— Разумеется. Ваш эпизод развивается в гостиной особняка Чайлдзов. Давайте прогоним сцену, без пощечин конечно.

— Ну конечно! — проворковала Деанна, с показной нежностью погладив меня по щеке.

Я изо всех сил старалась улыбаться, но чувствительный удар был нанесен в самое сердце.

Я надела джинсы и туфли с ремешком вокруг лодыжки.

Я совершила непростительный грех против хорошего вкуса.

Моя жизнь кончена.

Вперед! сегодня распродажа по случаю Пятого мая![5]

Черт бы побрал все соборы! И кому только нужен этот колокольный звон?

Я карабкалась по бесконечным ступенькам на вершину колокольни, чтобы натянуть носок на язык колокола, но чем выше я поднималась, тем темнее становилось в лестничном колодце.

— Кто это вытворяет? Прекратите! — закричала я.

Я сражалась с тьмой, пока не обнаружила, что извиваюсь, лежа в собственной постели.

Я сорвала наглазники и посмотрела на часы. Двенадцать. Полдень. Уф!

Я нащупала кончиками пальцев кнопку и надавила ее, чтобы прекратить колокольный звон будильника, а потом снова рухнула на подушку. Спать до полудня и все равно не выспаться… Я была явно не в форме. Перелет, конечно, сказался, но такая усталость не могла появиться от какого-то незначительного сдвига времени.

Весенняя тоска.

Зевая, я потянулась за розовым кружевным пеньюаром, что составлял комплект с розовой ночной рубашкой. Какая находка! Ткань потрясная и так красиво скользит. Я ощущала себя одним из ангелов небесных, о которых так вдохновенно рассказывает преподобный Тайсон в церкви, куда ходит тетя Несси. Единственный недостаток наряда — его розовый цвет, который плохо сочетается с моей кофейного цвета кожей. Нда. В этом беда нарядов многих модельеров. Некоторые гении моды не заботятся о том, чтобы выбрать цвета, подходящие для оттенков кожи афроамериканцев. Я подбросила пеньюар ногой, и он плавно опустился на пол. Да, розовый цвет не для меня. Надо будет поискать что-нибудь более подходящее.

Но этим можно заняться и попозже. А теперь надо вставать, чтобы не опоздать на массаж лица к «Армидж», а потом успеть сделать маникюр и педикюр — явно необходимые. Будь у меня время, я бы еще сходила на массаж нагретыми камнями к «Шантель», но это уже сверх программы, если я хочу успеть на встречу с Хейли. Мы договорились выпить чаю в отеле «Плаза» — для Хейли это было очень важно, потому что она явно переживала что-то типа карьерного кризиса. Я не совсем поняла про туфли с ремешком вокруг лодыжки. Я решила пригласить ее на чай, потом развлечь ее походом по магазинам. По-моему, мы обе нуждались в шопинг-терапии и приятных покупках — надо же чем-то лечиться от жизненных неурядиц.

Что касается меня, то я была безумно рассержена поведением папочки. Во время полета из Лондона позавчера у меня было время поразмышлять над его нелепым, смехотворным требованием, чтобы я немедленно возвращалась. Подумать только! Я отправилась в Европу с самой благородной целью — поддержать моего лучшего друга Пита, а меня отругали и затребовали домой, как какого-нибудь нашкодившего щенка! У меня просто кровь кипела в жилах, и стало еще хуже, когда из вестибюля «Манчестер апартментс» я вышла на улицу прямо во влажный и жаркий воздух.

— Боже правый, уже лето? — Я заслонилась рукой от солнца и улыбнулась швейцару, мистеру Барнсу.

— Пока еще май, но погода самая что ни на есть летняя — Мистер Барнс ласково сощурился, и вокруг его глаз разбежалось множество тонких лучиков.

Он был одним из немногих афроамериканцев среди персонала в кооперативе «Манчестер апартментс», что доставляло известное неудобство папе. Папа всегда морщился и долго мял в руках банкноты, прежде чем дать чаевые мистеру Барнсу: он чувствовал себя виноватым, что ему открывает дверь брат по расе, когда он и сам в состоянии открыть эту проклятую дверь. Полагаю, эта неловкость возникает, когда человек выходит в люди из низов и с детства привык сам обслуживать себя, а теперь вот вынужден принимать чужие услуги. Папа вырос в семье, где было пятеро детей, в районе Грент-Нек, в Нью-Йорке. Ему приходилось выполнять самые разные обязанности: готовить, мыть посуду, шить, пылесосить, стирать. Сколько раз я слышала рассказы о воскресных обедах, после которых ему с сестрами приходилось часа по три мыть и чистить кастрюли и сковородки и до блеска драить кухню? Неоднократно. Если бы Господь сотворил нас для того, чтобы провести всю жизнь в мытье и чистке кухни, он бы вместо ногтей снабдил нас щетками на кончиках пальцев. Слава богу, что с этим покончено.

И все же ужасно, что папа скорее всего никогда не освободится от ощущения стыда. Подумать только, он, успешный федеральный судья, не может ни поехать на Карибы, ни нанять лимузин, ни жить в доме со швейцаром без того, чтобы в нем не срабатывало вечное чувство вины. Бедный папа, бедная мама. У нее-то нет подобных волнений по поводу того, что ее обслуживают, но зато ей приходится жить с человеком, относящимся, как мать Тереза, к обслуживающему персоналу.

Что думаю я по этому поводу? По мне, так это замечательно, когда чернокожий человек имеет прилично оплачиваемую работу, которая его вполне устраивает. К тому же мистер Барнс — человек словоохотливый и внимательный, и мне приятно, что он каждый день открывает передо мной двери.

— Такси, мисс Маршалл-Хьюз?

— Да, если можно, мистер Барнс. И было бы замечательно, если бы вам удалось найти такси с кондиционером.

Пока он ловил такси, я ощутила прилив нежности к своему любимому городу.

А что, если остановиться на Пятой авеню и заглянуть в «Бергдорф», где я купила по особому заказу замечательную театральную сумочку с вышивкой от «Алессандро Дель Аква»: вдруг там уже появились новые модели летних сумок? Я посмотрела на свои часики «Ролекс» с бриллиантами. Увы, не успеваю. Когда же вставить визит в «Бергдорф» в свое расписание?

Массаж лица.

Маникюр, педикюр.

Чай в «Плаза».

Вот оно… поход по магазинам во второй половине дня! Там можно выкроить время перед обязательным обедом с предками. Подумать только, а я еще собиралась завести мужчину! Конечно, удобно иметь кого-нибудь под рукой для свободных вечеров, но у меня и минуты нет свободной, если честно.

Да уж, действительно. Для девушки двадцати с небольшим я просто ужас как перегружена.

Пожалуйста, дайте чашечку капуччино. Тоска смертная.

Мне надо больше работать.

Почему они не продлевают контракт на следующие тринадцать недель?

Почему никто ни слова не сказал о новом контракте?

Почему не звонит мой агент?

Кажется, от моего дыхания пахнет кофе?

Ненадежность моего положения беспокоила меня, пока я из последних сил старалась сохранить невозмутимый вид на съемочной площадке сериала «Наше завтра» и никак не могла дождаться конца рабочего дня. Мой день закончится в час — печальный итог моей жизни.

Закончится.

Мы уже записали два эпизода, безрадостных для моей героини. В сегодняшнем эпизоде Ариэль слонялась по ресторану гостиницы «Индиго-Инн», потягивая вишневую кока-колу и с вниманием выслушивая, как другие герои грузили ее своими проблемами. Я должна была горестно кивать и излучать сочувствие в то время, как Белла озабоченно прикидывала, как выкрутиться, чтобы родители не заметили, что она пропустила целый семестр, развлекаясь со своим дружком. Затем был еще старик по имени Геллере, так он жаловался, что тоскует по своей жене Трикси, которая умерла в прошлом году. (Как раз была годовщина смерти Трикси — актриса, игравшая Трикси, после ее «смерти» снялась в ситкоме, где неожиданно обрела популярность в роли бабушки, — и теперь сценаристы из кожи зон лезли, чтобы вставить побольше ретроспективных сцен с Трикси и заработать капитал на новоявленной знаменитости.)