— Ему стоило бы пройти еще один курс, но это, сложно. Надо, чтобы он сам этого захотел. Чтобы он был готов к этому.

— Он пройдет, — Ксавье сказал с уверенностью, которой я вовсе не ощущала. — Он это сделает.

Мы поднялись в палату Тревора и застали там нянечку, обтиравшую его влажным полотенцем, хотя он был в полной отключке. Она закончила, принесла нам еще одно кресло и посоветовала не мешать Тревору как следует выспаться. Мы и не мешали, тем более что он храпел, как медведь, а мы с Ксавье совсем выдохлись и умирали от усталости.

Я устроилась в кресле с ногами, завернулась в одеяло и задремала ненадолго, но потом Ксавье стал спрашивать у меня, помню ли я, как обстояли дела в школе. Принимал ли Тревор наркотики уже тогда? Или все началось после смерти его отца? Может, Ксавье был не прав, покрывая Трева, потакая ему?

— Наверное, я выгляжу как злостный соучастник, — сказал Ксавье. — Боюсь, что мой отъезд в Лос-Анджелес как-то спровоцировал его, но я не могу не ехать. Для меня это мечта всей жизни.

Все еще с закрытыми глазами, я признала, что мы в таких делах не специалисты и что нужна профессиональная помощь.

— Как ты думаешь, Тревор вылечится?

Ксавье зевнул:

— Надеюсь. Он говорил мне, что сыт по горло всякими советами. А ведь все эти люди любят его. Я так и сказал ему, что ему повезло, раз у него есть те, кто его любит.

— Иногда я была готова убить его, — сказала я. — Во мне говорила ревность. Он ведь любимец семьи, но все делает, чтобы восстановить людей против себя.

— Расскажи мне об этом.

И Ксавье рассказал, как ему непросто было вырасти в богатой семье, личную принадлежность к которой он никогда не ощущал.

— Я должен был выбиться в люди, чтобы оправдать то, что в меня вложила тетя Несси.

— Так вот почему ты работал в «Макдоналдсе»? — нахмурилась я. — А я-то считала тогда, что тебе нравится носить эту забавную кепку.

— Это добрый старый Мак уберег меня от бяк, — пошутил он.

Все эти бессонные часы мы говорили и говорили, перескакивая с предмета на предмет, вроде потока сознания. К утру меня поразила та незримая связь, что установилась между нами. Под отталкивающим поверхностным ехидством скрывался блестящий ум, талант, тонкость чувств, и всему этому было невозможно противиться.

В общем, в полусонном состоянии я призналась самой себе, что в нем было что-то привлекательное.

— Можно, я задам тебе вопрос, — сказал он. — Допустим, парень отправляется в Лос-Анджелес с выгодным контрактом и большим банковским счетом. Ты могла бы поехать с ним? То есть тебе хотелось бы этого?

— Будь у меня силы, я бы отвесила тебе пощечину. Ты спрашиваешь, не шлюха ли я?

— Нет! Нет, ни в коем случае. Просто гипотетический вопрос.

Этот гипотетический вопрос напомнил мне, какое отвращение он у меня вызывал, когда вел себя как подонок.

И вообще, даже если я и влюбилась, новой Алане не следует вешаться на мужчину. Надо удержаться от соблазна обрести нового покровителя вместо отца.

Если я с кем-нибудь и свяжусь, то это должна быть настоящая любовь.

Любовь и немножко здорового секса. Здоровый секс никогда не помешает, правда?

Энергию вдыхаем, стресс выдыхаем. Чистый воздух вдыхаем, грязный воздух выдыхаем.

Легкий воздух вдыхаем, тяжелый воздух выдыхаем.

Скрутившись кренделем, я сидела на полу нашей гостиной и пыталась расслабиться. Первый день моей новой жизни.

Это была суббота, когда обычно приезжал курьер с толстым конвертом, в котором находился сценарий на следующую съемочную неделю. Несмотря на все попытки представить себе живописную гору Седон в Аризоне, я так и не сумела отвлечься от нашей двери и кнопки звонка на ней. Я все время поглядывала на нее и ждала, что, как обычно, зазвонит звонок и весь кошмар предыдущего дня рассеется как дурной сон.

Но нет, пора прекращать это. Звонок не зазвонит. Я уволена. Страшная, ужасная правда, но все же правда.

Я с силой толкнула руки перед собой, словно упираясь в невидимую стену. Я должна упираться. Надо упираться…

Черт! Я уронила руки, схватила мобильник и позвонила Антонио. И снова голосовая почта.

Оставить сообщение? Четвертое за сегодняшний день?

Нет, решила я, отключив телефон. Я уже получила сообщение от него, громкое и отчетливое. Он меня бросил. Наш роман закончился.

Моя жизнь закончилась.

Я набрала номер Рори и застала его по дороге в тренажерный зал.

— Надо поддерживать форму, крошка.

— Что, если нам пообедать вместе? — в отчаянии спросила я. — Я угощаю. — Я выпалила это прежде, чем сообразила, что не в состоянии заплатить за обед.

— Накачанные парни вроде меня не обедают. Особенно после того, как нажрутся накануне вечером. Если я не прослежу за этим, сценаристам придется Стоуна переименовывать в Боулдера[19].

— Тогда за тобой информация, — сказала я. — Ты уже прочитал сценарий? Какая судьба ожидает Ариэль в предстоящую неделю?

— Я пролистал.

— Ну и?.. — настаивала я.

— Не очень светлое будущее, крошка. Обезьянья оспа.

— Что?

— Ты поцарапалась иглой, ухаживая за пациентом, только что прилетевшим из Африки. Или с Цейлона. Во всяком случае ты заразилась обезьяньей оспой, и тебя пришлось поместить в изолятор. Боюсь, что твоя смерть неизбежна.

— Нет! — завопила я. — Может, это ложная смерть. Ошибка в опознании. Чужое тело в гробу.

— Нет, это действительно ты. Они могли бы воскресить Скипа, чтобы он порыдал на твоих похоронах.

— Они не посмеют! Деанна выкинет это!

— Совершенно верно.

— Может, я впаду в кому на долгое время. Пока Деанна не отправится в отпуск.

— Она этого не пропустит, — сказал он сочувственно. — Извини, Хейли.

— Я не позволю этому случиться. Я могу победить болезнь: я знаю, что могу. Я подхвачу оспу и вылечусь. Ариэль справится с этой проклятой обезьяньей оспой.

— Малышка, ты прямо как проповедник в соборе.

— Да, конечно, — прошептала я. — Приятной тренировки.

— Ничего приятного. — Он хрюкнул. — Пока, лапусик.

Я наклонилась и достала головой до пола, выдыхая весь воздух из легких. Моей героине не удалось выжить в этом печальном эпизоде. Ариэль умерла.

И я вместе с ней.

После нескольких часов беспокойного сна я поплелась в гостиную и увидела Хейли на диване. Уперев подбородок в подушку, она смотрела старый фильм с Кейт Хепберн в роли инженю. Рядом с ней стояла кружка с чем-то вроде разведенной водой сажи.

— Я пыталась сварить кофе, — пояснила она, — По-моему, надо пользоваться бумажными фильтрами, чтобы это процедить.

Я почесала затылок, смутно соображая.

— Фильтрами? А, да, наверное. Кто вообще варит кофе дома?

Я открыла кухонный шкаф. Еды никакой, зато изобилие бокалов и посуды из моей любимой разноцветной керамики, приобретенных в «Китчен Кабудл». Великолепный обеденный сервиз. И никакого обеда.

— Как дела у Трева? — спросила Хейли.

— Он выживет. Если перестанет себя гробить. Он согласился пройти лечение.

— Это уже просвет.

— Там посмотрим. Он уже лечился раньше. — Я закрыла буфет и постучала пальцами по разделочному столу. — Надо выбраться отсюда, — сказала я. — Мне нужно сделать покупки.

— А как насчет Плана Марчеллы? — Хейли села на диване и скрестила руки. — Я не отдам тебе карточку. Ну разве что в случае крайней нужды.

— Мы используем свои сбережения. Можно снять наличные в банкомате. А потом… О, я знаю! Можно зайти в один из недорогих магазинов «Мэнди», или «НМ», или «Блуберриз».

Хейли снова опустилась на диван.

— Во что превратилась моя жизнь?

— Это будет забавно. Давай, подруга, накинь на себя что-нибудь. Мы отправляемся за покупками!

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы оценить обстановку, «Блуберриз» выглядел очаровательно, как пляжный домик для Барби в Малибу, но и так же вульгарно, и это оскорбляло мои эстетические чувства. Глупо, что такие замечательные вещи продаются вперемешку с барахлом.