда еще мы прибавим для нужд патриархии два-три легковых автомобиля.

Свертывая план и собирая документы и материалы, Поскребышев как бы невзначай бросил:

— Одной из последних владелиц усадьбы была Мария Протопопова, и фронтон фасада главного дома, выходящий в переулок, украшен ее вензелем, но теперь он может получить и другое толкование.

В конце беседы всплыли и «неудобные вопросы»: о судьбах иерархов, в разные годы осужденных и находившихся в местах лишения свободы, о снятии ограничений по прописке и выборе места проживания для духовенства, отбывшего свои сроки. Сталин дал обещание разобраться в каждом отдельном случае и поручил Карпову лично заняться этими проблемами.

Когда со стороны приглашенных просьбы и пожелания были исчерпаны, Сталин сообщил, что для постоянной связи правительства с церковью образуется специальный орган — Совет по делам Русской православной церкви, а его председателем назначается Г. Г. Карпов. Тот встал. Обращаясь к нему, Сталин обронил:

— Подберите себе двух-трех помощников, которые будут членами вашего совета, образуйте аппарат. Но только, во-первых, помните, что вы не обер-прокурор, а во-вторых, в своей деятельности больше давайте самостоятельности церкви.

Вступил в разговор и до сего времени молчавший В. М. Молотов:

— Когда руководство Русской церкви могло бы принять делегацию Англиканской церкви, желающей нанести визит в Москву?

— Думаю, сразу же после Архиерейского собора это можно было бы сделать, — ответил Сергий.

Отметим, что сама идея этого визита возникла еще в марте 1943 года при встрече митрополита Николая (Ярушевича) с советником посольства Великобритании в СССР Баггалеем. Ее активно поддержал и проводил в жизнь посол Великобритании в СССР А. Керр. Советские власти сроки визита делегации Англиканской церкви увязывали с внешнеполитическими обстоятельствами, в частности, с проведением в ноябре — декабре 1943 года Тегеранской конференции, где должен был обсуждаться вопрос об открытии второго фронта, и мнение Англиканской церкви о религиозной свободе в России создавало благоприятный фон для переговоров.

— Давайте тогда составим информацию для завтрашних газет, — предложил Молотов.

После завершения проекта текста заявления митрополит Сергий выступил с благодарственным словом в адрес правительства и лично Сталина.

Во втором часу ночи, сердечно попрощавшись с хозяином кремлевского кабинета, митрополиты возвращались в Елохово. Поздний час и усталость давали о себе знать, но все были взволнованны, радостны и полны радужных надежд.

Митрополит Сергий был под впечатлением от встречи. По обыкновению, несмотря на поздний час, он ходил по своей маленькой комнате и о чем-то думал. Келейник Иоанн (Разумов) вдруг услышал: «Какой он добрый! Какой он добрый!»

Келейник то ли сам себе сказал, то ли спросил:

— Так он неверующий? Разве можно от такого ждать добра?

— А знаешь, Иоанн, — остановившись напротив, сказал Сергий, — кто добрый, у того в душе живет Бог.

После непродолжительного отдыха ранним утром 5 сентября митрополит Сергий прибыл в Богоявленский собор. То была его первая встреча с московской паствой спустя почти два года. Хлебом-солью встретили москвичи своего владыку. Несмотря на ранний час, храм был переполнен. Неясные слухи и предположения о ночной поездке владыки в Кремль уже витали в воздухе. Все ожидали разъяснений. В завершении службы митрополит Сергий кратко сообщил о состоявшейся беседе со Сталиным и о Соборе епископов, который намечено созвать в самые ближайшие дни, а также о переезде учреждений патриархии в новое здание, где уже кипела работа по его расконсервации и необходимому ремонту.

Утренние газеты вышли с сообщением ТАСС о встрече Сталина с митрополитами Русской церкви. Из него читатели не только в СССР, но и за рубежом поняли, что в Советской России начинаются новые времена для церкви.

В этот же день митрополиты Сергий, Николай и Алексий написали «дорогому Иосифу Виссарионовичу» письмо с «благодарностью» за «исторический день свидания» и подчеркнули, что «Русская церковь никогда не забудет того, что признанный всем миром Вождь — не только Сталинской Конституцией, но и личным участием в судьбах церкви поднял дух всех церковных людей к еще более усиленной работе на благо дорогого Отечества»^[224].

Очевидно, что события прошедшей ночи и шаги, которые необходимо было предпринять для возрождения церкви, вновь и вновь обсуждались и между иерархами, и совместно с другими церковнослужителями. Понятно, что наиболее сложным было наметить ту линию практических взаимоотношений с государством, которая позволяла бы реализовать состоявшиеся договоренности и вместе с тем сохранять внутреннюю свободу церкви.

Сразу после встречи церковных деятелей со Сталиным началось практическое претворение в жизнь достигнутых договоренностей.

8 сентября в новом здании патриархии, уже наскоро преображенном — прежде всего, в главном доме усадьбы был устроен крестовый храм в честь Владимирской иконы Божьей Матери, зал заседаний Синода (Красный зал), другие представительские помещения и личные покои святейшего владыки Сергия — собрался Архиерейский собор Русской православной церкви. Съехалось 19 иерархов: три митрополита, 11 архиепископов и пять епископов. Удивление и волнение читалось на лицах собравшихся, многие из которых не видели друг друга много лет и даже десятилетий, будучи в заключении, да к тому же буквально только что сошли с трапа самолетов или с поездов, доставивших их в Москву.