Расчувствовавшись, я подарил вылеченную красавицу Кузе. Филин заглотнул добычу, а потом половину ночи ухал, то ли восхищаясь щедростью хозяина, то ли возмущаясь его жадностью.

— Можете поставить электромотор на вентилятор, механика с охлаждением не справится.

— Я не хочу колхозить! — Парень в модной цветной стеганке почти плакал. — Это же двести сороковая, от отца досталась, а ему от деда!

— Тогда искусственно ограничьте объем двигателя до двух литров. Ездить будете медленнее, зато закипать перестанете.

Я не волшебник, но почти. Я — диагност. Если не лучший в мире, то в десятку по России вхожу точно. Ко мне приезжают со всего Северо-Запада, иногда заказывают видеомост с разных концов мира. Я чувствую моторы, мне достаточно услышать, как запускается двигатель, чтобы сказать, что в нем не так. Иногда приходится послушать на ходу или во время прогрева. Гораздо реже — несколько раз запустить и заглушить. В редчайших случаях сеанс диагностики затягивается дольше чем на полчаса.

А деньги я беру поминутно.

— Следующий!

Въехавшее во двор сервиса машину напоминало весьма смутно — практически телега с рулем, джипоподобная колымага жутчайшего вида. Но я в тот момент не обратил внимания на внешний вид автомобиля, потому что едва ли не первый раз в жизни не чувствовал двигателя.

Это был не гибрид, не стандартный электро и даже не древний ДВС. Подойдя ближе, я услышал шелест — движок не молчал, он разговаривал, но очень тихо.

Минуты три я просто слушал, а потом выдал диагноз:

— Принцип работы интересный, раньше не сталкивался. Экспериментальный? Сделайте ему личный кондей, нормальная температура для него — плюс десять-одиннадцать, сам он, судя по всему, почти не греется. Если не разберетесь с нестабильностью в колебаниях, придумайте магнитную подушку, он должен быть наклонен мордой на четыре градуса вверх от горизонтальной плоскости.

— Мне не нужен диагноз, мне нужен механик на одну гонку. Человек, который сможет гарантировать, что машина пройдет от старта до финиша, восемьсот двадцать километров по бездорожью.

Это был Гавра. Со времени первой встречи он несколько раз пытался выйти на меня — через шефа, через закрытый форум, где я иногда развлекался, консультируя автомехаников. Гавра даже с пожарными вламывался якобы для проверки. Я уже знал про его гонку все — и про машину нового образца, которая вроде как может преобразить гниловатый имидж отечественного автопрома.

И про то, что Гавра поставил все — карьеру, квартиру, долю в бизнесе — на эту машину. Но пока я ее не увидел, она была мне неинтересна. А когда увидел, понял: мотор действительно забавен, а вот гонка по-прежнему не имеет для меня никакой притягательности.

— Тебе шестнадцать, ты гений, но где твоя слава? Где девушки, падающие у твоих ног и в судороге сдирающие с себя белье? — Гавра добился своего — я его не выгонял — и пытался закрепить успех. — После гонки ты будешь знаменит и даже не заметишь, как легко станет жить в этом мире, равнодушном к гениям и восхищающемся любым, кто засветится в визоре.

— Мне это неинтересно, — я попытался закруглить разговор без резкости. — Если нужна будет консультация по вашему мотору, я с удовольствием ее дам. А консультации вам понадобятся, уж вы поверьте.

Гавра скорчил недовольную, но очень смешную рожу — он жил как перед камерой каждый миг и, если честно, своей настойчивостью и пробивной силой стал мне даже слегка симпатичен. Затем он достал из кармана пакет и положил на мой стул:

— Прочитай на досуге, гонка через неделю.

Вечером пришел контейнер с синтезированными на заказ элементами и конструкция, из которой я собирался вырезать кусок для своей установки по обогащению тяжелых металлов. Кое-какие изотопы, несмотря на купленный за бешеные деньги сертификат государственной научной лаборатории, мне все равно не продавали.

Всю ночь я работал. С переломами и ушибами машинка справлялась на ура, отравления стандартными ядами распознавала, а что-либо посложнее расценивала как оскорбление и в лучшем случае выдавала невозможные рецепты, в худшем просто висла.

К утру я был вымотан, но «Двигун» — основной модуль машины-диагноста — проявлял все признаки жизни, хотя стабильности ему и не хватало.

На следующий день я уже не помнил про пакет от Гавры.

«Договор вступает в силу после выполнения всех условий, в противном случае откладывается на год». А ниже — приписка: «Костя, у нас все выполнено, осталось только пройти трассу Суоярви — Великий Новгород. Если не пройдем, контракт не отложат, а продадут немцам — в документах есть лазейка, наши юристы прошляпили».

Клиент, записавшийся заранее и оплативший сорок минут моей работы, опаздывал. Кофе уже распирал изнутри, и влить еще хотя бы чашечку эспрессо в желудок казалось невозможным, а тут еще кто-то заботливо подложил на мой стул смутно знакомый пакет с надписью «Константину Рябову».

И я, вместо того чтобы включить плеер с приложениями к справочнику по органической химии, вскрыл пакет. А потом еще раз подумал, и еще, и думал весь день, а вечером, чтобы не совершать ошибок с «Двигуном», решил согласиться. В принципе все равно, пока не придут ньюкреевские процессоры, я занимаюсь шаманизмом, который потом, возможно, окажется бессмысленным.

По моим расчетам, я выпадал с гонкой на три дня — подготовка, сама гонка и отходняк. Утром позвонил Гавре, он сразу ответил — на выдвижном экране отобразилась жующая морда.

— Ага, решился, — он выглядел так, будто ни секунды не сомневался.

— Да, заберете меня перед гонкой, а после доставите обратно. Оплата — поминутная, по моей стандартной ставке.

Не знаю почему, но эта радостная жующая харя выбесила меня.

Вечером я слушал справочник по химии, потом валялся с планшеткой и рисовал дизайн антирадиационного стеллажа. Впервые за два года настроения работать не было от слова «вообще».

Кузя опять насрал на четвертый модуль, но я уже пару дней как подготовился — кожух спас эксперимент от экскрементов.

Они приехали вдвоем, ровно в восемь вечера — через пару минут после того, как я избавился от последнего клиента — тому приспичило на городской мини-коптер поставить гибрид от военного «крокодила».

— Знакомься, это Настя. Настя, это — Костя, гениальный двигателист.

Я хотел объяснить им, что в восемь мой рабочий день заканчивается и начинается личное время, которое я не продаю даже за очень большие деньги.

Думал даже показать, где находится выход, и извиниться, что не могу проводить, потому что мне некогда. А потом вдруг осознал, что Настя мне очень, очень нравится. От нее почти незаметно пахло потом, и гораздо сильнее — машинным маслом, и еще немного ромашкой — то ли мылом, то ли дезодорантом, но явно не духами.

Невысокая, плотная девчонка со светло-русыми волосами, стянутыми в косу, и с серыми глазами показалась мне очень близкой, своей.

А еще во дворе автосервиса она выглядела абсолютно естественно.

— Первую часть гонки пилотом поеду я, вторую — Настя. Ты, Костя, пройдешь как бортинженер всю трассу, тебя заменить нам некем.

— Чаю попьете? — поинтересовался я, с трудом выдавливая из себя слова и запоздало удивляясь их смыслу.

— Было бы здорово, — неровным, ломким голосом ответила Настя, заметила мое удивление и пояснила: — Мне месяц назад делали операцию на связках, сейчас заново учусь разговаривать.

— Ни хрена себе, — восхитился Гавра, едва зайдя в мой бокс. — Теперь я понимаю, почему ты диагностируешь на улице. Вечный двигатель? Виртуальная точка опоры, с которой можно переворачивать мир? Искусственный интеллект семнадцатого порядка?

Я давно привык к своему обиталищу. Но теперь вдруг посмотрел на него глазами Гавры и Насти: компьютерные и механические блоки, провода, кое-как зашитые в гофру, паутиной окутывающую зал. Четыреста кубических метров оборудования, стеллажей, пустых и наполовину полных коробок — и то здесь, то там мигнет лампочка или зашелестит что-то, а под потолком крутится золотая сфера — но она к «Двигуну» никакого отношения не имеет, я ее четыре года назад сделал вместо люстры.