— Семь номеров, составляющих шифр сейфа.
Фрэнк извлек из кармана рубашки сложенный вдвое конверт и бросил его на стол. Упав, конверт распрямился, и все увидели на нем несколько штемпелей и какую-то надпись чернилами.
— Вскрыв конверт, мы узнаем место, где спрятаны деньги. Будь добра, Хулия, прочти вслух, чтоб и доктор тоже услышал, где это.
Казалось, Хулия только и ждала этих слов, чтоб броситься к конверту, однако доктор опередил ее с ловкостью, неожиданной при его полноте. Загадочно улыбаясь, он изучил адреса на конверте, дату отправки, штемпеля, имена и фамилии отправителя и получателя и только тогда протянул конверт Хулии.
Хулия едва ли не с благоговением вскрыла его, нашла на карте, которая была внутри, красный кружок, бросила на обоих мужчин настороженный взгляд, откашлялась.
— Белоснежка ждет у угла повернутой к морю восточной стены, в доме, стоящем у входа в Агуадорес.
— Агуадорес. — Глаза доктора за стеклами очков совсем закрылись.
— Да, — ответил Фрэнк, — в Агуадорес, в заброшенном домишке, в котором иногда ночуют рыбаки.
— Прелестное местечко, и к тому же неблизко.
— Поедем на вашей машине, — предложил Фрэнк.
— Она стоит тут неподалеку. — Врач поднялся, аккуратно спрятал серебряный ключ. — Чего мы ждем?
Фрэнк тоже спрятал письмо.
— Раз ты не едешь с нами, мы возьмем шифр с собой, — обратился он к Хулии и снова положил пластинки в нейлоновый мешочек.
— Желаю удачи, — откликнулась она дрогнувшим голосом.
— Да, кстати, а где?.. — Доктор не кончил фразы и обвел взглядом запертые двери комнаты.
Фрэнк чуть улыбнулся.
— Он в Агуадоресе. Ждет нас.
— Я отдал в лабораторию шприцы с иглами, чтоб там определили их идентичность.
— Правильно сделал, Рубен. А вот и ответ на наш запрос. — Осорио протянул бумагу Рубену, и тот быстро пробежал ее глазами.
— Итак, Франсиско Трухильо не въезжал в страну легально. Тем больше оснований предполагать, что он на Кубе. И раз прячется, значит, въехал тайно. Разумеется, этот иностранец совсем не обязательно сын Хосе Мануэля Трухильо.
— А из Комитета нет новостей?
— Нет, пока не звонили.
Рубен сел за стол и нервно забарабанил пальцами по его крышке.
— И еще мне не дает покоя смерть попугая. Кто мог его отравить?
— Здесь весьма любопытной оказывается фигура доктора Мирамара. Его алиби как раз и строилось на этом — ведь он утверждает, что пошел в зоопарк именно потому, что узнал о смерти попугая. Однако попугай был жив, когда доктор пришел в зоопарк, и умер лишь в полдень. Лжет ли доктор или кто-то лгал ему?
— Все это справедливо. Но вдруг попугая отравил не доктор Мирамар, а кто-то другой? И зачем он это сделал именно в двенадцать часов?
— Возможно, затем, чтобы алиби врача оказалось сомнительным, когда будет обнаружен яд и установлено время смерти попугая.
— Иначе говоря, кто-то хотел, чтобы виновным был выставлен доктор. В таком случае этот кто-то и есть убийца. А если это так, доктор не убивал Сабаса... Если признать его виновным в смерти попугая, из которого он хотел сделать чучело, значит, он невиновен в смерти Сабаса.
— Есть и другая версия, пока недоказуемая, но и ее мы должны рассмотреть. Хайме Сабас кормил животных, и он же поставлял умерших животных доктору Мирамару. Нет ли здесь связи? Не отравил ли попугая Хайме Сабас?
— Попробуй разберись. — Рубен почесал в затылке.
— Да, это нелегко. Мы убедились, что все, кого мы допрашивали, лгут. А ложь доктора Мирамара мы уже можем доказать. Следовательно, мы готовы к решающему допросу, у нас для него есть все необходимое. Поэтому я и приказал задержать доктора.
— Да, против Хосе Антонио и доктора Мирамара улик вполне достаточно, и все они связаны с медициной: хирургические перчатки, шприц и теперь попугай...
— Таковы факты. А логика? Ее нет. Вполне может быть, что Рамон Абель жив. Имеется отпечаток руки, на которой не хватает указательного пальца, а в его смерти много неясного. По логике, и он вполне мог быть убийцей. Ну а факты, доказывающие это? Их нет.
Осорио взял лист бумаги, где было написано: «Что? Когда? Где? Как? Чем?» К этим пяти вопросам он добавил еще два и задумчиво уставился на столбец. Рубен прочел: «Зачем? Кто?»
6. ЗАЧЕМ?
В комнату вошел Арриаса и вручил Рубену заключение графической экспертизы.
— Да, наш сотрудник, находящийся в доме доктора Мирамара, звонил по телефону и сообщил, что доктор домой не явился.
— Хорошо. Если еще что-нибудь о нем станет известно, сейчас же доложи нам. Этот доктор играет не последнюю роль в интересующих нас событиях.
— Не беспокойся, я все понимаю. — Арриаса направился к дверям.
Через полчаса пришел Осорио. Швырнув фуражку в сторону, он плюхнулся на свой стул.
— Я договорился с товарищами из министерства государственной безопасности. Они позвонят мне немного позже.
Рубен протянул ему заключение, принесенное Арриасой.
— Так-так, — задумчиво проговорил Осорио. — Эксперты не могут с уверенностью идентифицировать этот почерк ни с одним из образцов, которые мы им послали. Буквы едва ли не нарисованы. Правда, некоторые их особенности ставят под подозрение Хосе Антонио Трухильо, но точно утверждать это эксперты не берутся.
— Неприятный сюрприз.
— Да уж. А я-то надеялся, что графическая экспертиза даст нам конкретные выводы. Ну ладно, посмотрим результаты лабораторного анализа, они у меня.
— И что там?
— Шприцы и иглы идентифицированы.
— Еще улика против доктора Мирамара.
— Без сомнения... и все же я задам тебе один вопрос. Если ты постоянно пользуешься шприцем и иглой, станешь ли ты прибегать к ним, когда задумаешь убить человека?
— Конечно, нет.
— Я тоже. Но если я не дурак, — Осорио медленно прошелся по комнате, — я соображу, что никто не сочтет меня настолько глупым, и поступлю так, что внешне мой поступок будет выглядеть логично, а на самом деле лишен логики, иначе говоря, я создам многочисленные улики против себя, но улики такого рода, которые мог бы создать против меня и кто-то другой.
— Мы уже сталкивались с подобным.
— Да, и в этом главная трудность нашего запутанного дела. Но вполне могло быть и так, что кто-то украл эти инструменты у доктора и воспользовался ими без его ведома.
— Разумеется. Не знаю, но мне кажется, что выбирать нам придется между Хосе Антонио и доктором Мирамаром.
Зазвонил телефон. Осорио снял трубку.
— Слушаю... Да... Да... Когда? Превосходно. Всего хорошего и большое спасибо, Виктор. — Повесив трубку, он нахмурился. — Кажется, кое-что начинает проясняться. Из министерства государственной безопасности сообщили, что в минувшее воскресенье с побережья Калетон-Бланко, в месте, которое называется Каньисо, кто-то проник на территорию Кубы. Судя по найденным следам, он был один.
— Теперь мы должны иметь это в виду, Рубен.
Толкнув дверь, Фрэнк вошел в лачугу. На пустом ящике сидел тот, кого они и ожидали здесь найти. В глазах мужчины отражался яркий свет фонаря, прикрепленного к потолку. Он улыбнулся, продолжая заряжать ружье для подводной охоты.
Доктор Мирамар вошел вслед за Фрэнком и, легко кивнув мужчине, тоже сел на старые автомобильные шины, лежавшие напротив двери. Дверь осталась открытой, и в лачугу врывался запах моря и ритмичный шум волн, бьющихся о каменный берег. Доктор прикрыл глаза тяжелыми веками.
— Пойду за кирками и лопатами, — сказал мужчина и вышел, взяв с собой ружье.
Лишь в четвертый раз чиркнув зажигалкой, Фрэнк закурил сигарету.
— Волнуетесь?
— Нет, просто камень не в порядке. — Фрэнк прислонился спиной к стене.
— А мне показалось, вы нервничаете.
— С чего бы это?
— А с того, что, когда задумывают убить человека, всегда волнуются.
— И кого же, по-вашему, я задумал убить?
— Двоих. Его, — врач кивнул в сторону двери, которая теперь была закрыта, — и меня. Разве не такой план вы разработали вместе с Хулией?